6. Роман Любарский. Премия
Роман Любарский.
Премия
Регина Полынникова в девичестве была весьма привлекательной. Особенно выделялись серые выразительные глаза и груди. Но к сорока годам её стройная фигура округлилась, отяжелела, а глаза за толстыми стёклами очков утратили свою дымчатую игривость.
После института Регина работала учительницей по классу фортепиано в ДМШ. Раньше ей нравилось это слово - "дээмша". Оно ассоциировалось с поляной ландышей и казалось ей каким-то торжественно-романтичным.
Такими же были её первые стихотворения. И когда одно из них появилось в областной молодёжке, Регина была на седьмом небе от счастья. Но её натура, а по гороскопу ей выпала доля Львицы, жаждала большего.
Однажды Полынниковой приснился сон: чёрный скарабей среди жёлтых песков долго и упорно катил перед собой какую-то коричневую какашку. Он делал это так ловко и старательно, что даже умудрился затащить её на вершину бархана. Дальше она покатилась сама...
Регина сочла этот сон вещим. Вместе с преподавательской она решила делать и писательскую карьеру. И вскоре добилась первых успехов.
А на дворе стояло неопределённое время. Оно могло бы стать будущим, но ему мешало условно-сослагательное наклонение. Поэтому время кренилось то влево, то вправо. Однако это не мешало Регине.
Коллектив музыкальной школы таял на глазах. Кто-то ушёл из жизни, кто-то на - пенсию, а некоторые подались за кордон в поисках лучшей доли. В общем, в результате естественного отбора, Полынникова оказалась на месте директора. Теперь она не употребляла слово "дээмша", она говорила "Музыкальная школа номер три" или просто "Моя школа". Именно в это время она посолиднела и стала носить изумительные дамские шляпки.
Неустанные версификации также принесли свои результаты - в областном ЛИТО её заметили, стали печатать и приглашать на выступления.
Полынникова знала: впереди её ждёт успех!
Ведь кто же кроме неё так тонко чувствует музыкальную основу стиха, его композиционную стройность, его эстетику. К тому же с недавних пор руководитель ЛИТО, поэт старой школы, стал ей покровительствовать, продвигая её творения на различные конкурсы.
А как хороши её первые опыты в прозе! "Элемент Мю", "Фермата гроссо", "Сплав по Стиксу", "Санта симплиссита" вызвали волну откликов и кликов на Пенбуклях. Книжные букмекеры даже стали принимать ставки, выиграет ли очередной конкурс та или иная книга Полынниковой.
Нет, что греха таить, выигрывали. Ведь за пятнадцать лет имя её стало знаменитым не только в дамской среде. Оно обросло премиями и знакомствами. Её знали в Киеве, Одессе и даже в Мекке постсоветских писателей - Коктебеле. Вначале как протеже, позже  самостоятельно Полынникова стала входить в чиновничьи кабинеты и заседательствовать в различных литературных жюри и комиссиях. Сладкий опыт побед поднял её львиное самомнение до тех высот, за которыми начинается пренебрежительно-вежливая надменность, самоуверенность, непререкаемость. Если когда-то её мучили сомнения, точно ли она подаёт характеры своих героев, глубоко ли вскрывает их психологию, все ли слова отшлифованы и огранены, все ли образы органичны, то теперь она перестала замечать, что её камертон звучит порой фальшиво.
Регина даже дошла до того, что стала писать мемуары. А в них, видимо за недостатком живого материала, не стеснялась перебирать чужое бельё и с детской непосредственностью, при этом неистово якая, перевирать всё, что с ним связано. "Я не виновата, что видела их так", - оправдывала она свой близорукий взгляд на описуемых. Потом безо всяких угрызений совести заявила: "Это будет тест на них самих!".
Её встреча с Аркадием Архонтовым была неизбежной. В галерею её прилежно однообразной жизни он вошёл, как принц Датский после возвращения в Эльсинор в пятом акте.
Когда в юности Полынникова вышла замуж за рыжеволосого круглолицего, смущенно улыбающегося в её присутствии, скромного инженера, она мечтала о высоких романтических отношениях. Они продлились недолго. Поэтому их нужно было выдумывать, чем она успешно и занималась в своих романах. Но одной лишь сублимацией удовлетворить себя сложно. И когда в ЛИТО появился Архонтов, её глаза снова оживились и стали посылать ему волнительные призывы.
О да, он был достоин того! Во-первых, потомственный интеллигент, с красивым всегда задумчивым лицом. Во-вторых, с тех пор как вышел на пенсию, Архонтов взялся за (ни много ни мало!) переводы Шекспира. С дотошностью ревизора, перечитав и сравнив тексты Гербеля и Чайковского, Маршака и Пастернака, он пришёл к выводу, что только он сможет наиболее точно передать дух и букву Уильяма Джоновича. Хотя в реальность такого исторического лица Архонтов, по большому счёту, не верил.
Полынникова назвала его труд титаническим.
Они обменялись мэйлами, телефонами, поцелуями... А чтобы окончательно скрепить творческую дружбу и поведать миру о своей любви к слову и друг другу, написали венок сонетов "И пусть стихи спрягаются меж нами...".
На виртуальной платформе "Палисандр" она многословно и без стеснения расхвалила его. И Аркадий не остался в долгу, не поскупившись на эпитеты для подруги. Однако этого им было мало, маэстро написали продолжение - роман "Послесловие", где прозаическая форма чередовалась с теми же строками венка сонетов. Один из литераторов сказал про него: "Оглушительный археомодерн". Иные восторженно хвалили. Остальные промолчали, боясь лишиться внимания или попасть в опалу, ведь после смерти руководителя ЛИТО Полынникова стала здесь верховодить вместе с Архонтовым. Они же регулировали поток публикаций в областном альманахе.
Увенчанная славой метресса, уверенная в том, что сознанием масс движет личность, решила официально увенчать и Аркадия. Благо, как раз подоспел конкурс на областную литературную премию имени человека, который духовно ей был чужд. Но не чужда была и слава, и её монетизация. Поэтому сама Полынникова эту премию уже отымела. Нынче пришёл черёд Архонтова.
С пьедестала своего литературного авторитета Регина убеждала литературную общественность: "Архонтов, без сомнений, очень трудолюбив и талантлив. Он перевёл на русский язык Шекспира и Джона Донна, Лину Костенко и Николая Зерова, Виталия Коротича и Дмитра Павлычка... А чего только стоит его лирический сборник "Пятое время гона"! Я без него, как без рук! С его системным мышлением, с умением отредактировать самые трудные места! С его идеями, с его возможностью проникнуть в текст на столько, на сколько даже Белинский не проникал! Я не стесняюсь заявить: как член жюри буду голосовать за своего сердечного друга и литературного партнёра! А кому премия не достанется, не переживайте: она завтра не кончается, всем хватит. Становитесь в очередь".
В тот момент, когда Аркадию Архонтову вручали премию, тихий и неприметный муж Полынниковой, на которого она с высоты своего литературного Олимпа уже давно смотрела, как царица пчелиного улья на трутня, запивал водой из-под крана третью упаковку снотворного...