ТЕКУЩИЙ ВЫПУСК 251 Ноябрь 2017
Елена Ананьева Твое сердце тоже открыто стихам Елена Ананьева «АРХИПЕЛАГ ГЛОРИЯ». НА НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ ВСЁ В ПОРЯДКЕ Семён Данилюк    ВСЁ МОЁ НОШУ В  СЕБЕ Сергій Дзюба Казахстан - у наших серцях! Лазарь Фрейдгейм За что мне?.. Лазарь Фрейдгейм Легенда Евгения Петрова Олег Гончаренко Успіх у Європі та Америці Владимир Иванцов ЧТО ПРИПОМНЯТ ЛЮБИМОМУ ПУТИНУ Виктория Колтунова                       «На краю бездны»… Ольга Кравчук Поцелуй медузы Елена Рышкова Слеза Любов Сердунич КОД НАЦІЇ
1. Елена Ананьева Твое сердце тоже открыто стихам
Елена Ананьева
Твое сердце тоже открыто стихам
                      ***
Здравствуйте – исцеления слово!
Вброшу, как мяч его снова.
в зал, где вокруг картины,
не яма и темень,
а мимо снуют тени прошлых
свиданий:
Караваджо, Моне, Ренуара… 
Основа – любовь и знания,
мы снова вместе,
заранее продуманы мелочи 
здравия.
Из жизни беру энергию.
Магии силу и ветра.
Здравствуйте! Радости слово
вброшу одиннадцатиметровым.
Слово -  на вес золота. 
Грани – бриллианты
и олово солдатиков
бравых отважных
вброшу в зал не однажды.
Слово - каррарским мрамором,
философским камнем
и пламенем,
абракадаброй, арепо,
где пахарь рыхлит строки лета.
Сама, как на амбразуру,
словом – мерять натуру,
цензуру отбросить,
наказания – только за расстояния
до долга, чести и смысла,
праведности жизни,
вбросить «Здравствуйте!»
«Здорово!»
Собрались все вместе снова мы!
Жизнь, данную однажды, 
Cловом оставить важным!
***
На разломе дня, на полустанке,
вполноги бреду спозаранку,
вполноги дойти мне ль до рая,
а в аду дела нет мне, я знаю...
Дети новых разливов-разломов,
отступать нам нельзя,
ищем снова 
край всевышней
любви и заботы,
нет для счастья в миру, 
к счастью, квоты.
***
                 
Мне нужен профессор странствий,
ваятель, актер, дирижер,
жонглер или почты носитель,
пилот в облаках с дождем.
Где звезды – мохнатым 
плодом-каштаном,
шарами на елке судьбы,
где вмиг заберут испытания,
где счастье с любовью в пути.
***
На рассветах моих садов,
когда виден новый прикид,
когда слышен звон точных строф 
в обрамлении смены ракит,
когда весь изумруд отдал цвет,
поменял на астровый тон,
и воркует с звездой голубком,
растекаясь за горизонт...
А оттуда – встречный поток
из дождей, из тягучей земли,
мармеладовой разности глин,
корни вбросил, что твой мастихин.
И размыло потом слезой,
как от смерти сад уберечь?
Как сменить поясов расклад,
в нужный миг достать биоток,
уберечь от ран, от врагов,
от немыслимых духов пустынь,
достигающих облаков?!
Когда сбросит сад весь наряд,
как правителей выбор таков,
оголит почки и заживит,
дав для нового старт из веков.
Когда примет хранителя взгляд,
когда сможет спасти, оживить,
что живущие нанесли,
чем же, чем остановить распад?!
А потом вдохнуть в сад жизнь сполна,
очищением разметав бред,
расплескав строки по углам,
завернув их в осенний плед.
                             ***
Осень-художницу встретил Цветочек Аленький
Cказочка 
1.
Осень-художницу встретил Цветочек Аленький.
- Ты не спеши! Нарисуем с тобою счастье.
Капли дождя окропили волос пламени,
ливнями золота вмиг сменилось ненастье.
Хоть он ушел тогда дальнею далью,
стал знаменит и успешен, ее приметил,
столько каменьев отправил –  цветных самоцветов,
всё, что собрал из дворца благодатного лета.
Голос звучит, но его всё не видно,
губы ее оживились, припухли, вкус счастья
ей так запомнился с юности, нежно ресницы
вздрогнули, ливнем нахлынув, -
любви утешенье в ненастье.
2. 
Осень-подружка из Лета собрав украшения,
березы – сережки, у ивы –  кольца везения,
у одуванчика желтого пух припасла к зиме,
а с ветром озерным скрепила контракт:
погладить одежды к весне.
А он промелькнул, прошептал лишь желание,
пообещал: я вернусь раннею ранью, 
спешу для тебя, Осень, ночью гжелевой,
прекрасного счастья достать звезду, верь мне.
Сноп радуги вдруг из озонов ворвался в пространство,
и на ресницах туман задрожал, закружился в кругу.
И изогнулся мостом-месяцем радостно, 
связал вместе прошлое с будущим наяву. 
Да, листопадами чувств и всех желаний 
не устелить пухом теплым дорогу,
мы поспешим с тобой на свидание,
каждый придет всё же к своему порогу.
Алый Цветочек мелькнул и исчез в тишине.
- Я соберу краски к белой зиме,
мы разрисуем весь мир, с озарением - светлей,
душ единение –  стали все вместе добрей.
Встретимся мы по весне, непременно вернусь,
вместе отправимся в долгий и радостный путь! –
голос Цветочка, алея, вновь зазвучал,
там, где конец, там начало начал.
***
Нас осень рукой поманила,
одела наряд добротканный, 
ладошкой с узором из линий – 
в листках столь же 
хрупко-стеклянных.
Поди расшифруй-ка, попробуй,
куда запропал логарифм тот,
что прошлою осенью звонкой
расчистил нам души и рифмой,
развесив воздушные платья  –
вплетая в наряды упрямо
цветочные краски и ритмы,
от мифов и саг неустанно,
добавив энергии звездной, - 
собрала она из курганов,
от Смирны и царской Эллады –
гомеровских строк камнепады, - 
Расставила осень узоры
в орнаменте покрывала.
Оливы – глазами озерно
и винограда созвездия,
и краеугольно-весомо,
в том крае с Бахусом озорно.
Срывала плоды, с междометьями -  
разметкою стойкость на пробу.
Уверовать вместе: к нам осень
придет, кликнет снова в дорогу.
И в храме за чудом молиться
придут повзрослевшие дети.
И осень придет на подмогу,
отдаст урожай... И душе
листы шелестеть будут снова,
чтоб всё возродилось вполне.
Из переписки с ангелом
***
Я хочу быть твоей женой,
чтобы стать мне ангелом тоже, 
и о, Боже, Боже, о, Боже,
это право же мне суждено...
Я искала, проплыв моря, 
поднимала зелёный парус,
разогнав туч хмельных усталость,
в горы вылетев сразу с утра.
Башмаки стоптав, будто сто лет
продвигалась в степи упрямо,
в городах, обойдя всех замов,
разбросав по углам сто монет.
А в швартовых, канатах кручёных,
истонченной, но грубой пеньки,
застревали скорби и слёзы,
разудалых деньков моих.
Вот и снова поднят наш парус,
вот и снова: «свистать всех наверх»,
распущу строки по кристаллам,
разделю чудо встреч для всех.
Раскручу, будто коромысло,
смою грязь всю чистой водой,
растоплю лёд душ вместе с солнцем,
одевая крылья с тобой.
***
                   
Я тебе, как доноры сдают кровь, 
отдаю на хранение свою душу,
от нее ключи у тебя после Господа, 
его послушай.
Если ты не хочешь менять ничего,
если хранишь болезни давно и надолго,
ты привык, значит, так и мне суждено,
вместе мне с тобой ранить душу можно.
Вместе лучше вкусить, пока Бог не взял,
все ведь ходят под небом, где он владыка.
Не хочу, чтобы он отобрал даже часть, 
ту, твою, израненную невинно.
Знаю, сколько сделано, предстоит еще,
боль – твоя судьба и моя, видно, тоже,
ты мне также – донор и поводырь...
Идем через океаны, пустыни, места божьи, 
где можно найти средство утешить боль, 
будто чудо-ягоды ясные годжи.
Разделю с тобою всё пополам,
а твою освятив, перешлю эстафетой 
смирения страждущим.
Так помогут тебе тоже боль снять,
записаться на поправку – с началом важного.
Ангел мой, донор мой, будем теперь
учиться чувствовать друг друга лучше.
Мы приносим радость. А это, заметь,
самый важный и праведный в мире случай
***
Я слышу нежные слова,
они звучат от тебя,
и пропуская их сквозь себя, как свои,
через сосуды хрустальные,
летят с ускорением и страстью
электроны-сл ова
от восторга хмельные, ранние.
 Небо над головами одно ,
огромное, Богом данное, 
в нем отражается Любовь,
будто первозданная.
Пусть было раньше всё,
как облаками на небе рванными.
Тучами прорези в судьбах у нас,
 беспрестанные.
Нас будят на рассвете птиц различных 
батальоны,
выступают будто строем 
с барабанами и звоном.
Ждем мы не только ласковой 
погоды...
Ждем друг от друга теперь
путь пройти совместный
 без потерь,
как скажет природа.
Может ты для меня новый Наполеон
Может ты для меня новый Наполеон,
завоевывая между нами пространство,
стал во всем ближе всех даже очень давно,
по небесным квадратам 
на остров Елены примчался.
Ты писал мне письмо:
ты – из кружев мечты,
ты – из воздуха в платье Сильфиды.
Я тебя умолял одинокой душе
дать возможность любить, мы – невинны.
Дать возможность понять,
и от Роны-реки, от течения 
взять скорость лихую,
прилететь и обнять,
еще крепче в ночи,
позабыв о походах…
Тоскую…
Даже ты –  полководец, любимец толпы,
но и преданный по-королевски,
открываешь душевные муки, скорбя,
от тоски и от страха, наверное…
Ты по волнам бежишь
в скороходах мечты,
натянув невидимки-одежды,
вместе выпьем мы чай,
посидим, помолчим,
захлебнемся от нашей надежды…
***
Вижу я паруса на мачте,
бом-брамсель принимает ветер,
как ловлю с тобой жадно мгновения,
мы идем вместе в дальние рейсы.
Нас ничто уже не остановит,
мы взываем с тобою и голос
очищаем в строках, как монету,
достав из лагун бирюзовых. 
Неба чисто-зеркальны приветы,
а когда разрисует мозаику –
каждой клеточки жаром веры,
а когда разнесёт шквалом 
от стихии остатки надежды,
а когда расстояния измерят 
стихолотом – уровнем строк –
выпадает случай везения
и нас жребий ведет за порог.
Так скорее спешим, где звездою
нас поманит бездна – любовь,
мы под музыку морского бога
покорим всё, ведь о.те* - 
поешь ты мне вновь...
(*О.те - люблю - болг. яз)
***
Ты называл меня своей находкой, 
тебя звала я утренним лучом,
издалека пришла, волнуя ветром,
как молодость, не смытая дождем.
Мы строили свой дом в любви законах,
картинами, природой украшав,
звенела трель, расправив плечи снова,
убрав с души топленым молоком печаль.
И замерли на стенах лики броско,
лучи прошли насквозь, сквозь бусы слез,
на дальнюю и добрую дорогу,
от памяти – иконостасы грёз.
Отбросив тени, контрамарки страсти
для входа в то святилище души,
где крест стоит, напоминая славно,
о вере, о надежде по пути.
Идем друг к другу, руки простирая,
на створы опираясь, на простор,
на понимание благословляет
вместилище, обитель, чувств задор...
  Твое сердце тоже открыто стихам    
Я хочу тебя, мой милый, нежно любить,
на мосту замочек верности наш висит.
Будут зимы снежные веснами идти,
расцветает яблоневый снегопад.
Жизнь не только чувства: Ева – Адам,
наверху присматривают наши все,
колокол пусть не зовет набат,
пусть шипы от роз обломаем теперь.
Даже две горы сошлись у небес 
в парке города на земле,
есть везде замочки на мосту,
ими закрыт тончайший жизни срез.
Мы зашли в открытую чувствам дверь.
Мы с тобой хотим приобщить к весне
тех, не верящих в душ союз,
мы пришли так нен адолго, знают все.
Разделить любовь с чужим не хочу,
твое сердце тоже открыто стихам,
я в дорогу дальнюю соберусь к тебе,
я тебе посвящу те слова,
что когда-то ты их прямо 
в буковки целовал.
Нам открыта дорога: север-юг, 
перепрыгнуть мосты, взяв длинный шест,
там любовь освещает сияние на поцелуй.
Будем рады тому, что вместе теперь.
И открой мне скорее... слышишь... дверь!
***
Холст для вышивки - стихи
Заколов за краешек луны,
замотав на пяльцы нити,
холст для вышивки – 
стихи
лягут гладью и крестом
по наитию.
Вышиваю то, что не дано забыть,
обозначу тонких ив просветы,
миражи в дороге,
ям узлы, пыль тревог,
пыл солнечного лета.
И на древко –  перезвоны нот,
пересмешки вензелей
и формул. И от жизни
сгустки истин для тебя,
петлями канвы в основе формы.
***
Слова – солдатики 
Вы фразой накрепко закованы —
«Солдатики» от форм из олова.
Слогами светятся сравнения,
фонтан метафор «с ног на голову», —
слова!.. — посланцы, духи времени.
Вы — мудрецы и лиходеи,
свидетели и прокуроры,
вы — горцы, гордецы и пух,
соратники и лиходеи.
Бросало вас и на батут.
Взлетали, закрутив там сальто,
меня с собой втянув в тот круг,
подбрасывало, так брутально,
звала я снова ангела.
Расписывало вензеля,
сжигая слой за слоем «дерева».
По кольцам рассчитаем час,
тавром на теле, без сомнения.
Так отложилось по годам,
по месту — в Соловках ли, в Горловке,
слова следами нас ведут
туда, где дел уже по горло.
В какой-то миг друг перед другом,
слова Словами придут в стих
в последний час живого круга.
***
Много сделано и больше хочется,
нет спасения от себя,
разворочено ночи кружево со следами
прошедшего дня... 
Распустили тетради
строки - это крошево жизни-судьбы.
Эх, какими наивными были, 
нe такие как прежде мы, 
эх, какими наивными были, 
лишь порою как прежде мы.
Хоть вдали, я свой город рисую, 
моря воздух, рассветов бризы, 
в перекрестках причалов-улиц - 
алых парусов твои эскизы.
И Ассолью по перекрестьям -
что узлами морской судьбы,
по ветрам из памяти броской
мы плывем к берегам своим.
Родной город встречает парусник,
- Как мы рады, причал ждет.
По бегущим волнам юности
алый парус наш вновь плывет.
***
Вечер Ветра заломил шляпу набекрень,
разошелся не на шутку, хулиганя.
Разбросал от ветел гнезда, как посмел,
сплел от страсти ветви, барабаня.
В небо выпустил заточенные сколы слов,
фейерверком разудал и светел.
А потом умчался, будто море отошло,
жду прилив назад – ты слышишь мои песни?
Ты же знаешь, как поет, несется ветром весть,
как маяк дает сиренам форы,
может сам так оглушить, ты слышишь, зверь – 
наше море с ветром вертится сурово.
Вечер Ветра – фрак с манишкой, ласточкой,
в рукаве – палочка волшебная факира,
разольет на пламенной листве
эликсир пылающего мира.
Вздрогнет… дирижер оркестра –
лесом рук управляет,
ветви вырываются в такт ветру,
мы еще увидимся, мой друг,
прилетишь с теплом, 
крылья подсушив, ждешь лета.
Менестрели, юмористы, гордецы,
где узнать, какой нам быть породы?
Песню Ветру и записку напишу,
пусть возьмет с собою на распевку
в знак свободы.
***
Булочки, булочки
На Нежинской в Хлебном на углу
булочки нежные продавали,
с ванилью, изюмом и пудрою,
как будто в Париже у Помпиду, 
а не просто раздача в подвале.
Как-будто из Вены от захер-торта
вобрали столько верности, сколько вошло.
Нас в школе нежностям не научали,
хоть школа на этом квартале давно.
И даже не школа, гимназия Марининка,
от царского рода, Марины имен,
кто ел эти булочки, на дрожжах вырастали, 
всё нужно в меру - в питании толк.
На Нежинской улице , милой и старой
пусть вспомнят былое житье-бытье,
теперь там "Обжора" заправляет,
с "Ням-Ням" и "Вареничной" в мир идёт.
Булочки сдоба, сбиты с ванилью,
изюмом и пудрой, пасхальным челом -
тогда сохранили рецепт для потомков,
сейчас подзабыли среди гарибо.
Конфетки-бараночки, а булочки - круче,
идет от них праздник, душистый "прикид".
Мы детство наше не забываем,
по улице Нежинской юность спешит. 
*Нежинская - улица в Одессе.
До встречи! 
   ***
Ты напишешь мне письмо,
звякнет в личке, будто в дно - 
на стакан дней выпала монета,
будто решка иль орел,
все равно нам повезло,
лишь домчаться до желанного привета.
Сколько выпало "монет" -
будто звездный дождь и свет
излучают письма эти,
с кочки прыг и по утру,
дальше больше,
я бегу, не считая дней, 
ни "шишек" - ран в просвете.
Ливнем джаза сыпет дождь,
Так и письма - чувства в дрожь,
пусть звенят из почты позывные,
"Дзынь!" - письмо - монета дней,
смайлик, рожица от друзей,
Вам "Сова", "Принцесса", 
"Кошка" -  отвечает.
Собираю свой багаж,
снова дама, саквояж,
и картина, и картонка...
Собачонка ждет меня,
дома буду ждать письма -
пусть Фейсбука почта не скучает!
***
Откуда знал Кандинский,
откуда знал Малевич,
что их фигуры снова оживут,
в романах есть квадраты,
расставлены в столетиях,
связующие звенья-створы:
в путь!
Шах, мат, черный квадрат,
и скачут, скачут синие кони,
шах, мат, черный квадрат,
не избежать им также погони.
Мы все на «доске»,
кто, где, как по судьбе,
разобраться бы снова в основах,
мы все на доске - 
деревянной судьбе – 
связует мост всех снова.
Откуда знал Кандинский,
откуда знал Малевич,
что их фигуры снова оживут,
и скачет синий всадник
по синему квадрату
что интернетом  
после назовут.
***
... Пусть летит Голландец синекрылый
в облаках и по живой воде,
музыка составлена из мыслей,
из гармоний, благосклонных судьбе... 
***
Часто просим мы Бога, 
забывая отдать 
благодарности слово
и судьбы благодать.
Оторвать, как от ветки,
плод души расписной,
и открыть, если нужно,
клапан сил запасной.
***
Груз подняв, нужно его нести.
Чаще одной. Звать за собой.
Пункт – Парнас.
Несу камень и тяну .
Так записано судьбой.
Возвращайся.
Или не возвращайся домой.
Такие мы есть. 
Такая я и песня моя.
Ведь не пускать мыльные пузыри ...
Раз-два-три…
С утра до ночи –  стихи .
Не только свои.  
Метаморфозы, огни. 
Манят строкой .
Светопадом души. 
В небе цветными шарами .
Сами за себя говорят. 
Лучше - Птица Сирин.
Не сирены страха.
Мир без него – мечты .
Иду своим путем. 
Нити притяжения земли
подшивают крылья, 
которые растрепались
в пути.   
***
Я с вами, со всеми вами
до самого тонкого вздоха,
до самой звезды над полями,
до жаркого трепета снова.
Озвучить пытаюсь мысли,
навеянные сюжетом,
солнце встает над нами,
жизнь озаряет смыслом
2. Елена Ананьева «АРХИПЕЛАГ ГЛОРИЯ». НА НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ ВСЁ В ПОРЯДКЕ
Елена Ананьева
«АРХИПЕЛАГ ГЛОРИЯ». НА НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ ВСЁ В ПОРЯДКЕ
В начале сентября в Одесском музее западного и восточного искусства в проекте
ДНЕЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА
представлен Авторский тур с ЕЛЕНОЙ АНАНЬЕВОЙ «ОСТРОВА ЕЛЕНЫ -  АРХИПЕЛАГ ГЛОРИЯ" -  открытый ФИНАЛ Международного конкурса имени  ДЕ РИШЕЛЬЕ. По доброй традиции ко Дню города Одесса подведены и  объявлены итоги.
Международный многоуровневый конкурс им. де Ришелье будет именоваться  впредь: «Международный литературно-художественный конкурс имени де  Ришелье».  Всем полюбился проект с именем одного из популярных  градоначальников Одессы герцогом Эммануилом Арманом де Ришелье. Времена  приключений мушкетеров, служения отечеству, романтизм и бесстрашие, вера в  победу и преодоление препятствий, активизация жизненной, творческой энергии,  увлечения и чтения, развитие способностей и выявление талантов, предоставление  возможности почувствовать предназначение, быть отмеченным, получить  площадку для выступления, а тот, у кого она есть, признание в других сферах,  расширение горизонтов, -  интересно и особенно важно в настоящее время. 
В следующем году отмечаем 20-летие известного форума искусства слова,  живописи, графики, декоративно-прикладного направления, театра, кино,  социальных проектов, - всего в этом году было пятнадцать номинаций. Проводит  известный в мире проект Международная ассоциация деятелей литературы и  искусства  GLORIA (штаб-квартира – в г. Франкфурте-на-Майне). 
Почетный председатель жюри (согласно предварительной договоренности)  остается НАВЕЧНО в нашем  Положении и Почетных списках Кирилл  Владимирович КОВАЛЬДЖИ, поэт, прозаик, публицист, наставник, урожденный  Одесской области, когда маленький регион Аккерман, на котором он, «как на  сквозняке», небольшом  островке  родился, писал в романе Кирилл Ковальджи,  переходил от одной страны к другой и, наконец, остался в составе Украины.  Разделяла представительство в составе жюри с начала конкурса.  И по сей день  организуем весь проект совместно с представителями в восьми городах мира.  Активны представительства Ассоциации деятелей литературы, искусства и  коммуникации – в Украине, Канаде, США, Японии, Франции, Испании, Австрии,  России и других странах.
Финал конкурса имени де Ришелье прошел на высоте. Почти весь день до  закрытия музея Западного и восточного искусства звучали от души к душе  творческие приветствия лауреатам нового сезона и их ответное слово,  стихотворные строки, песни и музыка, живопись, вручение книг и почетных  дипломов. Многочисленной публике были представлены выступления звездных  лауреатов: артистов, музыкантов, солистов одесских и киевских театров,  писателей, гостей города из Киева, Луцка, Николаева, а также Нью- Йорка, Лос- Анжелеса, Сан-Франциско и других городов, - церемония подведения итогов и  чествования лауреатов прошла в более чем теплой, жаркой и благодатной,  творческой атмосфере. Выступающие оставили оригинальные заявки для участия в  следующем году.
Конкурсный проект им. де Ришелье – один из старейших, культурологических  проектов «СПАСИ И СОХРАНИ», который проводит международная ассоциация  «ГЛОРИЯ» с 1998 года, начиная на выставке в Одесском Художественном музее, а  с именем де Ришелье он состоялся седьмой раз. В прошлые годы под его эгидой  обретали широкое интернациональное признание и профессиональную Славу  (именно так звучит в переводе слово «Глория») многие мастера искусств, в  частности, члены Национального союза кинематографистов Украины Лариса  Кадочникова, народная артистка Украины, режиссер Валерий Балаян, Анатолий  Фрадис, продюсер  из Голливуда, солисты Одесского музыкального театра  оперетты им. Водяного Владимир и Виктория Фроловы, Наталия и Николай  Завгородние, многие другие. Праздник продолжился и в открытом эфире  телепрограммы состоялось вручение на бис - Почетных дипломов звездным  лауреатам оперы Евгением Жениным, художественным руководителем фестиваля. 
Солист современной мировой оперной сцены, доктор-музыки, кавалер-баритон,  лучший Эскамильо Европы… - таков далеко не претендующий на полноту  перечень титулов, которые в афишах и рецензиях неизменно сопровождают имя  нашего лауреата Константина Риттель- 
Кобылянского из Германии. (Кстати, потомок знаменитой Ольги Кобылянской.)  Он стал подлинным «гвоздем программы» Гала-концерта звезд мирового вокала и  его выступление с оркестром Одесской Национальной оперы под руководством  знаменитого Маэстро Александру Самоилэ (также лауреатом года нынешнего)  порадовали поклонников музыкального искусства в Южной Пальмире,
Продолжая традицию в этом году, Гран-При перешел к выдающимся деятелям  музыкального, театрального и кино искусства, публицистики, из них одесситы и  киевляне получили высшие награды: 
театральное искусство – заслуженный артисты Украины Ирина Охотниченко и  Алексей Агопьян - за роли в спектакле "Пришел мужчина к женщине", а также  Алексей Есин (режиссер) и Алла Демура (продюсер) - за спектакль "Щелкунчик"  в "Театре Есиных" (г. Киев), музыка – заслуженный артист Украины Феликс  Любарский (за творческо- педагогическую деятельность в Школе Столярского,  также награждены учащиеся школы педагога Флоры Кириченко, и что особенно  приятно – киноартист Анатолий Индрицанин, исполнивший роль профессора  Столярского в кинофильме. Он читал очень кстати и эмоционально в  Итальянском зале музея стихи, посвященные эпохе Возрождения. Потряс  диапазоном своего удивительного голоса и настолько коммуникабельной манерой  исполнения, одновременно с сопровождением на фортепиано, народный артист  Украины Николай Свидюк (за концертные программы последних лет), отмечены  культурологические проекты - Игоря Покровского (за фестиваль "Золотые  скрипки Одессы"), публицистика Андрея Анастасова (телеканал "Интер") и Игоря  Мехоношина, телеоператора, – за талантливое создание образа современной  Одессы.
Игумения Серафима, настоятельница Свято-Михайловского женского монастыря в  Одессе, подняв его из руин, организовав высокого уровня духовную,  благотворительную, издательскую, публицистическую деятельность, отмечена в  проекте по теме «Спаси, сохрани, возлюби» Создание такой темы конкурсного  задания Матушка Серафима оценила , в свою очередь, как значительный вклад в  Просветительство.  Она получила высшую награду конкурсного проекта  «Бриллиантовый Дюк» за выдающуюся культурно- просветительскую,  благотворительную деятельность. 
Киевлянка Елена Зинченко, председатель правления общественной организации  была отмечена за новые проекты, переводы, установление коммуникативных  связей центра Социальных и Культурных Инноваций, (ЦСКИ), клуба „MASTER  PEASE“, партнерами которых является Ассоциация деятелей литературы и  искусства Глория. Награду получил и Авторский Общественно- культурологический проект «Театр: Талант и Энергия для единения и  миротворчества» на тему «Нам нужен мир». 
Фестиваль славянской культуры «Наследие» в Орегоне (организатор Галина  Некрасова из Портленда, США) получила высокую награду за широкое  представление национальных обычаев и традиций славянских народов Украины и  Белоруссии, за интернациональное творчество.
Художник Алекс Клас, из Сан-Франциско, также получил высшую ступень  награды, ведь конкурс многоуровневый, - «Мастер Ассоциации» за активное  участие в проведении Международного конкурса имени де Ришелье – 2014-2017.  Он дважды организует торжественное вручение своих картин лауреатам и  организаторам проекта. Одна из картин, привезенная Эдуардом Амчиславским в  Одессу из США была в начале открытия финала вручена директору музея  ОМЗиВИ И.Б. Пороник и пополнила фонды музея. В прошлом году картину  Алекса Класа вручили знаменитому соотечественнику Эммануилу Виторгану,  известному киноактеру, Почетному лауреату конкурсного проекта. Художник  сделал прекрасный почин и призвал организовать Фонды произведений искусства  для вручения памятных подарков и поддержания материальной части проекта к  юбилею. Мы посоветовались и решили, как говорили раньше, (хорошие традиции  продолжаем), создать Фонд «Поле Чудес Глория». О подробностях на сайтах  конкурса в Фб.
Будем считать, что начало положено и Фонды проекта формируются: кто сможет  поддержать проект? В видеосюжетах будет продолжен видеоотчет о вручениях.  Да не оскудеет рука дающего!
Также готовится новый Арт-фестиваль, именной теперь Арт-фестиваль  «БРИЛЛИАНТОВЫЙ ДЮК», активно проходит запись интервью лауреатов  разных сезонов. Спасибо всем на интересе и добром слове. Продолжим вручения  наград лауреатам ориентировочно в ноябре в  Нью-Йорке, в декабре в Вене, в  Израиле, в консульстве Канады - будет сообщено
Итак, в нынешнем году в различных номинациях победу оспаривали до восьмисот  участников из более чем 30 стран мира, более триста талантов, не считая  участников творческих групп и коллективов, стали лауреатами сезона-2017. Они и  лауреаты прошлых лет, с которыми поддерживаются творческие связи,  представляют, практически, все континенты планеты. Эта массовость проекта  приобретает характер движения красоты, искусства, миротворчества. 
В этом сезоне одесситов и киевлян очень много, около восьмидесяти, если  учитывать группы, то будет еще больше, среди них Народный фольклорный  ансамбль «Чорноморськ I барви» Варвары Клапчук, Александр Галяс, Елена  Куклова и Анна Розен, Михаил Крупник и Инна Ищук, Сергей Остапенко и  Евгений Сивоплясов, Галина Соколова и Элла Мазько (дуэт писателей Украина –  США), звездные, народные  коллективы Городского дворца детского и  юношеского творчества (Дворца Воронцова), откуда кстати, начинались и мои  театральные университеты в драматической студии Лии Лавровны Шингаревой Об этом приятно вспомнить. А с директором Воронцовского дворца Ларисой  Стрельцовой решили собрать выпускников на следующую, юбилейную встречу.  Прокладывать курс по именам лауреатов, как по лоции, нужно по Почетным  спискам (Гугл откроет сайт).
Много представлено произведений украиноязычных авторов международной  диаспорой, ведь проект на трех языках – русском, украинском и немецком.  Произведения Сергея и Татьяны Дзюба, писателей, журналистов, общественных  деятелей с Черниговщины, переведенные на более чем шестьдесят языков мира,  заняли верхние ступени почета проекта. Также Гран-При получили писатель и  издатель Михаил Блехман из Монреаля, Канады, в двух номинациях: в прозе -  за  метафоричность в романах «Римские цифры»/ «Римськi цифри»,  «Отражение»/«Відображення» и в сборнике рассказов «Время собирать  метафоры»/«Час збирати метафори» за издательскую, просветительскую  деятельность, объединение интеллектуалов, поэтов, прозаиков украинско- канадской и других диаспор.
Отсюда можно перенестись на острова Японии, где Исии Такакадзу, губернатор  префектуры, представил Дни культуры префектуры Тояма. А можно  попутешествовать и дальше, к островам древних маори, в Новую Зеландию или  Австралию, если только открыть Почетные списки. И если оттуда – не массовая  когорта лауреатов, все равно представители их с нами из года в год. Или вернемся  в наше постсоветское пространство. В Прибалтику, в Эстонию или Литву, в  среднюю Азию: Казахстан, Узбекистан или Туркмению, можно остановиться в  Молдове или Беларуси. Анатолий Аврутин, (Минск), поэт, главный редактор  литературно-художественного журнала, его произведения возглавили почетный  список царицы номинаций -  одной из самых значимых в проекте:  «Поэзия ».  Критерии отбора – самые высокие. Среди многих произведений кандидатов особо  ценится: живое слово, метафоричность, оригинальность, соответствие конкурсной  тематике и раскрытие ее образными средствами. Также есть подгруппа переводов  и популяризация произведений авторов, что особо значимо в наше время. Читайте  списки – они уже похожи на списки литературы научных трудов, говорят сами за  себя и сами требуют кропотливого труда, также с общим форматированием,  последующим изготовлением дизайнерских дипломов с оригинальными  логотипами, изготовленными четырьмя выдающимися художниками, в поддержку  тех, кто участвует в фестивалях. Этим занимаемся еще несколько месяцев после  финала. 
Пролистаем списки номинации «Поэзия ». Итак, Анатолий  Аврутин,«Бриллиантовый Дюк»: «за яркие поэтические произведения,  двухтомник избранных поэтических произведений «Времена», создание и  многолетний выпуск журнала «Новая Немига литературная». Эту высшую награду  разделили сербский поэт Мичо Цвьетич, премированный за яркое поэтическое  творчество и популяризацию произведений поэтов мира из Белграда. Также из  Сербии, из Смедерево награжден поэт и переводчик Ристо Василевски, за яркое  поэтическое творчество, переводы стихотворений поэтов мира на сербский язык и  популяризацию их. 
Наш «Золотой лауреат» прошлого года Гурген Баренц стал «Бриллиантовым» за  триптих стихотворений в рамках проекта «Просто Любовь» и «Любовь к природе  и братьям нашим меньшим», из Еревана, Армении –  Хьюстона, США. Известная в  мире писатель, Татьяна Дзюба, (Чернигов, Украина), получила Гран-При за книгу  избранных стихотворений «Танец Саломеи», изданную в Канаде, в Торонто. Всего  в проекте получили признание только в номинации «Поэзия» 40 лауреатов (один  поэт из сборной номинации) .  
Или отправимся по иной стезе. Номинация: «Культурологические,  благотворительные проекты». Лилия Кашенкова совместно с районной женской  организацией «Надежда» ОО «БСЖ» ежегодно проводит научно-практические  конференции с изданием международного альманаха – материалов конференции  «Когда говорит история: реалии прошлого и настоящего». Осуществлено при  поддержке МОО «Взаимопонимание» и фонда «Память, ответственность и  будущее» из Гродно. Позитивно отмечен доклад о роли общественных  организаций в воспитании патриотических чувств по обзору произведений  лауреатов конкурсного проекта имени де Ришелье, (обзор произведений сделан Е.  Ананьевой), а «Надежда» стала «бриллиантовым» лауреатом в номинации  культурологические, благотворительные проекты. Надежда всем нужна и во всем.
Отрадно, что в этом году возобновил творческое сотрудничество с проектом им.  де Ришелье и Академией «ЛИК» деятелей литературы, искусства и коммуникации  Богдан Сушинский, писатель, автор более ста книг, из них более ста книг, из них –  шестидесяти романов, академик ЮНЕСКО, получивший Гран-При за активное  участие в проведении проекта «Спаси и сохрани» с 1998 года, рецензирование  антологий, произведений номинантов конкурса и именного Е_журнала  «АКАДЕМИЯ ЛИК» на сайте « WordPress». Внимание! На этом сайте и также в  Е_журнале «ПАРУСА ГЛОРИИ» можно найти все списки лауреатов за несколько  лет!
Богдан Сушинский возглавляет Редакционный совет проекта. Оргкомитет  конкурса благодарен писателю, переводчику Евгению Букраба из Марбельи,  Испании, Леониду Рассадину из Окленда, Новой Зеландии, журналисту- международнику, за цикл репортажей из «горячих точек», публикации в журнале  «Чайка», за активное участие в проведении Международного конкурса имени де  Ришелье в период с 2012-2017годы , Юрию Работину, председателю Одесского  регионального отделения Союза журналистов Украины, Эдуарду Амчиславскому  из Нью Йорка, Александру Галяс, Инне Ищук, журналистам, Наталье  Бахчевниковой, фотокорреспонденту, Михаилу Крупнику, актеру театра оперетты  за роль Дюка де Ришелье - из Одессы, приветствующего лауреатов и гостей в зале,  Ларисе Волошенюк из Волыни .
Многие награждены также Литературными премиями имени Леси Украинки и  Нобелевского лауреата Генриха Бёлля, в том числе Международной академии  «ЛИК», деятелей литературы, искусства, коммуникации.  В этом сезоне стали  академиками Михаил Блехман (Канада), Эдуард и Борис Амчиславские (США),  Евгений Букраба (Испания), Давид Беккер, Олег Дрямин, Сергей и Татьяна Дзюба,  Евгений Женин, Василь Слапчук (Украина), Марсель Салимов, Сергей Берсенев,  Наталия Мазаник (Россия) и другие.
Один из дней бархатного сезона сентября- следующей отрезок путешествия и  представления талантов по островам «Архипелага Глория» –  Одесский городской  Дворец детского и юношеского творчества - Воронцовский дворец, детско- юношеские коллективы которого приветствовали лауреатов и организаторов  проекта .
В продолжении программы проекта, начатой в музее, –  творческий Остров  «Архипелага Глория» и авторская глава вторая: «МОЯ ЧАША ПОЭЗИЙ ПОЛНА".  Презентация стихотворений из антологий, новой книги Елены Ананьевой  «Скитальцы муз и ветра» (2017), книги, выигранной на конкурсе МГП им. О.  Бешенковской (Германия), международных встреч поэтов - альманахов, сборника  поэзии и прозы "КОДЕКС ЧЕСТИ" (2016), (завоевавшей первое место в  Международном Национальном конкурсе «Украiнська мова – мова Еднання.  Мовне багатоголосся») на русском языке. Продолжили вечер торжественного  финала совместно с Еленой Кукловой и Анной Розен, лауреатами международных  конкурсов, мастерами художественного слова Одесской областной филармонии.  Вся программа звучала на русском языке, также и списки конкурса, в котором есть  вкрапления с названиями произведений на трех языках. 
В дни открытого Финала конкурса в Итальянском зале музея Западного и  восточного искусства и в большом зале Воронцовского дворца, на его главной  сцене, звучало много музыки и песен, стихотворных строк, состоялось  торжественное вручение почетных дипломов и наград, чествование победителей,  вручение памятных подарков от художников - Алекса Класа (лауреата из США),  Евгения Сивоплясова (лауреата из Одессы). Продолжили финал в более тесном  кругу в малом зале с директором Дворца Ларисой Стрельцовой. Не смолкали  стихи и песни, а за окном открылась удивительная вечерняя панорама Одесского  порта.
Батюшка Архимандрит Иларион благословил проект «СПАСИ И СОХРАНИ» на  дальнейшие свершения.
В третьей, виртуальной части на страницах Фейсбука – состоялось открытие  Международного клуба лауреатов конкурса – «ЗОЛОТОЙ МИКРОФОН ДЮКА». С  ответным творческим словом выступают лауреаты конкурса имени де Ришелье,  продолжая новый Арт-фестиваль «БРИЛЛИАНТОВЫЙ ДЮК». Каждый может  присоединиться и сказать свое слово о конкурсном проекте с именем де Ришелье.  Видео- центр возглавил Сэм Чубатый. Записанные интервью о старейшем  культурологическом проекте, с которыми можно ознакомиться в Клубе Лауреатов,  лягут в основу фильма.
За эти годы много появилось творческих личностей в проекте, многие участвуют с  удовольствием в открытых финалах. Это - наш театр интерактивных действий,  наше реалити-шоу. Мы всем рады! 
Всех невозможно назвать и перечислить заслуги, произведения, особенности их.  Это - одна из первых обзорных статей. Надеюсь, со временем шире познакомим с  произведениями лауреатов международного конкурса. Создадим фонд  празднования 20- летия культурологического, благотворительного проекта  «СПАСИ И СОХРАНИ».
Фонд художественных. авторских произведений «ПОЛЕ ЧУДЕС ГЛОРИЯ», сайт  «ОСТРОВА ЕЛЕНЫ – АРХИПЕЛАГ ГЛОРИЯ. АВТОРСКИЙ ТУР С ЕЛЕНОЙ  АНАНЬЕВОЙ» открыт в группе Фейсбука.
Финал состоялся, да здравствует Новый Финал! Наши Музы не молчат. Девизы  проекта – «Вместе мы можем больше», также мушкетерский «Один за всех и все  за одного!» «Лауреаты всех стран, объединяйтесь!» 
Объединяемся!
 
3. Семён Данилюк ВСЁ МОЁ НОШУ В СЕБЕ
       
                               Семён Данилюк
          
          ВСЁ МОЁ НОШУ В  СЕБЕ
- Денисочка, лапочка, извлеки себя из виртуальности и общипай бабулю.  Гости вот- вот собираться начнут. Не могу же я в такой день  показаться  неухоженной. 
     Денис неохотно отвлекся от монитора, оглядел принарядившуюся бабушку.  Поморщился: раскрасневшееся старушечье лицо носило следы обильной  макияжной обработки. 
     - Чересчур? - сконфузилась бабушка. -   Это всё Маришка. Я говорила, что  вызывающе, а она - шик, шик ¦  Может, смыть быстренько?
     - Да ты чего, бабуль? - Денис поднялся, вынул из её руки пинцетик. - Чтоб  такую красоту и сподлючить?
     - Думаешь, оставить?
     - А то. Хай-класс. Будешь королевой вечера.                        
Денис приподнял обсыпанный пудрой подбородок и принялся  выщипывать  на нем жесткие волоски, так огорчающие престарелую модницу .  
     Сноровисто орудуя пинцетом, Денис поверх головы бабушки то и дело косился  на две соседствующие на стене фотографии. Можно было бы сказать, что это фото  одного юноши, если бы не фон. На одной,  чернобелой,  из-за его спины  выглядывал угол доски с обрывком текста « ¦ районного Совета депутатов  трудящихся», а  на другой, цветной, свеженькой,  он  позировал на фоне казино  «Подкова» в обнимку с рокером.
     Угадав, куда смотрит внук, бабушка привычно умилилась:
     - Одно лицо. Если б не родинка на щеке, так вас с отцом вовсе бы не отличить.  Родинка эта, кстати, к тебе от деда перешла.  А уж каким отец в твоём возрасте  был, - подруги мои иззавидовались. Они-то своих колобродов только успевали из  милиций да вытрезвителей вытаскивать. А у Славочки главный интерес - книги,  театр.   
      - Как же, - наслышан. Не пил, не курил, от гёрлз бегал. И как это мне свезло от  такого херувимчика родиться? - съязвил Денис.
     - Да уж не как некоторые, которые бабусе единственной грубят, - вспылила  бабушка. Насмешки над сыном она не прощала даже внуку.  Но тут же, передумав  скандалить, растроганно шмыгнула носом. - Жаль, дедушка не дожил, - он-то  всегда верил, что Славочка многого добьется.  Вот уж для кого отцовский юбилей  был бы праздником. 
     Забыв об обещании стоять смирно, она потянулась поцеловать внука.
     - Не дёргайся, - Денис  вернул пинцет, не давая бабушке впасть в образ  безутешной вдовы. В последние годы она сделалась слезливой.
     Оценил собственную работу.                                        - Супер. Усы оставил  специально. Говорят, на усатых бабуль спрос среди кавалеров упал. Так что  придётся тебе и дальше хранить деду верность.
     - Да как ты!.. - лицо бабушки покрылось пятнами. - Да мы всю жизнь душа в  душу! Дня друг без друга не могли. И чтоб такое от собственного внука... 
     - Не возбухай! -  Денис бесцеремонно развернул бабушку к двери, лишая  возможности перевоплотиться в одну из самых удачных её ролей  безответную  жертву бесчувственных родственников. 
     - Ну, Денисик, бабулю-то выставлять! - увидев, что демонстрация  гнева не  произвела желаемого впечатления, бабушка вернулась к образу престарелой  балуемой любимицы семьи.
     В этот момент в комнату, нервно подёргивая  лысеющей  головой, вошёл отец.  Багровая шея его была натуго закольцована  воротничком свежей рубашки, под  которым судорожно пульсировал сдавленный кадык.
     - Жмёт, зараза. Помоги расстегнуть, - обратился он к сыну.
     - Может, при стирке село, - всполошилась бабушка.
     - А может, ты , наконец , перестанешь  покупать мне рубашки сорокового  размера? И брюки сорок восьмого мне тоже малы. Ну, вырос я, дойдёт это до тебя ,  наконец?! - отец неприязненно  хлопнул себя по наметившемуся животику.
     - Так бывает, - поддержал его Денис. - Дети к пятидесяти незаметно выходят из  мальчикового возраста...  Ау! Бабуля, ты нас слышишь? Глаза бабушки  наполнились  умилением:
     - Ещё бы деда сюда, и  ¦
     - Одно лицо, - закончили за неё сын с внуком.
     - Мама, - отец потеребил её за плечо, - гости вот-вот появятся. А  бокалы до сих  пор не помыты.
     Он напоминающе постучал по своему «Роллексу».
     - Да иду, иду. Что вы без меня? -  с озабоченным видом хлопотливой  устроительницы торжества бабушка удалилась.
     Верхняя пуговица под пальцами Дениса с трудом подалась, и отец с явным  облегчением  распустил галстук:
     - Благодарю, избавитель.
     - Зачем так много? Просто отдай ключи от «Хонды». Ты ж все равно на  «Оппеле» рассекаешь.
     - Защищаешь диплом - получаешь машину. Как договорились. Кстати, не  определился с научным руководителем?
     - Да вот, Соковнин обаяет.
     - Этот-то с чего?! - поразился отец. - Он как будто что-то из политучений  читает?
     - Историю политических преследований времён Брежневской стагнации, -  отчеканил Денис. Хихикнул. -  А ништяк, кстати.  Аж слюной брызжет от  ненависти к коммунистическому режиму. И как это его с такими приколами при  советской власти не посадили?
- Да, крутые галсы жизнь закладывает, - отец озадаченно отер шею. -  Вообще-то закипел он еще в семидесятых. Тогда  историю КПСС нам читал. И  тоже - непримиримо.  Так-то! Кстати, окажи любезность: выражайся нормальным  литературным языком. Ты всё-таки какой-никакой, а  филолог.               Денис поджал губы. Язвительность отца вносила в их отношения  отчужденность, преодолеть которую Денис прежде не мог, а теперь и не пытался.    
     Отец - заведующий кафедрой современного русского языка - по праву считался  одним из крупнейших отечественных лингвистов.  В научных спорах был  бескомпромиссен, отстаивал то, что полагал единственно верным, не считаясь с  рангом оппонента. Но всё, что находилось за пределами языкознания и  литературоведения, виделось ему  мелкой возней, не заслуживающей, чтобы на  нее отвлекаться.   Всегдашняя правильность и унылая непогрешимость отца  создали ему репутацию желчного ученого сухаря.  Отца ценили, но не любили.  И  это саднило Дениса - в его присутствии разговор об отце смущенно заминался.                                                    Раньше буфером в отношениях между отцом и  остальным миром выступала мать - заведующая методическим кабинетом.  Общительная, словоохотливая, она умела ненавязчиво сглаживать конфликты,  возникавшие из-за отцовского высокомерия.                             Мать была  единственным человеком, имевшим на отца безусловное влияние. Он относился к  ней с обожанием, на которое она отвечала снисходительной  благожелательностью.                   Денис поражался несхожести родителей.             - Как он вообще ухитрился тебя закадрить? - решился он как-то  спросить у  матери.                                       
- Разное людей сближает, - уклонилась та от ответа.                 После ее  скоропостижной смерти ничто уже не могло сдержать угрюмой желчности отца.    
     - Ну-с? Так у кого все-таки решил диплом писать? - вернулся к своему вопросу  отец.  
     - Лапицкий, - небрежно ответил Денис. Как он и предполагал, отец ревниво  насупился.  Заведующего кафедрой современной литературы Лапицкого, легкого,  остроумного эрудита, в отличие от отца, обожали. Его колкие остроты и  эпиграммы разносились по городу.  Студентки домогались его внимания. И порой  удачно, - в свои шестьдесят Игорь Лапицкий оставался жизнелюбом.                - Что ж, Гарик  - мужик надежный, - признал отец. -  Это не флюгер  вроде  Соковнина. Рядом с ним можно отстраиваться. И на чем остановились? Что- нибудь - Пастернак, Волошин?     
- Краевая  литература конца семидесятых. 
     - Вот как? - отец удивился. - С чего тебя потянуло в ту невеселую эпоху?
- Понять хочется. Времечко вроде тишайшее. Сталинские лагеря давно в  прошлом. Афганистан еще не начался. Вроде, твори-не хочу. Но только что-нибудь  талантливое проклюнется - тут же и прихлопнут при всеобщем равнодушии. И,  главное, никак не въеду, чего боялись? Ну, выгнали бы с работы. Другую найти  наверняка без проблем, - безработицы-то не было. Пусть не начальником, но с  голодухи-то не мёрли. Ну, из партии из этой вашей турнули. Ведь не расстреляли  бы. Не такая уж суперплата. Так нет же! Целое поколение - сплошное  «одобрям- с»! И это же поколение отстроило в девяностых тот беспредел, в котором мы  сегодня барахтаемся . 
 Тему эту они часто обсуждали с однокурсниками. Теперь, начав говорить,  Денис увлекся. И обычная всепонимающая усмешка отца вызвала задиристое  желание посильнее ужалить.                     - Вот с такой ухмылочкой вы по жизни и  прошкондыбали. А за ухмылочкой  этой, если начистоту, - обычный отстой!  Скажешь, нет?        Он ждал, что отец вспылит. Но тот лишь покачал головой:   - Не скажу. Только не тихое оно было, то время, а, как бы сказать?  Пришибленное.  А потому бесплодное. Ничего стоящего эпоха та не родила. Тем  более не представляю, о чем тут можно писать. Совершенно не диссертабельно.                                    - Об Эдуарде Дементьеве, - отчеканил Денис.                        - О  ком? - отец задохнулся. - Это тебе Игорь предложил?          - Да, Игорь  Александрович. По теории Лапицкого, яркий талант, если реализуется,  обязательно изменяет ход развития общества. Потому что как бы задает новый  нравственный ориентир. Он, например, уверен, что публикация  в шестидесятых  «Мастера и Маргариты» предотвратила откат к репрессиям. Как полагаешь?          - Разве что на уровне гипотезы,  - невнимательно, думая о своем, кивнул отец.                                                        - Так вот Лапицкий   убежден, что Дементьев был  крупным, уникальным явлением. И, если бы его опубликовали, то и семидесятые,  и восьмидесятые, а значит, и нынешнее время  были бы совсем иными.  - Пустое  это! - рубанул отец. - Игорь всегда был фантазером. И, если в кого влюблялся, то  без меры. Да от Дементьева ничего не осталось! Разве что вырезки из районных  газет удастся собрать с парой рассказов да белыми стихами. Но даже это - крохи...  И потом почему именно тебе?! Рассчитывает на мою помощь?                              Он  пристально поглядел на сына.                              - Нет, на твою помощь он почему- то не рассчитывает, - с вызовом ответил Денис. - Хотя, со слов Лапицкого, вы с  Дементьевым учились на одном курсе и даже дружковали.
     - Было, - скупо подтвердил отец. 
     Дверь приоткрылась, и в неё протиснулось виноватое бабушкино лицо:
     - Славочка, там Лида Берестова пришла, и  с ней Галька Китаева ¦ Но я их не  звала, не думай.  
     - Пришли, так не гнать же, - отец приобнял мать. - Стол не обеднеет. Тем паче  не чужие. 
     - И где наш юбиляр?! - в комнату, стесняясь и оттого  разговаривая громко и  одновременно, протиснулись две старушки.
      Несколько впереди перекатывалась низкорослая, увешанная браслетами  женщина в позолоченных очочках - Лидия Васильевна Берестова.  Одутловатое  лицо ее было полно торжественности, 
     До пенсии Берестова  тридцать лет проработала сменным инженером ТЭЦ  химического комбината.  Среди многочисленных приятельниц слыла  незлобливым, дружелюбным человеком, всегда готовым одолжить до зарплаты.  Такой же оставалась после выхода на пенсию. Но десять лет назад сын её  стремительно разбогател на фондовых операциях, что сказалось и на  благосостоянии престарелой Берестовой. На фоне обнищавших, придавленных  жизнью товарок  она, не знавшая прежде достатка, заблистала золотом и  рискованными для семидесяти лет нарядами от кутюрье. Она оставалась щедра, а  потому подруги по-прежнему охотно принимали её приглашения в гости. Но  теперь это воспринималось как некая повинность: в движениях хохотушки  Берестовой появилась несвойственная прежде степенность, в суждениях -  требовательная увесистость.
     Чуть сзади опиралась на клюку глубокая старуха с ссохшимся от времени  скорбным лицом, на котором горел единственный пытливый, прожигающий глаз.
     При виде её присутствующие ощутили привычную неловкость.
     Галина Геннадьевна Китаева, в отличие от подружки, в прежней жизни была  «элитой». Главного технолога крупнейшего химкомбината  высоко ценили в  министерстве.   Перечить на планёрках властной, злоязыкой женщине не всякий  раз решался даже директор.         После гибели в Афганистане старшего сына -   подполковника  она в возрасте шестидесяти двух лет вышла на пенсию, имея на  сберкнижке двадцать тысяч рублей, которых, безусловно, должно было хватить на  безбедную жизнь и ей самой, и ее наследникам. Всё разом «сгорело» в начале  девяностых. Теперь  Китаева на нищенскую пенсию содержала  дочь -  терапевта  районной поликлиники, и астматика - внука. Новую действительность она  ненавидела с истовостью потерявшего всё человека.   
     - Ну, именинник, что прячешься? - низким, сохранившим прежнюю  начальственность голосом произнесла она. Но  Берестова бесцеремонно  отодвинула ее пухлым локотком :
     - Погоди, Галина, давай уж я. А то опять чего-нибудь сморозишь.
     Не обратив внимания на посеревшую приятельницу, потянула из сумки  поздравительную открытку с убористым текстом. 
     - Дорогой Вячеслав, мы, старые друзья твоих родителей, помнящие тебя с  пеленок...- степенно начала Берестова.                            По счастью, в дверь  позвонили.
     -  Спичи потом, -   отец приобнял обеих старух и повлек в коридор встречать  нового гостя.  
     Гостем этим оказался холеный семидесятилетний старик с округлым,  несколько обрюзгшим лицом, в галстуке-бабочке поверх безупречной белой  рубахи -  председатель ветеранского Совета при губернаторе Евгений Иванович  Козьмин. В начале девяностых, возглавляя областной КГБ, Козьмин решительно  поддержал Ельцина. Это запомнили. И даже выйдя на пенсию, влияния во  властных структурах он не утратил. 
     Как знал Денис, Козьмин с дедом познакомились в начале семидесятых в  санатории в Ялте. Оба заядлые преферансисты и бильярдисты, азартные и  неуступчивые, они быстро сдружились. И многочисленные посиделки в доме деда  и бабки не обходились без главного тамады - Козьмина.  И вдруг рассорились. Что  произошло меж ними, осталось загадкой. Во всяком случае бабушка, славившаяся  избирательной памятью, причину разрыва забыла начисто. Зато не уставала  напоминать внуку, что после смерти деда Козьмин, к тому времени генерал КГБ,  добился его захоронения на главной аллее в присутствии первых лиц города, по  протоколу умершему, увы, не положенных.
      - Извиняйте за опоздание. Задержали у губернатора. Прими от его имени  поздравления! - Козьмин облобызал отца. Прокашлялся, весёлыми глазами  показав, что прокашлялся именно, чтоб подчеркнуть значимость  момента. - Так  вот, велено передать: область тобой гордится. Ты человек, которому есть чем  отчитаться перед всевышним. Дай Бог, чтоб не скоро, - Козьмин размашисто, с  аппетитом перекрестился. - Самостоятельная лингвистическая школа, - многие ли  могут таким похвастаться? И всё это  - в какие-то пятьдесят лет.
     - Подростковый возраст, -  не удержался Денис.                        Козьмин, будто  только теперь заметил Дениса, свойски, ему одному улыбнулся, раскинул руки .            - Вот без кого соскучился.  Дай обнять, крестник,  - он шутливо помял  смущенного Дениса. Отстранился. - Но иронизируете, юноша,  напрасно.  Вам  отцовские рубежи еще дай Бог когда-нибудь преодолеть. И то если, подобно ему,  положишь за правило трудиться, трудиться и трудиться!  Ведь человек по натуре  своей легкого, халявного успеха жаждет. А выбиваются те немногие, кто положат  себе цель и идут к ней, прорубаясь сквозь буреломы, не отвлекаясь на соблазны и  химеры.        
Потому единственный среди своих сокурсников и выбился, - объявил Козьмин под  благостное кивание бабушки. - А ведь были рядом люди, казавшиеся куда ярче.                         Дениса будто кольнуло.          
- Это Вы об Эдуарде Дементьеве? - по наитию выпалил он.       Косматая  бровь Козьмина приподнялась домиком.                - Да хотя бы тот же пресловутый  Эдуард Дементьев, - подтвердил он. - Уж сколько вокруг него шуму, звону было, а -  пометался, посвистел чайником, умер рано и - пара и то не осталось. Так, Слава?
     - Не так, - раздраженно буркнул отец. - Там  не только пар. Там и силовой тяги  хватало. Просто не в свое время родился.
     - И это тебе в плюс, - похвалил Козьмин. - Сколько лет прошло, и не больно-то,  если по правде, ценил тебя дружок твой, а вот верность его памяти хранишь и в  обиду не даешь. За то отдельно уважаю. Но, по мне, что у человека внутри, то в  любую эпоху и проявится. Как говорится, - рукописи не горят. 
     Он вновь кашлянул, отсекая прежнее, несущественное препирательство.  Призывая к вниманию, поднял палец. 
Перехожу к главному гостинчику.   Договорился о гранте для твоей  кафедры. И - будем продвигать тебя в депутаты от партии власти!  - под  возгласы  окружающих объявил он. - Потому - цени.           
- Ценю, - угрюмо  заверил отец. Поколебался. - Но, может, ограничимся  грантом? На депутатство и без меня желающих достанет.    - А то! И не просто  желающие. А борзые. Из тех, что подметки рвут!  - подхватил Козьмин. - А для нас  как раз важно, чтоб на комитет по образованию не абы кто сел, а надежный  человек.  Думаешь, на грант на этот других претендентов не было? Как раз и  пробил под твоё согласие возглавить комитет, - Козьмин игриво подтолкнул  пасмурного отца. - Да не журись, Славка, должностёнка не пыльная! Нам важно  твоё имя. А кому бумажки перебирать, найдется.     
- И кому тексты писать - тоже найдется, - встрял Денис. - Подмахивай себе  чужое. Делов-то!                                      Отец побагровел.     - Вот язва! -  Козьмин усмехнулся. Хлопнул себя по лбу. -  А кстати, разрешите- ка нам с крестником пяток минут пошептаться.          
      Он шутливо подтолкнул Дениса в сторону его комнаты.               Меж Денисом  и расположенным к нему стариком давно установились особые, доверительные  отношения. В отличие от зануды отца, Козьмин не имел привычки поучать. Но его  ненавязчивые советы всегда оказывались к месту.                                            -  Слышал, в аспирантуру собираешься? - Козьмин прикрыл изнутри дверь,  уважительно огладил пальцем корешки учебников.                - Есть такая мулька, -  подтвердил Денис.                                - Хорошее дело - найти себя в жизни. И не  сбиться с пути, - благостно закивал Козьмин. Внезапно взгляд его сделался  нацеленным. - Завтра на митинг идешь?  Денис от неожиданности оторопел.                         - Откуда вы знаете?!     - пролепетал он.                             - Раньше  журнал был - «Хочу всё знать». А я вот не хочу - а приходится. Такая уж тяжкая  моя доля, - Козьмин страдальчески сморщился. - Так что?     - Конечно, пойду! - с горячностью выкрикнул Денис. -  И даже не пытайтесь  отговаривать. Сколько можно терпеть беспредел? По факультетам команду дали -  всем проголосовать за «Единую Россию». Причем приготовили какие-то меченые  конверты, - чтоб, не дай Бог, кто не соскочил. И то же  - мы узнали  - в других вузах.  И то же  по учреждениям. За это сажать надо! Вот мы и хотим!...                     -  Тоже знаю. Сжечь бюллетени на площади.                      - Кто-то должен, чтоб  услышали! Скажете, нет?!                
     Козьмин пожевал губы:
     - Тебе попробуй скажи. Сразу в стойку. Только - не твои это игры.
     -  Как это?! Очень даже мои.   
     - У каждого, крестник, своя линия жизни и свой интерес. И если на что  решаешься, сначала надлежит понять, - оно тебе надо?  
     - Надо! Потому что мне здесь жить!   
     - Нам, - подправил Козьмин. - Конечно, фальшивки эти - гнусь. Я об этом  сегодня как раз губернатору в лицо сказал. Тем более, что за ними  - глупость  холуйская. И без всяких хитрушек кого надо изберут. Ну, может, процент  поскромней выйдет. Но - кто надо, тот пройдет.   Традиция такая на Руси - на кого  пальцем укажут, за того и голосуют. А то и вовсе за бутылку. Видать, нужно  русскому человеку, чтоб за него решали. Ему так жить проще.  Проголосует по  команде. А потом бегает плачется, что власть не та оказалась. И попробуй  напомни ему, что сам такую сотворил, - за грудки схватит. 
      - Значит, тоже всё понимаете?! 
     - Не вовсе же поленом пришибленный. Я, знаешь ли, по мироощущению -  государственник, - Козьмин усмехнулся. - Но и ты понять должен, что какая- никакая, а сложилась система.  Не из-за чего жизнь себе ломать.  Положим,  проявите завтра принципиальность, - пискните на свежем воздухе. Так и комары  пищат. Повыгоняют вас.
     - Повыгоняют?!   
     - А ты разве на что другое рассчитывал? Хотя кое для кого это способ  самоутвердиться. Тот же дружок твой Наиль, который всех подбил. У него как  будто три неуда. А значит, вот-вот выгонят. Потому  сознательно на скандал прет.  Он тебе не говорил, что в политику метит? И ему, к примеру, такая шумная  история только вистов добавит. Это тебе не школярское отчисление. Тут - за  убеждения! А стало быть  -биография!  А то, что других, как поп Гапон, на убой  вовлек, про то у него голова не болит.  Но твой-то путь, вослед отцу,  - в науку. Вот  в ней и проявляй принципиальность. Выявляй, доказывай, блистай  бескомпромиссностью. А сломать собственную жизнь в компании горлопанов -  дело нехитрое.  
      Денис возмущенно вскочил. Щеки его запылали.                     - Вот что, дядя  Женя! Я, конечно, понимаю, что ты при делах, - он заметил, как предостерегающе  сузились глаза старика, но остановиться уже не мог и не хотел. -  По-моему, ты  меня с отцом перепутал. Это он умеет: в науке - кремень, в жизни - пофигист! А  по мне, если в человеке есть стержень, то во всем! Так что завтра я со своими  буду. Так-то!          - Тебе жить, - с сожалением протянул Козьмин.  Дверь скрипнула. В нее протиснулось обеспокоенное бабушкино лицо:                                             - Ребятки, пожалейте! Там за столом  слюной истекают.          - А мы уже всё обхрюкали! - Козьмин лучезарно улыбнулся и  поспешил к  прочим гостям. Следом поволокся пасмурный Денис.                      
     Спустя несколько часов, когда пресытившиеся гости начали расходиться, Денис  незамеченным ускользнул  к компьютеру. Не так давно подключили они  Интернет, и Денис блуждал по его лабиринтам, с непривычки плутая. Иногда его  увлекало так далеко, что приходилось метаться в сайтах, выбираясь наудачу. Но,  едва выбравшись, вновь торопился в дебри   завораживающего виртуального мира.  
     Он услышал, как скрипнула дверь, прошелестели по комнате отцовские шаги,  крутнулся в  кресле. Увидел пьяноватые глаза отца,  обращенные внутрь себя.                 -   Чего не весел, юбиляр? - подколол Денис.  
     - Да разбередили.  
     - Ещё бы не разбередить. Такая житуха прожита. Просто не знаю, с кем из  великих и сравнить.                                                 На похвалы  за сегодняшним  столом, прямо скажем, не поскупились.
     -  Падок человек на лесть,  - отец слабо улыбнулся.                   - Мулька насчет  депутатства - это не прикол? -   рубанул  Денис. Заметил, как пасмурнел отец. - Я  к тому, что тебе этот политтусняк всегда был по фигу метель.  Чужие как бы игры.  Оно надо?   
 - Слышал же - без   этого не будет гранда.  А гранд кафедре необходим. Во- первых, поднимем две перспективные темы. Ну, и молодым ребятам будет что  подкинуть. Компромисс, понимаешь! -  процедил отец. - Да и куда денешься, если  с ног до головы благодарностью опутан? Как муха в сиропе - не рыпнешься...  Знаешь, что я тебе скажу, сын. Есть два вида несбыточных стариковских мечтаний.  Одно - прожить новую, иную жизнь, другое - переписать собственную судьбу.  Ан -  не перепишешь.  
     Денис осторожно пригляделся - таких разговоров меж ними не случалось. 
     - А жаль, что нельзя! - отец вдруг простонал. - Отмотать бы сейчас тридцатку  лет. Ненадолго. Всего на денёк! Одно б точно сделал. Что свербит! Эдик  Дементьев. Эдька!
     Отец вновь ушел в себя. Молчал и сын, боясь неловким словом  прервать  исповедальную тишину. Но - лишь бабушка шаркала в глубине квартиры, да  позвякивала переносимая ею на кухню посуда.
     - Э, раз уж заговорили, так до конца! - решился отец.  - Да и тебе небесполезно:  если заниматься чем, так  по-честному. Сегодня имя Дементьева всуе  упоминалось. И откровенная чепуха насчёт пустоцвета, и риторика эта вроде  «рукописи не горят». Горят! За милую душу.
     - Но дядя Женя ¦
     - Меньше слушай! В какие времена, скажи, серость вроде Козьмина талант  рядом с собой терпела?
     - Серость?! - поразился Денис. - Ты ж сам его столько раз своим учителем  жизни называл. Да и он о тебе сегодня...Бабуля аж прослезилась.
     - Да не обо мне!.. Хотя теперь уж и обо мне. Творение своё возлюбил! 
     - Ну, творение-то в общем клёвое получилось, - сподхалимничал Денис. 
     - Ты -  то хоть не уподобляйся! - отец поморщился.  -   Эдик Дементьев - вот  творение божье! Это было во всём нечто. Познакомились мы, когда на филфак  поступали. Он на три года старше был - полстраны облазил. В районных газетах  поработал, даже завотделом был. Это в неполные двадцать! Для меня, сопляка,  чем-то вроде наставника стал.
     - Гуру!
     - Тогда слов таких в обиходе не водилось. Но в рот ему глядел, - что было, то  было. И он ко мне как-то прикипел, - вот что удивительно. Может, что-то  разглядел.  
 - О, видишь! Значит, все-таки было что-то.                           - Тогда, может, и  было. Но не о том я. Главное, в самом Эдике  мощнейший заряд был заложен.  Такая внутренняя сила, которая не выказывается вроде специально, но - не  заметить нельзя. Теперь это называют энергетикой. Как там ещё? Драйвом? Редко  в каком мужике такая силища проступала. А если и сформируется у избранных, то  годам к тридцати, когда заматереет. А тут двадцатилетний парень - и никакого ни  перед кем пиетета. Со всеми на равных. Напротив, преподаватели перед ним... не  то, чтобы  робели. Но - как бы точнее? - искали одобрения. Со стороны  любопытно выглядело. На лекциях по пятьдесят человек, а читают как будто для  него одного. Поразительно! Любого своей воле без усилия подчинял. Девки у нас  на курсе очень быстро эти его качества к своей пользе приспособили - избрали  старостой. Так он для них что общагу, что стипендию, - всё выбивал. Надо было, к  ректору шел. Студентишко-второкурсник - запросто к ректору. И ведь принимал.  И беседовал по часу.  Полгода не прошло - университетской знаменитостью стал.  Поначалу все решили, что будущий   комсомольский вожак подрастает.  Попытались в какие-то  комитеты двинуть. Но быстренько отступились. Увидели -  непредсказуем. Мы ж  в жизни друг под друга подлаживаемся, притираемся   бочками. А тут - невозможно подстроиться. Потому что жил по каким-то своим  внутренним законам, с внешними - несогласованным. И согласовывать не  собирался. Там, где другой, нормальный, свернёт или хотя бы притормозит, этот  только газу добавит. Оттого и не любили, и боялись его многие. Да что другие?  Сам три года бок о бок прожил, а так и не приспособился угадать, что и когда  выкинет. Но - что удивительно! Мы ведь все были начинающие Булгаковы и  Мандельштамы. По газетам, журналам тыркались в надежде опубликоваться.  Вечера читок  под руководством Лапицкого устраивали. Они тогда с женой только- только в университет преподавателями перевелись. Разбирали, обсуждали. Но не  Эдик. То есть приходил, когда звали. Если просили, оценивал чужое. Кстати,  удивительно точно судил. А своё просят ¦нет ничего, и - точка. Хотя до  поступления писал. Да те же белые стихи в газетах. Когда его с ними прижали, -  вот же, твоё! - он в ёрничество. Дескать, виноват, марал бумагу по молодости.  Однако пришлось забросить  это темное дело, потому что на водку времени не  оставалось. Но передо мной засветился. Эдик из другого города был, снимал  подвальчик у старушки одной - тёти Паши.  Он у неё в проходной комнате ютился:  кровать, стол с книгами, печка, вешалка, - по-моему, ничего из мебели не упустил.  На печке всегда сухари сушились - козырная закуска. Как-то в его подвальчике к  экзамену готовились, до ночи прозанимались, пришлось заночевать. Просыпаюсь  в четыре. А он к печке прижался - к утру каморка вымерзала, а там потеплей было  - и что-то пишет. В клеенчатой тетрадке по двадцать две копейки. Заметил, что я  наблюдаю, смутился, чего с ним не бывало, и быстренько сунул в пачку таких же  тетрадок. Несмотря на мои уговоры, не показал.  «Так, балуюсь, не принимай в  голову». И весь разговор. Но мне-то любопытно, аж свербит!   В общем , рассказал  я насчёт Эдькиных ночных бдений Игорю Лапицкому.  Игорь по тем временам  тоже смелый, резкий был.        
Отец что-то уловил в лице сына, кивнул неохотно:                   - Да Игорь и  теперь таков. Поэтому у них с Эдиком особое взаимодоверие сложилось. Словом,  Лапицкий Эдика на читку  уломал! Само собой, никого посторонних. Игорь, жена  его Ирина Всеволодовна и я.                                                                  Удивленно отер  вспотевший лоб:                               - Надо же, как разволновался. Пойду-ка  коньячку плесну!
     Вернулся через минуту с бокалом в руке и заговорил еще от двери .
     - Роман он прочитал. Можно сказать, что-то гротескно - абсурдистское.  Поразительно, откуда двадцатилетний пацан впитал эту стилистику? Ведь мы  тогда о Беккете, Ионеско лишь краем уха слышали. Там у него герой, эдакий  вольтеровский Простодушный, попадал в нашу эпоху и, как человек  любознательный, задавал очень простые, искренние вопросы. И люди вокруг него  душевные, отзывчивые. Но - в этом и парадокс - чем больше он пытался  разобраться, куда попал, и, соответственно, задавал свои простые житейские  вопросы, тем больше на него косились. Кто за иностранного шпиона принял, кто  провокатора из КГБ в нем заподозрил. И в конце концов утрамбовали его в  дурдом. Не власть, заметь, не парторганы, а простые  советские люди. То есть  нормальный человек, задающий нормальные вопросы таким же - внешне -  нормальным людям, воспринимается ими как сумасшедший. Кстати, в дурдоме он  и находит ответы на свои простые вопросы.    
     - Весёлая темка.
     - Да уж. В общем, пока читал, - то хохотали, то затихали.  А закончил, тут и  примолкли растерянно. Ирина Всеволодовна даже всплакнула.
     - Не «въезжаю»?
     - А что сказать было? Страшная получилась ситуация. То, что  явление, - то  понятно. А дальше? Печатать? Где? У кого? В СССР таких издателей-самоубийц  не было.  Передать на Запад? Опять же, куда? Через кого? А если даже  переправить? Для автора после этого - Голгофа. Статья уголовная за  антисоветчину тут как тут наготове. Так сказать, а подать сюда свеженького  диссидента. Держать в столе и ждать, когда власть сменится? Так мы её тогда на  века мерили. Понимаешь, сын, есть талант удачливый, попадающий, так сказать, в  струю эпохи. Не обязательно, кстати, конъюнктурный. А есть несчастный, остро  критический. Он во все времена несчастный, потому что какая же власть  глумление над устоями стерпит? Да Эдик не хуже прочих это понимал. Потому  собрал молча тетрадки, хмыкнул по своему обыкновению и ушел.     Отец перевел  дыхание.                                              - Что потом? Не томи, - поторопил Денис.        
     - Потом? - отец залпом допил коньяк, заглянул в пустой бокал и, будто что-то  внутри разглядел, - попритух.                                - Потом скандал на факультете  вышел, - вяло припомнил он.  -   Драка в общежитии с узбеками. В шестьдесят  восьмом после Ташкентского землетрясения прислали партию. И так и  укоренились, - каждый год новые Драка эта - ерунда на самом деле. И не Эдик  начал. Он, наоборот, вступился за них. У Эдика вообще насчет мордобоя, если что  покажется не по правде, рука  резвая была. Но - всё перевернули, организовали  собрание, заклеймили великодержавным шовинистом. Самое смешное - те же  узбеки, которых он защитил, его же и оболгали. Потом уж оказалось, что им в  противном случае исключением пригрозили. Я-то знал, в чем дело, но как раз  дома с ангиной валялся. А Эдик не позвонил, не позвал - гордый, черт!  ¦В общем единогласно проголосовали за исключение. Как обухом по голове. Сколько он для  них для всех сделал и - единогласно. Съединнодушничали!
     - Погоди! - вскинулся Денис. - Но ведь у вас же на курсе секретарем комсомола  мама была. Сами же рассказывали. Она-то что?!            - Мама собрание и вела, -  неохотно признался отец. - Она ведь в те годы такой комсомолкой-доброволкой  была. Энтузиазмом кипела.  А Эдик, сам понимаешь, другой. Потому и  недолюбливали друг друга.         - А что хваленый Лапицкий?
     - Он как раз кинулся на защиту. Других преподавателей подбил в ректорат  пойти. Но - там дали понять, что дело на контроле в КГБ.       - Но раз КГБ  вмешался, значит, кто-то насчет рукописи проговорился?!            
     - То не великая тайна. Гарик через три месяца после этой истории  на развод  подал. Тоже - манок...Я, конечно, сразу к Эдику в подвальчик. А там - тетя Паша в  одиночестве среди перерытого барахла  горюет. Оказывается, кража у них  накануне была. Замочек-то навесной, как на почтовом ящике. А поутру, за  несколько часов до меня, пришёл комендантский наряд, предъявили повестку о  призыве и Эдика в военкомат увели. Без отсрочек. 
     - И больше не виделись?!                                          - Почему же? Продрался на  сборный пункт. Их уже по машинам грузить начали. Успел проститься...Из армии  он не вернулся. Служил  за полярным кругом. Там рудники были. Радиацию  подхватил ¦ Всюду ему сунуться надо было,  сволочи! 
     - Но рукопись?!
     - А рукопись - тю-тю, - отец помрачнел.  - Я ведь за нею в военкомат и  прибежал. Думал  перепрятать. Да только - он эту кражу, оказывается, как обыск  воспринял ¦
     - Ну?!
     - Сжёг. Чтоб никаких следов. 
Денис невольно вскрикнул.                                    - От скольких же  ничтожных случайностей зависят зигзаги истории, - едва слышно, заслонив глаза,  произнес отец. - В сущности , Игорь прав. Возроди эти тетради - не говорю тогда,  но даже сейчас! Это ж целое направление в литературе появилось бы. Пласт! А так  стоит где-то на севере могилка проржавевшая среди таких же безвестных. И -  будто и не жил Эдуард Дементьев.                                    - Ну, вы, отцы, - красавцы! -  Денис насмешливо зацокал . -  Одни  отшатнулись от человека только потому, что  на него ярлык шовиниста навесили. Так потому и навесили, чтоб отшатнулись. И  чем рисковали-то? .. А сам этот гений несостоявшийся ! За здорово живёшь - всё,  что по ночам творил,  с перепугу - в печку?! Да какие там личности?! Ренегаты  мелкие.
     - Ну, ты по нам не больно-то лихачь! - вскинулся отец, немного протрезвевший.  - Вольно кобре в террариуме язык через стекло показывать. А ты представь себя с  той стороны стекла. Рядом с коброй. Сам-то вон с липовым белым билетом  сидишь, как мышь в норе, и не скребёшься. А дружка твоего, между прочим, у  которого папочки  со связями не  нашлось, через полгода после призыва убили. И  я тебя не упрекаю - просто констатирую: всегда есть цена решения.
     - Так то Чечня! Тут смерть за просто так, за чужого жирного дядю, - не  отступился Денис. - Но у вас-то в семидесятых ни Чечни, ни Афганистана ещё не  предвиделось. Тишь да гладь.
     - В каждом поколении свой страх. Сейчас ты боишься Чечни. Завтра ещё чего- то. Если поселяется в человеке страх этот, так он его всюду достанет. Мне надо  было тридцать лет этих прожить, чтоб от дрожи прежней избавиться. Да и то,  может, больше оттого отвага, что о пустом говорим .  
     Он устало поднялся:                                                   - Я после истории с Эдиком в  лингвистику погрузился. Потом уж по-  настоящему увлекся. А тогда главный  мотив был - в раковину от всех забиться и так и прожить.                                 
«Так и прожил», - едва не вырвалось у Дениса. Но добивать измученного, в  кои веки раскрывшегося человека было бы нечестно.      Иная, внезапная мысль  воспламенила Дениса.                 
     - Не было этого! - страстно выкрикнул он. Заставив отца вздрогнуть. - Он тебя  развел. Да всех вас!  Не может человек свое выношенное вот так влёгкую  уничтожить.          Денис с силой схватил отца за локоть.                              -  Слушай, па! Рупь за сто - заныкал где-то! Давай вместе с Лапицким организуем  поиск. Представляешь, если разыщется?!
     - Бесполезно, - отец высвободил руку. - Я сам искал по свежим следам. А  сейчас, спустя столько лет, и говорить не о чем. И вот то, что не сберегли, жжёт  постоянно. Может, оттого и с Лапицким избегаем друг друга, - вроде общей виной  повязаны. А теперь, видишь, диплом тебе предложил по белым стихам. Выходит,  тоже - свербит... Ладно, ложись спать, низвергатель.  
      Коротко кивнув, отец вышел кажется , уже жалея  о собственной откровенности.
     Денис же забегал по комнате. Происшедший разговор подействовал на него  сильнейшим образом. Поразила, конечно, история несостоявшегося гения, -  сомневаться во вкусе отца  и тем более признанного теоретика литературы  Лапицкого, не приходилось. Но столь же неожиданной стороной  обернулся перед  ним сам отец. Этот примерный мальчик, ставший примерным юношей, мужем,  затем - примерным руководителем кафедры, даже дома не утрачивающий  въевшейся, раздражающей  позы всезнайки, оказывается, нес в себе  незатухающую, спрятанную от других боль.  
     Денис твёрдо решился, не откладывая, начать поиск пропавшей рукописи. Он  представил, как разыщет ее, как гордо положит перед отцом и снимет с него  многолетний груз безвинной вины. А начнет он поиск с проникновения в ту,  прежнюю эпоху. 
     Полный сладостного предвкушения, Денис вернулся к компьютеру, зашел в  интернет и, как всегда случалось, принялся погружаться в дебри паутины,  успокаиваясь и отдаляясь от действительности. Сначала  ещё доносились отзвуки  разговора меж отцом и бабушкой, потом внешние звуки исчезли, и к нему  вернулось томительно-тревожное ощущение рискового испытателя, несущегося с  возрастающей скоростью по незнакомой трассе, когда повороты возникают  внезапно и времени едва хватает на резкие движения рулём. Промелькнул сайт  «Советская конституция 1977 года» ¦
     - Денисик, малышечка, ложись, ночь уже, - откуда-то совсем издалека разобрал  он бабушкин голос.
     Какой-то внезапный пробел. Он жмёт на первую  подвернувшуюся клавишу.                                                                               
       ¦ - Славка, вставай, поросёнок! Хватит дрыхнуть! -  повторила бабушка. Но - на  сей раз много ближе, голосом требовательным и словно очищенным от  посторонних хрипов и шумов .
     «Опять за компьютером заснул», - расстроился Денис. На то, что бабушка  назвала его именем отца, он даже не обратил внимания, - в последнее время она  то и дело их путала. Денис нехотя приподнялся, собираясь перебраться на постель,  и - обнаружил себя лежащим под одеялом.
     « Перенесли, похоже. Папик-то, оказывается, богатырь», - подивился он.
     Откинув одеяло, Денис спустил ноги на холодный пол  (должно быть,  экономная бабушка отключила электроподогрев) и нехотя, как делал это обычно  спросонья, приоткрыл правый, «разведывательный» глаз. Тотчас испуганно  захлопнул его, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и ме-едленно заново  размежил веки.
     Видение не исчезло. По всей стене  лесенкой были развешены книжные полки.  Из центра потолка, почему-то опоясанного облупленным бордюром,  на  громадном крюке свисала матерчатая, в кистях, люстра. А на месте  компьютерного столика громоздился отполированный двухтумбовый письменный  стол, заваленный ворохом незнакомых книг и тетрадей.                               
       Сам Денис сидел на жёсткой  кровати с поролоновым матрасом, возле ног  валялись чья-то допотопная белая «водолазка» и вывернутые наизнанку  брезентовые брюки. А под ногами вместо привычного паркета  - плохо  прокрашенные доски.  
     Всё вокруг было чужое и - отчего-то знакомое. Что-то совсем, совсем  знакомое...  Он разглядел чернильное пятно на поверхности стола и едва сдержал  крик. Мебель эта: стол, кровать, полки, - стояла на их даче, покоцанная и  подломанная. То есть доживала свой век на даче, и в это же время, абсолютно  новенькая, красовалась в его комнате, вытеснив из нее привычные шкаф  «Стэнли», софу  и компьютерный столик вместе с компом и монитором.
     Денис основательно ущипнул себя  за ягодицу. От боли проснулся  окончательно, и теперь, покачиваясь в отупении, вслушивался в крики,  доносившиеся из глубины квартиры. 
     
      - Тебе сегодня же нужно поговорить с замминистра, - требовал пронзительный  женский голос, в котором проскальзывали бабушкины нотки. - Или - решится  немедленно, или - помяни мое слово - вместо тебя директором назначат Блохина,  а самого выкинут из обоймы! Мне сказали, что замминистра будет на встрече  фронтовиков. Самое удобное место, - выпьет, расчувствуется. Тем более, он к тебе  благоволит. Ты должен, слышишь?!
     - Уж тебе-то я ничего не должен! Нужно ей!  - раздраженно ответил мужской  голос, показавшийся Денису голосом отца. Он даже приготовился вскочить с  кровати.                    - И вообще День победы - это тебе не нужник, а великий  праздник.  Ишь додумалась - обойма! Хоть бы значение понимала. Курица!
      Денис осел: да, отец так не выражается. Да и голос был побасистей и куда  жёстче.
     -  Да сколько ж можно против ветра! - не отступалась «бабушка». - Что ты  упёрся? Ведь всем понятно, что Фрайермана  снимут. 
- Да? И почему бы это?
-  По определению.
     - Во как!  И кто ж такой лихой  это определил?
- Сам знаешь, не придуривайся. Потому что еврей. Я уж с Галиной  Китаевой разговаривала: она тоже считает, что если ты не прекратишь биться  лбом о стену, то добьешься только одного - прокатят твоё собственное назначение.
- Да твоя Галина махровая  антисемитка!
- Нет! Ну, может, чуть-чуть. Но главное - она умнейший человек и все эти  подводные течения знает. И если уж говорит, то…И Лида Берестова.       
- Известная Китаевская подпевала. Короче, прошу запомнить  раз и  навсегда. Я в партию в войну  вступил. И Семён Фрайерман - тоже. Между  прочим, в окружении. Так для чего, я тебя спрашиваю? Чтоб  спустя тридцать семь  лет его «по определению», - бас наполнился сарказмом, - лишили должности, что  больше других заслуживает? Только потому, что райкомовский секретаришка по  идеологии, всю войну в тылу просидевший, такой же антисемит, как твоя Китаева.  Замусорили партию! 
     - Господи! И ты … - голос «бабушки» захлебнулся догадкой. - Ты что, это на  аттестации ИТР брякнул?
     - А что, молчать буду? - буркнул мужчина. Словно чувствуя себя в чём-то  виноватым, прикрикнул:   -  Где мои ордена? И дай нормальную рубаху - суёшь без  пуговиц.
     - Как без пуговиц?.. Что ты орёшь?! Это новый фасон, с запонками!..  Мишенька! Ты ж мне обещал! Всё равно и его не спасешь, и сам из-за характера  своего упертого всю жизнь в рядовых инженеришках просидишь! В конце концов не ты ж его евреем сделал.
     Тут, видно, под каким-то особым взглядом «бабушка» осеклась и  едва слышно  выдавила:
     - Ну, в самом деле, сколько можно лбом о стену?
     - Сколько нужно, - отрезал мужчина. Он неуверенно прокашлялся. -  Я  задержусь после торжественного.
     - Я с тобой пойду, - быстро заявила «бабушка».
     - Куда со мной? Там встреча фронтовиков. Мы водку пить  будем.
     - Ничего, я в сторонке. 
     - Кончай дурить.
     - Потому что знаю!
     - Кончай, говорю!
     - К Валечке Фирсовой опять попрёшься?! 
     - Что несёшь?
     - Да весь комбинат судачит. Или забыл, что у нас семья?
     - Что ты орёшь, глотка лужёная? Барбоса своего разбудишь… Кстати, чего он  до  сих пор дрыхнет?  Или опять вчера надрался ?
      В коридоре перешли на горячий шепот, послышалось энергичное цоканье, и  Денис обречённо уставился на дверь. Изготавливаясь не вскрикнуть,   вцепился  ногтями в ладонь.
     В комнату быстро вошла холёная рыжеволосая женщина сорока лет в платье  колоколом, стянутом кожаным пояском вкруг изящной талии, и туфлях на  шпильке, - бабушка с фотографий тридцатилетней давности.
     - Проснулся? - она брезгливо втянула воздух, распахнула окно с обрывками  клееной бумаги на раме. - Подымайся живо. Я и то отцу не сказала, что ты вчера  на карачках приполз. Кстати, не забудь его с Днём победы поздравить.
     - Бабуль, это как это? - пролепетал Денис.
     - Нахал ты, братец. На меня ещё сверстники твои заглядываются.   
     Она присмотрелась, встревоженно склонилась к его лицу, обдав запахом  острых духов, и вдруг - без перехода - закричала:
     - Миша! Миша! Иди же сюда.
     Денис завороженно перевёл расширенные, будто от атропина, глаза, на дверь,  догадываясь, что сейчас увидит, и от догадки этой  холодея. 
     В комнату пружинистой  походкой вошёл молодой дед. Деда Денис помнил  плохо: тот умер в девяносто пятом. Запомнил его усталым, измученным  бесконечными болезнями стариком, баловавшим маленького внучка сладостями,  вопреки протестам родителей .
     Сейчас же перед Денисом остановился  сильный человек с выступающими  скулами и колючим, неприязненным  взглядом.
     - Надо так опиться, что аж опух, - определил он. 
     - Да нет же! Не то, - вскричала «бабушка». - Посмотри на щёку!
     Она бесцеремонно повернула к свету голову Дениса. - У Славки  за ночь на  щеке родинка выросла. Точь в точь, как у тебя! 
     -  И впрямь. Вот ведь загадка природы - у меня-то она с рождения. Да, берут  своё гены, - «дед» озадаченно смягчился. Но - ненадолго. - Если б ещё и изнутри  на меня походил. А то растёт балбес балбесом. Одно в пустой башке - надраться да  по девкам. Наследничек!        
- Он же учится, - неуверенно вступилась «бабушка».                   - Он?! - дед  злодейски захохотал. - Да если б вы с Женькой Козьминым не бегали каждый  семестр к декану, давно б вышибли за неуды. И, кстати, правильно бы сделали.  Чего дурную траву держать?  Не будет с тебя, Славка, толку. Так всю жизнь  пустышкой и просвистишь.
     Зазвонил телефон в коридоре, и он вышел. 
     - Может, врачу показаться, - прикинула «бабушка».  Что-то вспомнив,  вытащила из кармашка лист, бросила на стол.                   - Это больничный на три  дня, - прошептала она. - Задним числом, как ты просил, - ангина. Учти, в  последний раз выручаю.
     -Ба…То есть это, - остановил её  Денис. - Ну, как бы, тут комп стоял с  принтером. Ты не видела? Штука такая, вроде ящика. Хотя… Нет так нет.
     Бабушка постояла недоуменно, силясь вникнуть в услышанное. В это время  хлопнула входная дверь.                                    - Сбежал , гад, - тоскливо  пробормотала бабушка. Поспешно вышла. 
     Через пару минут в квартиру позвонили. Донесся звук открываемого замка, и  вслед за тем  - возбужденные женские голоса.      Денис продолжал мерно  покачиваться на кровати,  периодически себя пощипывая  или потряхивая головой.  Щелистый пол под ногами сочувствующе постанывал.                                         С  внезапным подозрением он перевернул руку - на тыльной стороне красовался  незаживший рубец. Его персональный рубец - следствие падения со  скейта. Стало  быть, в отца он всё-таки не обратился, а остался собой.                                             -  Я - это я, - проговорил Денис вслух, стремясь звуками собственного голоса сбить  нарождающуюся панику. - Осталось, чтоб не спрыгнуть с ума, выяснить, Я - это  Где.
     Горячечный разговор в коридоре привлек его внимание.    
     - Уйду я от него, девчонки! - всхлипывал бабушкин голос. - Сил нет терпеть. Уж  полгода он с этой стервой сошёлся.  
     - Да ты чего, Ирка? - всполошился голос, в котором переставший удивляться  Денис различил всхрипывающие интонации  Лидии Васильевны Берестовой. -  Мишка твой самый перспективный на комбинате. Вот-вот директором станет. А  там и в министерство рукой подать. И из-за всякой чепухи ломать семью, ты это  думать забудь.  Каков ни муж, а всё оградка, - Берестова хихикнула. - Да мало ли с  кем не бывает. Делов-то! Сама в отместку наставь ему рога , и - пусть, подлец,  носит. Верно, Галина?
     - Заберу Славку и уйду, - упиваясь собственным унижением, упрямо объявила  бабушка.
     - Неужто квартиру трехкомнатную отдашь? - поразилась Берестова. - Не будь  дурой, потерпи. Образуется. Вот и Галина тебе скажет…
     - Нечего терпеть! - властно вмешался новый голос, и  Денис, уже не напрягаясь,  определил - Китаева. - Не жирно ли им, кобелям, квартиру оставлять? Чтоб баб  было куда водить? Пусть сам угол поищет, после того как с работы и из партии  выгонят.
     - Почему - выгонят?! - обомлела бабушка. 
     - А потому что заигрался. Всё порядочней других из себя корчит. 
     - Так он  что?…- бабушка задохнулась догадкой.
     - Видишь, даже тебе сказать не удосужился. Вчера был расширенный партком. 
     - Выступил-таки?!
     - Не просто выступил. Пригрозил, если не прекратится антисемитская травля  Фрайермана, - надо, словечко нашел, -  положить на стол партбилет.
     - Ну, это уж, знаете ли, переходит все пределы… - возмутилась Берестова.
     - Словом, теперь его песенка спета. О директорстве речь вовсе не идет. Думаю,  и на своем месте не усидит. Такое не прощают, - весомо подвела итог сказанному  Китаева. - А ты баба видная, из первых на комбинате. В девках не засидишься. Так  что гони его к чертовой матери.
     - А и впрямь, Ирк, теперь не жалко,  - переметнулась Берестова. - На тебя  Блохин давно облизывается. А он, после того как твоему отлуп, - верный кандидат  в директора. Как думаешь, Галин? 
     - И что, ничего нельзя сделать? - уточнила бабушка.
     - Вопрос вынесен на бюро горкома. А там уж, сама понимаешь, - антимонии  разводить не станут, - голос Китаевой посуровел.
     - Беги от этой чумы, Ирка, - потребовала Берестова. - Пусть-ка вон  Валечка  Фирсова с ним повозится. Директора она заполучить хотела. Вот и получит своё.  Верно, Галин?…Стой, Ирк, ты куда? Мы ж вроде на барахолку сговаривались.
     - Девки, где сейчас Женьку Козьмина найти можно? 
     - Ты что, не поняла? - внушительно уточнила Китаева.
     - Ах да,  он  в горисполкоме, на Торжественном, - припомнила бабушка. Судя  по задыхающемуся голосу, она спешно одевалась. - Так я прямо туда. Вы уж  сегодня по шмоткам без меня.  
     - Что и следовало ожидать, - констатировала Китаева. Усмехнулась. -  Все-таки  вы два сапога пара. Он об тебя ноги вытер, а ты опять за него на амбразуру  готова... Да ты вообще слушаешь?
     - Всё, побежали, девчонки. Мне надо успеть  Женьку отловить. Он-то в горкоме  свой человек. Пусть только попробует не помочь. Я ему живо напомню про Сочи.  Где бы он сейчас был, если б Мишка его, пьяного, от вытрезвителя не отбил? Ну,  что копаетесь? Минута дорога.
     Опять послышался скрежет щеколды.
     - Ох, и дурында ты, Ирка, - голос Китаевой, в котором Денису почудилась  скрытая зависть, было последнее, что он услышал перед тем, как захлопнулась  входная дверь.
     Денис остался один в квартире. Можно было выходить на разведку. Он  поднялся, обнаружив на себе короткие трусы из алого парашютного шёлка с  белыми полосками по бокам,  приподнял с пола брюки с чудовищно  расклешенным низом и со стертыми металлическими пуговицами вместо  привычной молнии, брезгливо обнюхал белесое пятно на гульфике. 
С усилием натянул на себя тесноватую одежду, ещё раз прислушался,  убеждаясь, что квартира пуста, сделал несколько глубоких вдохов,  будто перед  глубоководным погружением, и рывком распахнул дверь в прихожую. Конечно,  это была не та прихожая. Окрашенная в блеклый  синий цвет
Перед входной, обитой дерматином дверью, на полу лежала обтрепанная  циновка. На массивном трюмо, на салфеточке, рядом со связкой ключей,  раскорячился неуклюжий, будто жук-рогач, черный  телефон с круглым диском  посередине. Поверх него свесилась брошенная наискось газета с крупным  заголовком «ПРАВДА». Орган Центрального Комитета КПСС. Цена 3коп» .   
В глаза бросилась набранная красным передовица.  «Советские люди,  трудящиеся братских социалистических стран, всё прогрессивное человечество  торжественно отмечают День Победы. В сознании миролюбивых сил планеты  этот праздник неразрывно связан с бессмертным подвигом советского народа в  борьбе против гитлеровской Германии - ударной силы международного  империализма». И - правее - «9 мая 1979 года».
     Дата подкосила Дениса. Именно в мае семьдесят девятого года случились  события, о которых вчера рассказывал отец. В голове Дениса  застучало, будто  изнутри кто-то долбил черепную коробку
Привязанная к тухлой, сорокаватной лампочке  липучка с присохшей мухой  сама собой закачалась Унимая головокружение, Денис полуприкрыл глаза.  Перебирая руками по стенке, прошел в гостиную.  
Посреди гостиной, уже не удивляясь, обнаружил он сервированный  закусками стол, который хорошо знал колченогим, скрипящим от малейшего  прикосновения сооружением, сохранявшимся в доме лишь благодаря бабушкиному  упрямству. Меж салатом оливье и селёдкой под шубой возвышалась початая  бутылка с надписью «Московская. 2 руб. 75 коп. без стоимости посуды». Денис  выхватил из новенькой, набитой хрусталем «стенки» фужер с золотистой дрофой,  потянулся налить водки. Но  - рука дрожала.                                                   Да что  рука? Всё тело сотрясало изнутри.                     Ведь у происшедшего не было  начала, не было разумного объяснения. То есть Денис смутно догадывался, что  мог оказаться в прошлом, каким-то мистическим образом заплутав в  Интернетовских лабиринтах. Хотел разгадать загадку тридцатилетней давности, и -  получите - оказался в прошлом:  точнехонько в нужном месте. Но чем придется  заплатить за уникальную возможность подглядеть за событиями, навсегда,  казалось, опечатанными временем? Кто он? Зритель, которому представилась  безнаказанная возможность пошалить на съёмках фантастического триллера? А  что если обратного пути назад, в будущее, не существует? Что если коридоры  времени - улица с односторонним движением? Он проскочил в прошлое по  встречке. Но назад придется возвращаться в общем потоке.  Хотя бы потому, что  никакого интернета в семьдесят девятом не было. И тогда он - невольный  переселенец, обреченный занять место собственного отца!  Мысль эта наполнила  липким страхом. Стремясь обрести успокоение, Денис схватил бутылку.  Расплескивая водку, кое-как наполнил полфужера .   
     Давясь, выпил.  Перевел дух.      
Ещё допивая, разглядел в углу на тумбочке массивную пластмассовую  коробку с маленьким пучеглазым экраном и надписью «Сигнал» понизу, поискал  глазами пульт. Сообразил, что искать нечего, поднялся и повернул покоцанную  круглую ручку. Через короткое время телевизор потрескал, забулькал  зарождающимися звуками и вскипел восторженным голосом диктора:
     - …На площадь вступают питомцы славного Калининского суворовского  училища! Чеканя шаг, проходят они мимо стен мавзолея, держа равнение  на  руководителей партии и правительства. Этот счастливый день будущие офицеры  советской армии, несомненно, запомнят на всю свою жизнь!.. Внимание! Слышен  мощный рёв! Да! На Красной площади появляются танки прославленной  Кантемировской дивизии.
     «Ишь ты! Аж обделывается от усердия. Но пиарятся - хай-класс».
Похоже, водка подействовала моментально. Денису завеселело. Он  подмигнул собственному отражению в буфетном стекле. «Что? Передрейфил,  крутой перец? А ты считай себя в научной командировке».         
В дверь  позвонили.                                                 «Классно, если б это  оказался Наиль», - хихикнул Денис, хоть и понимал, что чуда в лице однокурсника  и партнёра по компьютерным играм не случится. «Что ж, поглядим, чем еще  удивит судьба».  
     - Да хватит названивать. Дайте разобраться.  Чёрт, дверь хлипкая,  доброго  слова не стоит, а цепочек понакрутили…                         Он наконец справился с  допотопным замком.  
     -  Что? Ручонки дрожат?  - на площадке стоял курчавый низкорослый атлет  с  установившейся иронической складкой на широкоскулом лице. Из-под  лоснящихся брюк из крашенного офицерского сукна выглядывали стоптанные  туфли. - Ну, чего ты меня, как неоттраханную девицу взглядом облизываешь? Иль  признавать перестал?
     - Так и … без понтов, -  Сердце Дениса затрепетало. - Очень даже узнаю…Вы  Эдуард Дементьев, да?
     - Нет, ком с горы, - парень без усилия отодвинул Дениса, бесцеремонно  прошелся по пустой квартире. - Ты часом по пьяни головой  не ударялся? 
     Денис озадаченно смолчал, - от  незнакомца исходила пугающая агрессия.
     - Значит, нет, - гость хмыкнул. - И температурка спала?               - Какая  температурка? - Денис сглотнул.                          - Ну, ты ж у нас, как слышал, слег  в предсмертной горяке. Шел, думал уж в живых не застану. Но вижу, за день  полегчало.                - Полегчало, - подтвердил Денис, припомнив больничный.  Под напором колючего визитёра он чувствовал себя всё более неуютно.         - Вот  и кстати, - парень зловеще прищурился.  - Тогда выбирай: тебе как, прямо здесь в  дыню выписать или вывести на улицу, чтоб отчий дом не поганить? 
     - Что значит выписать? - Денис невольно отодвинулся. - С чего вдруг?
     - Кончай Дюймовочку изображать, - Эдик Дементьев - а Денис больше не  сомневался, что это был он, - скрежетнул ровными, как рафинад, зубами. - Какой  раз за тобой подлянку эту замечаю. Устроишь, засранец, свару и свинчиваешь  втихую. А другим за тебя расхлебывать. 
     -  Вчера? - пролепетал Денис.
     - Позавчера, - издевательски подправил Эдик. - Только не делай вид, будто и  впрямь память по пьянке отшибло. Мы пришли в общагу к узбекам. Они мне три  рубля задолжали. Это помнишь?               Денис неуверенно кивнул.                    - Как раз шло гулянье, и они нас пригласили. Там сидела пара девиц с  иняза, и ты сходу к одной из них полез под юбку. Или тоже забыл?  Растерянность Дениса он принял за смущение, и от того в карих монголоидных  глазах его проступила пугающая ярость.                   - Просил же по-доброму: не  суйся к чужим тёлкам. Вся общага в одиноких девицах. Но тебя ж, паразита, на  запретненькое тянет. Чтоб с чужого куста.                                                           - Да? -  Денис икнул. Он понимал, что всё это говорится об отце. Но такого отца  представить себе не мог.        - Это бы еще полдела, - Эдик огладил ямочку на  подбородке. - Но за столом затесались какие-то приблатненные. Пока нахаляву  лакали, всё было нормально, а как водка иссякла, узбеки у них в «чёрных»  превратились.  А когда после моего «фэ» набухла свара, ты попросту смылся,  будто и не было. Но, правда, славная драчка вышла.  
Он с удовольствием огладил поцапанный кулак.                  У Дениса  заискрило в голове. Похоже, и визитер разглядел в нем что-то необычное.                                     
-Ты что, и впрямь так упился, что ничего не помнишь?                
- Ни бум-бум, - заверил Денис с чистым сердцем.
- Погоди! - спохватился он. - Драка с узбеками! Череп как раз  говорил. Но раз  драка, должно быть общее собрание. Я точно помню!      Он заметил, как  недоуменно дернулась бровь у Эдика.           
«Слава Богу, успел!»  Денис с чувством обхватил плечи Эдика.        
- Ничего, дружище. Теперь всё пучком будет. На собрание вместе пойдем. Раз  череп стреманулся, мне отвечать. Выступлю и всё на себя возьму!  Брезгливым  движением Эдик сбросил с плеч чужие руки.              
- Что и говорить? Силен на выручку прийти! - процедил он. - Что  характерно - всегда вовремя.  Вчера собрание провели. Вче-ра! Пока ты со своей  ангинкой липовой валялся!                                         - Уже?!                 - Угу!  - по лицу Эдика прошла злая тень. - Валенком только не  прикидывайся.          - Да причем тут?!... И что?                                             -  Известно. Проголосовали за исключение из универа. Хотели заодно из комсомола,  да я их огорчил - напомнил, что в эту кодлу никогда не вступал, - он зло рыкнул. -  Как там о писателях? Инженеры душ? Хрена лысого. Ничего мы в душах тех, кто  вокруг, не смыслим. Уж однокурсников-то, казалось, до печенок изучил. Да и они -  в общаге живут. Знали, что не я эту драчку затеял. И что как раз наоборот. И вдруг  - Соковнин всё перевернул, заблажил о великодержавном шовинизме и подрыве  марксистско-ленинских устоев. А остальные съединнодушничали! (Денис  вздрогнул: вчера это же словцо с похожей издевкой произнес отец).  А знаешь кто  больше всех напирал? Философ наш тишайший, Салиевич!  Вот уж кого не ждал в  обвинителях. Думал, нормальный мужик. Мы с ним в прошлом годе в рюмочной  «Белый аист» столкнулись. Оба зашли перед экзаменом по истмату душу  подготовить. Там ему и сдал. Билет такой выпал: два по сто пядьдесят. После в  подвальчик ко мне заскакивал поплакаться. Вроде, душевно сосуществовали. А на  собрании   не узнать - мельтешит чего- то, негодует. А глазки больные.                
- Но отец ведь, в смысле...не знал! - слабо возразил Денис.        Он  прервался под насмешливым взглядом.                        - Вот что! - решился он. - Ещё  ничего не поздно. Мы немедленно идём в общежитие, в ректорат! И я всюду  публично объявлю и подпишу, что виновник драки…я! А ты, наоборот…Ну же,  чтоб не затягивать! - он потянул Дементьева за рукав. - Пока документы не  оформили!
     - Будет пургу гнать! -     Эдик скривился. Напоминающе постучал по календарю.  - Общага пустая. Все на девятое мая разъехались, да и ректорат, полагаю, на  замке… Обделался, так уж не мельтеши! .. Ты вот что мне лучше скажи, - он  прищурился. - Насчёт вечери нашей тайной никому, случаем, не проболтался?
     - Вечери? В смысле - читки рукописи твоей? !
     - В смысле, в смысле.
     - Насчёт этого даже в голове не держи. Уж тут будь спок, - Денис свел большой  и указательный пальцы в кольцо: скрытность отца в университете вошла в  поговорку. 
     - Может, мерещится, - Эдик озадаченно потер ямочку на подбородке.
     - Что?
     - Да так, пустое. Есть, понимаешь, ощущение, что не спроста всё. Уж больно  срежессировано. И собрание это скоропалительное, наверняка и с приказом не  задержатся, - Эдик заметно колебался. - После собрания я в общаге у одной  утешительницы заночевал. Сегодня под утро приваландался в свой подвальчик…  Милиция у нас, оказывается, крутилась.
     - За тобой?!
     - Да не, старуха моя вызвала. Она с вечера в церковь, как обычно, шлындала.  Вернулась, замочек сбит, кто-то пошуровал. Кольцо у нее вроде умыкнули. Уголок  мой девичий перерыли.
     - Тетради?!
     - Не было их там. Просто - сопоставил и… 
     - Сжёг?! - похолодел Денис.
     - С чего-й-то сжёг? Я тебе что, Гоголь, что ли? Стану из-за каждого шороха в  истерию впадать. Проверил. Где заныкал, там и лежат. Может, и впрямь кража, а  может, не нашли второпях.
     «Стало быть, не сгорели».  У Дениса запульсировало в висках.  Он накрепко  запомнил вчерашний рассказ отца. Но и не верить своим ушам не мог. Раз тетради  Дементьев не сжёг, стало быть, что-то сдвинулось в пластах времени, и события  начинают развиваться иначе, чем тридцать лет назад. Или - всё-таки так же?
- Сегодня не нашли, завтра найдут. Рукопись надо срочно перепрятать! -  выпалил Денис.                                           - Надо, - согласился, с некоторым  удивлением, Эдик. Задумчиво огладил подбородок, вскинул пытливый взгляд на  Дениса. - Я, собственно, с этим пришел. Похеришь? Лапа пообещал через свои  каналы туда передать. Но на это время надо.                              Денису сделалось  горячо.                                          -  Значит, решился?!                                                -  Плод все-таки,  - Эдик угрюмо кивнул. - Да и от себя не убежишь.  Не писать не  могу. А в стол - обрыдло.  Или сопьюсь, или дуркану. Похоже, мне давление  снаружи легче выдержать, чем внутреннее. Так как?                                              -  Ноу проблем! - страстно заверил Денис. - На фазенде, в бунгало припрячу.
     - Бунгало - это что?
     - Сарайчик на дедовой даче. Там сбоку доска отходит. Никто и никогда…Через  тридцать лет всё так же будет... - спохватился. - Только, если я перед тобой  лажанулся, отчего доверяешь?                  Эдик помедлил:  
     - Так ты хоть и подлец, но не негодяй.  Не выручил, зато хотя бы от голосования  откосил.                                                   Денис заалел. Сомнительная похвала  оказалась ему приятной.        - Да и вариантов у меня нет, - признался Эдик. - Лапе  напрямую отдать не могу, - боюсь, его тоже пасут. А на тебя не подумают. Знают,  что трусоват. Хотя взвесь! Коснись всерьез, могут и из универа вслед за мной  турнуть.        Он выжидательно сощурился. У Дениса клёкнуло в горле.           - Что  университет? О чём ты?!   Да мне для тебя вообще не напряжно... - он с чувством  сжал кулак.  - Ведь только вчера...И вот , пожалте-здрасте!...Может, для этого я  здесь. Именно для этого! Чтоб...до конца. До полной победы!            Денис счастливо засмеялся. Как же всё просто и чудесно разъяснилось.  Он  здесь, чтоб спасти рукопись. Это его предназначение.   - Даже не парься. Спасем  твой бестселлер, - он озорно подмигнул.       -  Чего? - Эдик выглядел  обескураженным. Не столько непонятными словечками, которыми вдруг принялся  сыпать приятель, сленг которого  знал, казалось, наизусть, сколько радостной его  готовностью придти на помощь.                  
Что ж? Может, я в тебе ошибался, - озадаченно протянул он. - Раз так,  пошли извлекать.                                                 - А на посошок замутить?  - Денис  игриво прихватил нового знакомого под локоток.                                                  - Кто  бы отказался, -  буркнул Эдик. В гостиной  Денис выхватил из серванта  хрустальный бокал, налил Эдику, щедро плеснул остатки себе и, не чокаясь,  опрокинул. Второпях  поперхнулся, под ехидным взглядом диковинного гостя  закашлялся.                                            - Не идет водка, - пожаловался он. - Вообще- то я больше  вискарик уважаю. Или - на край - мартини с пепси-колой. Но только  розовый.         - Неужели? Еще пару дней назад ты всё больше на портвешок по  рупь сорок налегал,  - Эдик скупо развеселился. - И где ж раскопал «Мартини»?  Должно быть, в «Березке» на грины?                        - Какой еще березке? В  обычном супермаркете.                         - Где бы ещё? - Эдик непонятно хмыкнул. -  В обычном супермаркете посреди обычного Парижа. Наверное, по выходным  летаешь затариваться.                                                Он собрался еще съязвить. Но  тут с экрана полыхнул энтузиазмом голос диктора:
     - Нынешний День Победы советские люди встречают в обстановке могучего  подъема всенародного социалистического соревнования за успешное  осуществление задач коммунистического строительства!         -  Не дай вам Бог,  ребята, преуспеть в этом тёмном деле, - Эдик  опорожнил рюмку. Крякнул.  Потянулся к квашенной капусте.
     - Не даст. Через двенадцать лет разлетится вся эта империя зла под фанфары, -  схулиганничал Денис.  Под влиянием выпитого тормозные центра у него всё  больше ослабевали.                         - Эк куда занесло зайца во хмелю, - у глаз Эдика  возникли озадаченные лучики.  - Не обольщайся, паря. Тут запас прочности на  добрую сотню лет.  
- Все так думали. А на деле - до первого Афганистана.    
     - Причем тут Афганистан? 
     - А туда наши к зиме танки введут. После этого всё быстренько  посыплется…Но, правда, и кровушки будет стоить.                          Денис с  торжеством подметил, что шмоть капусты в руке Дементьева застыла у открытого  рта.                                    - Сон мне вещий был, - забавляясь, сообщил он.         
- Должно быть, в Париже, после мартини, привиделось, - Эдик слегка  успокоился. -  А я вот по-прежнему больше на водку налегаю. Потому будущее  провидеть пока не сподобился. Зато  на днях с похмелюги Ленина полистал. И  знаешь, много умственных вещей обнаружил. Особенно насчет НЭПа. Может, и  впрямь, если б мужик ещё лет пять пожил, по-иному бы всё в нашем Эсэсэре  повернулось.   
     - Кто?! Ну, вы, отцы, наивняк, - Денис захихикал .  -  Нашли себе Христа.  Да  палачуга, хлеще Сталина был. И вокруг собрал головорезов подстать себе. 
Денис всё больше входил во вкус мистификации.                   - Что уж всех  одной краской мазать? -  Эдик озадаченно огладил подбородок -   Полно было  идейных. Хоть тот же Дзержинский .     
- Дзержинский, Дзержинский. Это  композитор?                   Если  антисоветские выпады Эдика озадачили, то последний, невинный, казалось,  вопрос  произвел на него оглушительное впечатление. Он даже бокал отставил.                            Денис, хоть и опьяневший, сообразил, что сморозил что-то  исключительное. Напрягся.                    - А! Ну, конечно! - он хлопнул себя по лбу.  - Железный Феликс. Который ЧК создал и первые концлагаря придумал, - Гитлер  их после у него срисовал.  Правильно?
     - Прикалываешься, что ли?
     - Стебаюсь, - Денис подмигнул.  - Будто в первый раз?
- Чтоб так? - Денис уловил встревоженный, искоса взгляд. - Я ж тебя всегда  за нормального филистёришку держал. А тут...Не знай давно, решил бы, что от  КГБ индульгенцию получил. 
Эдик тряхнул головой, отгоняя недостойное подозрение. Новый взрыв  дикторского энтузиазма переменил его мысли.                         - Мудрая все-таки  придумка - праздники, - объявил Эдик.  - Дают люду свободы нюхнуть. Что-то  вроде клапана, чтоб спускать давление. 
     - Представляешь, что будет, когда... - Денис интимно пригнулся к приятелю,  -  клапан вдруг разом на всю мощь откроется?                 Эдик поморщился:        -  Шутка, имей в виду, бывает свежа только в первый раз.             - А если не шутка?! -  заупрямился Денис. Ему всё труднее давалось сдерживать переполнявшую его  тайну. - Допусти все-таки, что через десяток с небольшим лет всё вот это, - он  ткнул на экран, - рухнет. Полная свобода. Ни ваших райкомов- фигомов... Ни  церберов, ни цензоров! Нет запретов. У кого на что таланта хватает, тем и  занимайся. Каково?                         Он широко улыбнулся с видом доброго  волшебника, предсказывающего удачу потерявшему надежду путнику. И наткнулся  на колючий, неприязненный взгляд.                                -   Не дай Бог дожить до  такого. 
     - Это почему же?!  - Денис опешил.
- Да потому что с клапаном лучше не баловать, если взорваться не хочешь.  Всё вокруг нас - зона, -   Эдик очертил пальцем круг. -  У  меня прадед под  Воронежем маслобойню держал, его стрельнули. Деда, который об  этом помнил,  но молчал, на всякий случай стрельнули в пятидесятом, а матушку в зону кинули,  дабы пресечь возможную говорливость. Там она с батькой моим сошлась, который  в конвойной роте состоял. Чего смотришь? Выживать надо было. Тоже к слову  вопросительный вопрос: что может составиться от спаривания конвоира и  подконвойной? Отвечаю: два моих старших братца, что в зоне родились и снова  там по третьей ходке пребывают. 
     - Менталитет.
- Мутация! Народишко пятьдесят лет на поносном страхе выращивали.  Мало что поуничтожали то немногое, что еще плодоносило, так ведь кто-то  доносы писал. Не сотня, не тысяча, как полагаю. На кого писали, те сгинули. А  писавшие в нынешнюю жизнь корни пустили!   И ты их хочешь вот так разом на  волю? Да если завтра ты это чмо от страха избавишь, так они, пожалуй, возьмутся  резать  хлеще, чем в семнадцатом . Потому что свобода для них - возможность на  халяву хапать.
Денис смешался. Чудной этот парень влегкую предсказал то, что случилось  в девяностых. Будто подглядел. От возникшего ощущения превосходства не  осталось и следа.                                        - Пора. У меня добавим, - Эдик поднялся.  Сунул в карман ветровки вторую, нераспечатанную бутылку, охлопал карманы.  -  Кстати, поскреби у предков по сусекам насчет деньжат.  А то мы с тобой опять  всю мою степуху просадили. 
     Денис принялся наугад выдвигать ящики серванта. В одном из них среди  столового серебра обнаружил несколько  бумажек: пятирублёвку и две  трёхрублёвки. Он с любопытством оглядел профиль Ленина, раздосадованно  вывалил найденное на стол. - Одна мелочь. И вот еще насыпуха какая-то.
     При виде денег Эдик переменился в лице:
     - Это мелочь?! Здесь же на приличный кабак хватит. Еще и барышень с  соседнего стола можно приважить.
     - Скажи , пожалуйста, - удивился Денис, и тем, в свою очередь, вновь  нешуточно удивил нового приятеля. 
                                                                      Подъезд за тридцать лет не сильно  изменился. Разве что на каждом этаже стояли ведра с надписью - «Для пищевых  отходов» да почтовые ящики оказались густо облеплены вырезанными названиями  газет.                                        А вот перед тем как выйти из подъезда Денис,  догадываясь, что ждет его новое потрясение, глубоко вдохнул воздуха. И всё-таки  на крыльце замер. Привычного двора не было. В глубине, на месте супермаркета и  «Евросети», громоздились деревянные сараи с голубятнями. По траве среди кустов  акации степенно расхаживали гуси, бегали всполошные куры. А там, где  располагалась дворовая автостоянка, какие-то старухи пропалывали огромную  цветочную клумбу, окантованную в белый кирпичик.    
     На красной стене трансформаторной будки висела свежая, известная Денису  как проржавевшая, табличка «Наш дом борется за звание дома высокой культуры».  Как и много лет спустя, под табличкой гоношились дворовые мужики. Из  облупившейся деревянной беседки, стоящей на месте двухэтажного здания  провайдерской компании «Ринет», доносились смачные звуки костяшек домино, -  там забивали праздничного «козла».  Возле арки играл баян, под который  отплясывала плотно сбитая тридцатилетняя женщина. Натянув на пальцах  шелковый платок,  она сыпала сапогами на белой каучуковой платформе об  асфальт . Собравшиеся вокруг хлопали в ладоши, а она, воспламеняясь от мужского  внимания, встряхивала задорно мелкими кудряшками и поводила округлыми  плечами. В сторонке, с двумя сумками в руках, ревниво хмурилась толстая  подруга.                                          - Верка, заканчивай - сапоги развалишь ! Еле ж  достала на «манке»! - выкрикнула она.                                            - Гори она огнем,  эта «манка»! Душа праздника требует, - бойкая Верка под поощрительный хохот  толпы выдала особо лихой перепляс.  Через головы заметила Дениса, подморгнула  свойски. И тут он её узнал - это была угрюмая полусумасшедшая старуха из  соседнего подъезда. Со слов отца, такой она сделалась в девяносто четвертом. В  армию забрали двух ее восемнадцатилетних близнецов. А через месяц обоих  вернули из Чечни в цинковом гробу с перерезанным горлом.             Денис кисло  улыбнулся и поспешил вслед за Эдиком в арку, за которой в полусотне метров  гудел проспект.                              Правда, привычных девятиэтажек не увидел. На  их месте  едва  выступали над обочинами крыши просевших деревянных домов.  Вдоль трамвайной колеи шныряли «Москвичи», ухоженные «Жигули», изредка  появлялись полные достоинства «Волги», брезгливым миганием фар разгоняющие  ушастые «Запорожцы». Впрочем , через сотню метров все машины сворачивали в  переулок, - далее движение к центру города перекрыли грузовиками с  распахнутыми кузовами. Здесь принимали знамена, транспаранты, портреты  вождей. На одной из платформ духовой оркестр «лупил» «День Победы».  Задохнувшийся Денис смотрел во все глаза.                         Парад закончился, и со  стороны Главной площади, навстречу, тёк разноцветный людской поток.  Женщины в сапогах на высоком каблуке, многие - в вязаных пальто и шапочках, с  лаковыми сумочками через плечо.  На мужчинах у каждого второго под  распахнутыми плащами-болонья белели водолазки. Перемазанные шоколадом  ребятишки тянули за собой воздушные шарики или волочили незатейливые,  плохопрокрашенные флажки.                           
И - украшение и оправдание праздника - фронтовики. В парадной форме  или в штатском, с орденами и медалями  на груди. Попадались среди них и  старики, но больше было нестарых  мужчин с победительными  лицами. Да и  пожилые вовсе не были похожи на тех высохших, затравленных стариков начала  двадцать первого века, что в день Победы, сгибаясь под тяжестью позвякивающих,  будто сбруя, орденов, собираются маленькими, боязливыми группками, а, выпив и  быстро напившись, плачут или безнадёжно матерятся, пока внуки и правнуки не  разведут их по домам. Сейчас навстречу Денису шли неспешные, полные  достоинства победители, снисходительно ловящие на себе восхищённые взгляды  шмыгающих повсюду пацанов. Это был день их торжества.     Засмотревшийся Денис оказался на пути встречного потока. Прямо на него,  подхватив под ручку молодуху, надвигался раскрасневшийся, лет за пятьдесят  моряк. Лапа его победно возлежала на широкой  женской талии.      
Из-под увешанного наградами кителя выглядывал край белёсой тельняшки,  бескозырка лихо сдвинута на затылок. По бескозырке Денис и опознал  «кота  Матроскина » - дряхлого аскеда из перехода возле университета.  «Матроскин »  всегда сидел на одном, «прикормленном» месте  и, путаясь в клавишах на  стареньком баяне, выводил единственную выученную мелодию - «Славное море,  священный Байкал». Деньги ему кидали в бескозырку, брошенную на цементный  пол. Иногда, под резвое настроение, особенно если хотелось стебануться перед  девочками, Денис показывал ему пятидесятку и требовал: «Ну-ка,  «кот  Матроскин », побренчи цацками». И старик, жадно глядя слезящимися глазами на  денежку, принимался быстро дергаться, отчего две медальки на кургузом  пиджачке позвякивали.    
     - Посторонись, салага, фронтовики идут, -  «кот Матроскин » без усилия  отодвинул Дениса в сторону. Склонился к хмельной подруге. «Так как? Заскочим  ко мне? По мороженцу, по портвешку?» - то ли проговорил, то ли промурлыкал  он. Она захихикала.              
 Встреча с Матроскиным отчего-то наполнила Дениса тоскливым  раздражением. Он, единственный из всех, знал, во что суждено выродиться этой  всеобщей уверенности во вселенской значимости одержанной ими победы .                             
Дениса толкнули, кто-то наступил ему на ногу, кто-то незлобливо ругнулся.  Но он будто не замечал этого. Наконец сильная рука  Дементьева выдернула его на  обочину .                          - Чего  тебя переклинило? - Эдик с любопытством  вглядывался в перекошенное лицо «приятеля». - Ждёшь, пока раздавят?  
     - Слушай, они смеются. Им в самом деле весело!                 - Имеют право. Люди  Европу от фашизма спасли, - недоуменно подтвердил Эдик. - Ты не понимаешь!  -  выдохнул Денис.  Это же торжество обречённых! Через тридцать лет многие и  забудут, что войну эту русские выиграли. Объявят, что были на подхвате. А другие  подсчитают  цену - что на одного немца по пять наших положили. А третьи  просто скажут - де, схлестнулись два тоталитарных режима. Один хищник сожрал  другого. И какая разница, кто кого? А эти... - он мотнул рукой вдогонку  Матроскину, - в нищете, в беспределе доживать будут.   
     - Не сбрендил с перепою? - Эдик злым движением высвободился. Правда,  прокладывая энергично дорогу, вдруг зыркнул исподлобья на спутника. Взгляд  был, вроде, прежним, колючим. Но в прищуренных глазах угадывалось смятение.                                            Они свернули на деревянную малохоженную улочку - с  колодезными журавлями, с уложенными у домов поленницами дров.  
На фасаде ближайшего скособоченного домишки, над оконцами, был  неровно примастырен выцветший транспарант - «Дело Ленина живет и  побеждает».
     На  ветру мерно скрежетали проржавевшие уличные плафоны с побитыми  лампочками.
     Денис невольно хихикнул.                                             - Хай-класс. Улица  разбитых фонарей, - вспомнилось ему название модного сериала.
     - Эдвард! Вячеслав! - окликнули их. От трехэтажного дома, где жили  университетские преподаватели, переваливающейся походкой к ним поспешал  полнокровный, сорокапятилетний  мужчина в «тянучках» с пустым помойным  ведром. Хоть и начал Денис свыкаться с неожиданностями, но  при виде  помолодевшего доцента кафедры философии Солиевича едва не ахнул.  Старенький преподаватель философии, несмотря на возраст, долгое время  оставался живеньким и непоседливым. Но после смерти жены сильно сдал. С  вечного бега перешел на волочащийся шаг, а округлое морщинистое лицо со  стекающими книзу щеками стало напоминать сильно подспущенный футбольный  мяч. Теперь этот мяч, заметно подкачанный, сиял им навстречу.
     - А я вроде как мусор выносить пошел, да и сбежал от своей треклятой бабы! -  счастливо объявил Солиевич. -  Так что повезло вам сегодня, студенты. 
     - Да? И чем же это? -  холодно поинтересовался Эдик.
     - Имеете редкую возможность в святой День победы  остограммить  философа. 
     - Да какой ты на хрен, Палыч, философ, - с бесцеремонностью, покоробившей  Дениса, процедил Эдик. 
     - Чего-й-то ты, Эдвард?   Диплом имею. И аттестат доцентский.
     - И что с того?  Вот  Славка филфак закончит. Кем будет? Филологом. Ежели б  инженерный, - инженером. Это нормально. Но почему ты-то возомнил, что,  закончив философский, обратился в философа? Ты Фрейда или Кафку прочитал  когда? Канта, Гегеля в первоисточнике хотя бы обнюхал?     
      Салиевич примирительно хохотнул:                                 - Нам это ни к чему. Мы  сами кого хошь историческим материализмом задавим…Так как начёт выпить?
     Эдик угрюмо отмолчался. 
     - Обиделся, стало быть, за собрание,  - будто только теперь догадался Солиевич.  - А, между прочим, напрасно. Во-первых, я не по своей воле. Наоборот,  отказывался, сколько мог.  Но - партийное поручение!  Не я, так другой бы. Да ты  сам хорош. Покаялся бы: мол, недоучел, недоглядел. Я б первый потребовал на  тормозах спустить. А так, уперся, раздразнил людей презрением.  Филистёришками обозвал.  Озлобил. Нельзя одному против всех переть. Это какая  хошь философская школа подтвердит.    
Эдик прищурился, губы его слились в злую полоску. 
     - Вот что я тебе скажу, Гегель советского разлива …      Солиевич опасливо  отступил. Боясь споткнуться, оглянулся.         - Глянь-ка, пожар! - вскричал он.   -  Не из твоего ль двора тянет?   В самом деле , из глубины переулков валили клубы  дыма.    Посеревший Эдик бросился вперед. Следом припустил Денис.  Горела, по счастью, помойка. Но на дверце подвала не было замка.   Распахнув  щелястую дверь, Эдик скатился вниз по чахлым перилам, будто матрос по вантам;  за ним, цепляясь за  стены, то и дело спотыкаясь, спустился Денис. Когда он  добрался до низу, Эдик как раз выдернул из печки кирпич и запустил руку в  тайник.       
- Есть! - успокоенно выдохнул он. Разогнулся. Дыхание Дениса прервалось:  в перемазанной сажей ладони Дементьева были зажаты заветные тетради.           
     В следующую секунду Эдик спешно сунул тетради под матрас, ухватил кочергу.
     - Выходи, кто там?! - хрипло потребовал он. 
     Теперь и Денис расслышал шорох.
      Дверь со стороны хозяйской половины раскрылась. Из полутьмы выступил  девичий силуэт. Проступило цветастое кримпленовое платье  коричневые сапоги  с мягким блестящим верхом. Затем короткая, мальчиковая стрижка. 
 Денис, ойкнув, осел на табурет, - это была его мать. Впрочем , сама она на  Дениса не обратила внимания. Опершись на косяк, хмуро оглядела Эдика.  - Меня тетя Паша впустила, перед тем как уйти, - объяснилась она. - Может,  соизволишь объясниться, где ночевал? Или опять этот хлюст с панталыку сбил?                               Она  стрельнула злым глазом в покрывшегося испариной Дениса.  Щека Эдика задергалась.                                           - Это ты как комсомольская  секретутка интересуешься? - процедил он.                                                          И тут  случилось неожиданное. Мать опустилась на кровать, по лицу ее потекли слёзы.            - Господи! Как же ты меня вымотал! - она прикрыла глаза ладонями.  
       - Гляди, штукатурку размажешь, - предупредил Эдик, - женские слезы  впечатления на него не произвели. 
     - Штукатурка! Понимал бы чего в косметике,  - мать шмыгнула носом. - Это ж  французская тушь, помада по пять рублей. Всей комнатой скинулись.  А я еще  этой шлынде, которая неизвестно где шляется,  батник достала.     
Она вытащила из-за спины и бросила на покрывало пакет. Эдик угрюмо  отмалчивался.                                             
- Очень богатый батник, - заискивающе уточнила мать. - С планкой, на  заклепках.                                                           Под прожигающим взглядом Эдика  она ссутулилась.              -  Что ты меня глазюками своими монгольскими  сверлишь? ! - не выдержала она. - От меня все равно ничего не зависело! Если даже  сами узбеки на тебя как на зачинщика показали, так что оставалось?! 
- Но я ж тебе рассказал , как было! - Эдик подался вперед.           
Мать невольно отшатнулась.                                        -  И что с того? Если все  против тебя выступали.   А я и вовсе не могла голосовать против. Все на курсе  про  нас с тобой знают. Что  б стали говорить? 
      Она подождала.                                                  -  Если хочешь знать, я вообще  умней поступила. Сразу после собрания собрала девчонок,  уговорила их после  праздника пойти в ректорат, чтоб взять тебя на поруки.                    
- На поруки, стал быть? - голос  Эдика сделался сдавленным.        -  Именно,  - стараясь сохранить твердость, подтвердила мать. - А если откажут и тебя всё- таки выгонят,  переведусь на заочный и уеду за тобой, куда бы ни послали. Хоть  ты, дурачок, того и не стоишь.               Она с надеждой вслушалась в тяжелую  тишину. Замер и Денис - ни жив, ни мёртв .        
- Вот что, декабристка, - устало произнес Эдик. -  Похоже, ни я тебя, ни ты  меня в свою веру не обратим. Так чего тянучку тянуть? Давай-ка  заканчивать с  этой бодягой.  
     - Не забыл, что мы с тобой заявление подали? - голос матери просел .    
- Как подали, так и заберёшь.                                      - Вот так запросто - из- за одного голосования и - пинком ноги. Будто не было полутора лет? - мать  оглушенно мотнула головой. - Да человек ли ты вообще?   Она ошарашенно помотала головой, наткнулась на остекленелого Дениса.     - Не  зря твой дружок мне в уши дует, что с тобой будущего не видать !      
Зло рассмеялась.                                                 -  Ты хоть знаешь, что он уже  полгода уговаривает  бросить тебя? Вроде как жить без меня не может. Подтверди!   - потребовала она от Дениса. Денис икнул.      
- В самом деле? - Эдик озадаченно огладил подбородок. - А что? Знатная из  вас получится парочка. Насчет баб и водки он перебесится. А в остальном - из  одного теста. Будете по вечерам морфемы с лексемами в свете последних решений  пленумов обсуждать.            Он хмыкнул натянуто, извлек из кармана бутылку,  сорвал головку, набулькал доверху граненый  стакан.                                -  Благословляю!                 Пить, впрочем, не стал.                                             -  Сволочь! Какая же ты сволочь! - мать кинулась к выходу, по дороге сдернула с  кровати пакет. Шаги ее процокали   вверх по лестнице, хлопнула входная дверь.                
- А батничек прихватить все-таки не забыла, - подметил Эдик.      - Да и к  лучшему - рыкнул он. - По большому счету ты прав, хоть и сподличал по  обыкновению за спиной. Какая со мной в самом деле семейная жизнь?  А тебе и  впрямь советую обмозговать. Баба она славная. А что мещаночка, так тебе такая и  нужна... Эй, ты в себе?     Оглушенный Денис покачивался, обхватив голову  руками.            Он поднялся, добрел до стола, схватил полный стакан, давясь,  выпил.  - Однако, - озадаченно оценил Эдик. Но мыслями  всё еще не мог отойти  от происшедшей сцены.                      
- Сделано и сделано! - он с размаху засадил кулаком по печке, так что на  пол посыпалась мелкая крошка, а вверх потянуло облачко пыли.  Облизнул сбитые  фаланги: - Ничто. Отслужу, а после забьюсь куда-нибудь в медвежий угол  учителем. И засяду за р оман.                  - Новый? - оживился Денис.            - Настоящий. Злой! Чтоб до печёнок.  Столько яду накопилось: если не  выплесну наружу, сам захлебнусь.                            Такая боль вырвалась из  неустроенного, неуютного этого человека, что Денис решился.
     - Эдик! …Только не падай! А что, если я в самом деле не я, а человек, который  точно знает, что произойдет через десять-двадцать-тридцать лет? Ну, как бы из  будущего! Допусти без смешочков.
     Эдик вгляделся.
     - Ну-ну, - буркнул он. - Еще грамм триста, и я что угодно готов предположить.  Тем паче ты сегодня и впрямь не в себе...Так что, берешь опусы или передумал?             Он нерешительно вертел стопку тетрадей. Тех самых!             - А то! - Денис  степенно отобрал заветные склеившиеся тетради,  провел пальцем по клеенчатой  поверхности, взвесил на вытянутой руке.     - Итак, - объявил он, - перед нами  сгинувшее творение  Эдуарда Дементьева - несостоявшегося гения и по  совместительству моего приятеля, с которым подружился за два года до его гибели  и за десять лет до собственного рождения.                                 
Лицо Эдика вытянулось. Денис подмигнул, сунул тетради за пазуху.  - Не  робей, предтеча. Всё будет тип-топ. Если сейчас не проскочит, так зуб даю: через  тридцать лет хитом сделаю. Это ж мейнстрим. Готовый блокбастер. Любой  кинопродюсер с руками оторвет. Обеспечим постпродакшн, обсуждение в  твиттере. Обвалим интернет-трафик.     - Опять затрендел, - Эдик обеспокоенно  оглядел приятеля.     Огромная, непривычная доза алкоголя подействовала разом.  Пол под Денисом закачался, мысли смешались.                      Дальнейшее он помнил  смутно. Эдик вёл его по улице, а он, навалившись на крепкий локоть,  беспрестанно говорил и говорил.         Очнулся Денис внезапно, под влиянием  свежего вечернего воздуха. Как раз в тот момент, когда объяснял, чем отличается  «выделенка» от беспроводного интернета.                                
Пытаясь сориентироваться, мотнул головой и воткнулся взглядом в  посеревшее лицо Дементьева.                                            - Похоже, пуганул я тебя? -  догадался он.                         - Да уж, умеешь умно и тонко пошутить, - Эдик через  силу хмыкнул. - А про всемирную паутину - это ты ловко выдумал. Я бы не  додумался. Он пытался шутить, но из- под привычной иронии проступала  очумелость, - с откровениями пьяный Денис явно переборщил .   
     - Ништяк, друже, - он покровительственно потрепал нового друга по плечу. -  Сейчас важно сохранить твою рукопись. И мы это сделаем.  А страх, что в вас  набили, его выбивать надо. Как матрас!             Прилив удали подхватил Дениса.                              - Эх! Тряхнем обывателя! - гикнул он. Подбежал к углу дома, на  котором в металлическом держателе был закреплен флаг СССР. Подтянулся.  Ловко выдернул флаг, развернул. Трое случайных прохожих застыли , будто по  команде . Четвертый метнулся в телефонную будку. У какой-то тетки с бидоном  смешно  раскрылся рот. Денис подмигнул ей.  - Кто не трус, присоединяйся под  наше знамя!... Боже царя храни!...    С древком в руках, чеканя шаг и распевая во  всю глотку, он двинулся вдоль опустевшего проспекта. Следом, опасливо потирая  подбородок, побрел Эдик.                                                 Милицейский «Жигуленок»  выскочил будто ниоткуда. Затормозил в двадцати шагах. Из распахнувшихся  дверец один за другим высыпали четверо милиционеров и с перекошенными  лицами устремились к Денису.                                                                    Первым  бежал раскормленный, краснолицый сержант.            - Об асфальт размажу,  фашистский выродок!  - выдохнул он. Дениса окатило  острым запахом  чесночного перегара. Мутный взгляд окровавленных, налитых ненавистью глазок  будто парализовал его.        Словно в замедленной съемке смотрел Денис, как  правая сержантская лапища сжимается в кулак, разворачивается для удара. От  смачного тычка в губы  он упал, выпустив из руки древко .           Сержанта по  инерции пронесло мимо, но бежавший следом занес  для удара ногу в сапоге.                                       Пелена страха окатила Дениса. 
      - Не бейте! - закричал он, обхватив руками голову.  - Я не фашист! Я на место  повешу.                                                  Внезапно милиционер споткнулся. А над  Денисом склонилось суровое  лицо Эдика .                       
- Беги, урод!  - с ненавистью процедил он. Приподнял обмякшего Дениса и  втолкнул в подворотню.                                       Денис, покачиваясь, побежал к  забору, перегородившему выход на соседнюю улицу, оглянулся, - Эдик Дементьев перекрыв арку, принимал  на себя удары наседавших милиционеров. Денис, хоть и  испуганный, замешкался.                                  
- Тетради! - донеслось до него. Не раздумывая более, Денис подтянулся,  перевалился через забор, ударился коленом о край обломленной доски, вскочил и,  подволакивая ушибленную ногу, побежал к дому. Сзади, отдаляясь, доносились  трели милицейского свистка.     По счастью, деда с бабкой в квартире не было.  Восстанавливая перетруженное дыхание, Денис плюхнулся на коридорную тумбу.  Из зеркала напротив на него смотрела шалая,  окровавленная физиономия.   «Что  уставился? Я должен был спасти тетради,  - объяснился Денис с собственным  отражением. - А Дементьева разберутся и отпустят. Он к этому флагу даже не  прикасался...  Главное было, - тетради! Он сам потребовал».              
Отражение затуманилось и противно скривилось.  Денис плюнул в поганую  его рожу, забежал в гостиную, вылил остатки водки в  фужер, так что полилось  через край, отнес в свою комнату, чокнулся со стопкой клеенчатых тетрадей,  махнул в два глотка, - кажется, за сегодня он выпил годовую норму - кинулся на  софу, накрыв голову подушкой. Какое-то время из-под подушки доносились стоны.  Потом Денис заснул.
                                                                       «Утро начинается с рассвета».   
     «Исчезни же, злобное виденье». Денис с надеждой приоткрыл глаз. Увы! Всё то  же, все те же. И сваленная на полу одежда, - словно, перенесясь во времени, он  перенял раздражающую неаккуратность отца. Внезапное подозрение подбросило  Дениса с софы и заставило метнуться к столу. Заветная клеенчатая стопка была,  по счастью, на месте. Поверх нее валялась  спешная записка - «Алкоголик! Завтрак  в холодильнике. Отцу ничего не сказала, но советую взглянуть в зеркало. Позвони  Эсфирь Линичне. Выклянчи новый больничный. Появляться на людях в таком  виде неприлично ».
     С шумящей головой, саднящим горлом - похоже, вчера-таки простыл на пьяном  ветру - он подошел к зеркалу. За ночь нижняя, набухшая губа отвисла, будто  надорванная башмачная подметка, - хождение за три десятилетия без страховки  начало  приносить плоды.    
      Денис прислушался. «Массовый сев сахарной свеклы начали  колхозы и  совхозы Алтая!» - донеслось из гостиной.   Стало быть, дед дома. Показываться  деду на глаза Денису не хотелось, а уж в таком виде - не хотелось  категорически.  Но и времени отсиживаться до его ухода не было. Надо было срочно доехать до  дачи - перепрятать тетради, а после  бежать к Дементьеву, - узнать, чем  закончилась заваруха с милицией.    
     Денис тихонько приоткрыл дверь. Из туалета тянуло запахом жженых спичек, в  ванной шумела вода, - дед умывался. Появился шанс удрать из квартиры, прежде  чем он выйдет. Денис второпях натянул на себя одежду, сунул за пазуху тетради,  выскочил в коридор. Оставалось лишь нацепить туфли.  По закону подлости из ванной, благоухая густым запахом «Шипра», вышел дед. В  свежей рубахе и галстуке. При виде побитого «сына» нахмурился. 
     - Гляжу, опять рыло начистили.  Сдачи хоть дал? 
     - Да так, - при воспоминании о вчерашнем красномордом сержанте Денис  зябко поежился.
     - Всё у тебя «да так», - рассердился дед. - Эх, Славка! Жить только начинаешь.  Вбей наконец в башку: человек определяется умением держать удар. Если есть, за  что, стой до конца! 
     - Как ты с Фрайерманом? 
     Рука «деда», потянувшаяся к выключателю, зависла. 
     - Подслушал вчера, - сообразил он раздосадованно.  - Так вот бывают рубежи,  дальше которых отползать нельзя. Это когда правда за тобой.    Он повернулся  спиной.                                             Денис, хоть и не ко времени разговор, не  удержался от подначки.     - Что ж выходит? Ты стоишь за правое  дело. Но почему- то один против всех. Выходит: либо не то дело, либо не те рядом.
     -  Пены много поналипло. Но правда, она своё возьмёт.
     - Да где?! И когда? - скопившееся раздражение прорвалось в Денисе наружу.  Припомнились вчерашние фронтовики. -  Вот вы с Фрайерманом фашистов  разбили. А такие же антисемиты об него теперь ноги вытирают! И тебе за то, что  на его защиту встал, карьеру поломают. Это нормально?  Дед обескураженно промолчал.                                      - Не из-за этого ли люди на  Запад уезжают?         
Дед оправился от изумления.
      -   Если кому сладкие хлеба дороже Родины, пусть  катится. Нам здесь  приживалы не нужны                                            Денис издевательски рассмеялся.                              - А ты хоть раз задумался: почему там, у реваншистов, которых вы  разбили,  сладкие хлеба, а вы, победители, в магазинах за палку колбасы меж  собой деретесь? Дед с каким-то озадаченным выражением всматривался в Дениса.  Будто разглядел в нем что-то новое и совершенно неожиданное.  Это добавило  Денису страсти.                - А положим, завтра твой Фрайерман устанет от травли и  уедет в Израиль?!                                                   - Руки не подам.              Денис опешил.          
- Да что ж у тебя за помойка в голове! - пробормотал он.            - Помойка?!  - обозлился дед. - Так я тебе скажу, раз  у нас  такой разговор зашел: можно до  бесконечности умничать да язвочки ковырять. А можно страну поднимать.  И если  каждый станет достойно  свое дело  делать, то и  жизнь образуется.     Он  подтащил Дениса к окну   
- Видишь комбинатские трубы? Так вот пока они дымят, это мой вклад и  моё оправдание в жизни.
     - Пока дымят.
     - Им ещё сто лет дымить ! Глядишь, и правнуки мои на комбинате этом  работать будут.  
     Денис, разогнавшийся сострить, осёкся: предсказать деду, что через какие-то  пятнадцать лет комбинат разворуют, опустевшие корпуса снесут, а на их месте  поднимут коммерческие многоэтажки, не повернулся язык.  
     - Так-то! - дед, довольный тем, что последнее слово осталось за ним, ушел в  спальню.                                             Раздался телефонный звонок. Денис  механически поднял трубку.
     - На проволоке, - привычно процедил он.    
     - Здорово, Славка! - Денис легко узнал на другом конце голос Козьмина. - Мне  передали, дружка твоего в милицию забрали. Вот-вот арестуют.
      - За что? - выдохнул Денис.                                      - За преступление! Нечего с  государственным флагом как с половой тряпкой обращаться...Отца позови...Зови,  зови, знаю, что еще дома.                                                                  Из спальни в  свежем темно- синем костюме, с орденской планкой, вышел дед. Денис молча  протянул трубку.                 - Слушаю, - буркнул дед. До Дениса донеслось  энергичное бульканье.
     -  Ты мне политграмоту не читай! - внезапно грубо оборвал дед Козьмина.  Ты  Фрайерману помоги .    
На том конце вновь горячо забулькало. Дед нетерпеливо глянул на часы;  придерживая трубку плечом, натянул лакированные туфли. Лицо его перекосило:                                                 - Что ж это у вас за всесильность такая избирательная?  Посадить - запросто. А вступиться за своего же, советского человека, которому  мерзавцы жизнь ломают, - уже и некомпетентны...Да, еду в ЦК!...  Да, верю, что  меня там поддержат...Что ж, пусть дурак. Больно много умников вокруг развелось.  Один дурак на вашу умняшную ораву только на пользу. А тебе так скажу: для меня  друг не тот, с кем стакан поднимаешь. Так что если сейчас отступишься, можешь  мой телефон вычеркнуть.          
Дед зло швырнул трубку. Огладил перед зеркалом пиджак щеткой.    - Кр- расавец! - оценил он себя. Заметил помрачневшее лицо Дениса.  - Что-то  случилось?   
      - Эдика Дементьева в милицию забрали. Арестовать хотят. 
- Опять чего нашкодили?                               
     - Да пустое. Сняли флаг и прошлись по проспекту, - Денис неуверенно  хихикнул. - Ведь ерунда?                                Лицо деда исказилось:              - Тогда почему он там, а ты дома на сладкой постельке ?...Бр-росил?!
      На впалых скулах его заходили желваки, - предвестник нарастающей ярости.                                   -  Да не бросал я его! - выкрикнул Денис. - Эдик сам велел мне  убегать. Сам!                           
     - Потому что мужик в отличие от тебя.                            Дед  всмотрелся в  «сына». И, видно, что-то знакомое прозрел.          - Э, видать всё же чудес не  бывает, - тяжко выдохнул он.  Взмахом руки оборвал попытку Дениса объясниться.  - Если не совсем подонок, ступай следом .   
     - К-куда?
     -  Да хоть в тюрьму!                                               Не прощаясь, отодвинул  задвижку. Входная дверь за дедом захлопнулась.
     «Можно подумать, сам бы не догадался», - обиженно буркнул Денис. Сползшие  под рубахой тетради кольнули его в живот.              Драгоценная рукопись! Не  являться же в милицию с ней. Сначала надо надежно припрятать. А уж потом -  будь что будет.  Денис прикинул. Если добираться на дачи и обратно- это не  меньше двух часов. А, судя по нервной реакции окружающих, Эдика и впрямь  могут в любую минуту арестовать за его, Дениса, проказу.  «Лапицкий. Вот кому следует передать рукопись, - как откровение понял он,  судорожно натягивая туфли. - Только бы разыскать!»   Денис бежал, бежал! Порой переходил на быстрый шаг, наспех выравнивал  дыхание и- вновь бежал. По безлюдному, отсыпающемуся после праздника городу,  по пустынным, гулким университетским коридорам. Перебирая руками по  перилам парадной лестницы, вскарабкался на третий этаж, кое-как, сложившись  пополам,  отдышался. 
 Кафедра теории  литературы находилась там же, где и тридцать лет спустя.  В наружной, преподавательской комнате, когда в нее заглянул Денис,  никого не  было. Но из   внутренней, с табличкой «Заведующий кафедрой», доносились  возбужденные голоса. 
     - Так вот оно что! Вот оно, стало быть, каким образом! - с сарказмом  констатировал мужской голос. У Дениса слегка отлегло, - это был голос  Лапицкого. Он нашёл его!
     - Игорь, мы не дети, - отвечал ему женский голос, принадлежащий жене  Лапицкого, Ирине Всеволодовне. - Нам за тридцать, а мы до сих пор снимаем угол  у твоего дядьки. Я вот уж   три года  кандидат наук. Появилась возможность  послать документы в ВАК на доцента. Но ведь не посылают. А то, что тебя под  любыми предлогами не выпускают на защиту? Думаешь, случайно? И, если ты,  прости, витаешь в Серебряном веке, то кто-то из нас должен подумать за обоих!
     - Но ты! - задохнулся Лапицкий. - Как же могла такое?! Ведь претендуешь  считаться интеллигенткой. Ты ж по Платонову защищалась! 
-  А! Желаешь по гамбургскому счету!  Изволь, милый. В чем ты меня,  собственно , упрекаешь? - в голосе Ирины Всеволодовны добавилось  взвинченности. - Да, у меня был разговор  с Соковниным по поводу этих опусов  Дементьева.                                          - Опусов?!
- Назови иначе. Если хочешь, поделилась своими впечатлениями. Чтоб он  как декан попристальней пригляделся к дарованию. Откуда я знала, что он так  распорядится... неадекватно?  Я ж ему не предлагала бежать в КГБ. Ну, что ты на  меня так смотришь? Ау, Игорёк!
     - Так у нас, стало быть, всего-навсего лингвистический диспут, так сказать,  спор о терминологии?! - просипел Лапицкий.
     - Если хочешь. Только не ори. Люди услышат. Говори спокойно и взвешенно.  Как подобает филологу.
     - Ну, так я тебе как филолог филологу скажу. Сука ты тощая! 
     - Игорь! Ты не в себе. Чтоб от тебя такое. И потом я как член партии была  обязана. Роман Дементьева, пусть  не бесталанный, - это, если называть вещи  своими именами, - за гранью! 
     - Ах, за гранью?!  Так… убирайся вон из моего дома!
     - Ну, что ты в самом деле ребячишься?! Убирайся. Глупости какие. Да и потом -  куда я пойду?
     - Башмаки чинить!
     - Но - я не умею башмаки чинить. И почему собственно я должна их чинить?
     - Да потому что стерва! - решительно подвёл итог дискуссии Лапицкий.                       - Хам!                                                      Дверь распахнулась, выскочила  миниатюрная, совсем не тощая, а, напротив, вполне сдобная  женщина. Дико  глянула на Дениса, кивнула через силу и выбежала в коридор. Следом  появился  худенький, взъерошенный Лапицкий. 
     - А, Вячеслав! Слышал-таки? - потряхиваясь от негодования, он увлёк Дениса к  окну. - Вот, оказывается, какова подоплёка. Донесла благоверная. Закурить есть?..  Худо, братец мой, худо! И история эта с флагом как специально подвернулась.  Где Дементьев, знаешь?
     - В милиции.
     - Споро работают.
     - Игорь Александрович!  - Денис потеребил его за рукав. - Насчет флага  Дементьев  ни при  чем. Это я по дурости отмочил. Сразу отсюда пойду в  милицию. Дам официальные показания. Тогда им придется его отпустить.
     Во взгляде Лапицкого Денис ощутил ту же озадаченность, что видел перед тем  в деде, - поступка от отца почему-то никто не ждал.
     -  Пойти, конечно, надо. Нельзя не пойти ,  - согласился Лапицкий. -    Только  они его все равно не выпустят. Не для того забирали.   Сейчас первое дело -  рукопись  добыть и схоронить. Узнать бы у Эдика…
     -  Эдик для этого не нужен.
     - Не нужен?
     - Нет.
     - То есть схоронена?
     - Он вчера  мне передал. Потому к вам и пришел. 
Лапицкий глубоко выдохнул:                                      - Как гора с плеч. Хотя,  постой…Если у тебя, тоже ненадёжно.  На факультете «конторщики» шныряют.  Людей отзывают с каникул, опрашивают всех подряд. Судя по вопросам, как раз  рукопись ищут. О тебе, кстати, спрашивали.  Так что, если разговор заведут, от  всего отказывайся. Ни тетрадей, ни читок не было. Мало ли чего учёной стерве в  менструальном цикле привиделось.  
То ли всеобщий ажиотаж начал действовать, то ли замерзший страх в  глазах окружающих, но Денис ощутил внезапную, мерзкую сырость в душе.   
- Лучше б ты мне их передал, - прикинул Лапицкий. - А, Слава? 
      Денис почувствовал невольное облегчение, которого, впрочем, застыдился. Он  кивнул.                                               - Эдик так и просил, чтоб вам. И чтоб туда  переправить.        Лапицкий опасливо оглянулся.                                     - Сделаю, -  шепнул он. - Как принесешь,  сразу на поезд до Москвы рвану. Сегодня же в  безопасности будет.                                 - Вам-то не страшно? - невольно вырвалось  у Дениса. - Ведь после этого...                                                               К его  удивлению, худенькое лицо Лапицкого счастливо расплылось: - О чем ты, Славка!  Мы ж с тобой филологи. Если спасем рукопись , великое  дело сделаем. Может,  главное в нашей жизни.                  Он обеспокоился:                                                  -  Ты бы поспешил. Боюсь, время на минуты пошло....  Идти далеко? - Ближе не  бывает, - Денис похлопал себя по животу.                   - Так что ж ты?...Ведь ЭТА  тебя видела! - дыхание Лапицкого сбилось, подрагивающие руки сами потянулись  к Денису.                    Дверь распахнулась. Вбежал высокий, сухощавый человек с  взъерошенными редлеющими волосами - Соковнин Беспокойно оглядел обоих.                
- А! И ты здесь? - неестественно удивился он при виде Дениса. - Очень  хорошо. Пойдем-ка ко мне в деканат. Дело срочное.                - У меня тоже  срочное, - заупрямился Лапицкий. - Пригласил студента относительно курсовой.  Договорим и придет.         - Пожалуйста,  пожалуйста, мы подождем, - Соковнин с  любезной улыбочкой отошел к доске с расписанием. Из-за спины его выступил  и  застыл у косяка незнакомый крепыш в  черном, с искоркой, костюме.  Лапицкий быстро зыркнул на Дениса. «Могли узнать, что тетради при тебе?» -  взглядом спросил он. Денис отрицательно поморщился. Лапицкий повернулся к  Соковнину.                                  - Что ж, раз такая срочность, забирайте.  Но как  только закончите...     - Тут же к вам и отправлю, - благостно заверил Соковнин.        Он отодвинулся, пропуская Дениса меж собой и крепышом.       Так и подошли  к деканату.       Перед собственным кабинетом Соковнин обогнал Дениса,  пальцами надавил на дверь.                 - Доставил, - произнес он и  подтолкнул  Дениса в спину, прикрыв дверь снаружи
Денис сощурился в полутьме .  Хмурое утро едва пробивалось в зашторенное  помещение. Больше света давали горящие, постреливающие поленья. Университет  располагался в старинном, начала двадцатого века здании с сохранившимися  изразцовыми каминами. Вечно зябнущий Соковнин отремонтировал один из них.  Даже обширное кресло передвинул ближе к огню. Сейчас над высокой, с дубовой  окантовкой спинкой выступал чей-то плоский, смутно знакомый затылок
Кресло  со скрипом развернулось. Перед  Денисом, широко улыбаясь, сидел  помолодевший Евгений Иванович Козьмин. Холеный, крупноголовый, в  облегающем кремовом костюме.           
Вполне насладившись эффектом, Козьмин обаятельно улыбнулся, сверкнув  золотой фиксой меж крепких зубов.
      - Вижу, не рад, Славка? - подметил он.
     - Как раз наоборот, - Денис перевел дыхание. - Счастливый случай.    Денис и  впрямь обрадовался.  Со слов бабушки он помнил, что  в семидесятых Козьмин по  линии КГБ курировал университет. И в том, что именно старый друг семьи  оказался перед ним, увидел шанс.             -  Почему случай? Я тебя ждал, - возразил  Козьмин. -  Упредить, чтоб собственную жизнь не запутал. 
     - Даже так Опять ты про чужие судьбы всё заранее знаешь! В любые времена -  всё за всех знаешь!   - Денису на миг показалось, что продолжается вчерашний их с  Козьминым спор
     Козьмин, несколько озадаченный, покачал головой :
Не понял, причём тут  времена
Забывшийся Денис осёкся. 
       -  Ладно, проехали. Так вот, о всех судьбах говорить не возьмусь. Но на судьбы  отдельных людей повлиять не так сложно.
     - На судьбу Дементьева, например? Которого вы посадить безвинно  собираетесь!                                        - Ты, Славка, гонор-то сбавь, - Козьмин  потянулся крупным, сытым телом. - Разговор у нас не о дружке твоём бесноватом,  а о тебе.
     - Даже так? То есть Эдик уже не в счёт?
     - Как не в счёт? Очень даже в счёт. По нашему ведомству пойдёт как  выявленная антисоветчина, - Козьмин вальяжно хохотнул. - Только вот хочу, чтоб  без тебя.    
     - С чего бы такая забота?                                          Козьмин нахмурился:         - Ну, ну, не дерзи.  Во-первых, я всё-таки друг твоего отца.  
     - А вам доносители ваши  не сообщили, что речь о талантливейшем  произведении? Которое гордостью страны может стать? - Денис с вызовом  скрестил руки .
     - Сообщили. И стало ясно, что чем быстрей этот опус будет обнаружен и  уничтожен, тем спокойней для нас.     
     - Нас?!
      - Полно заедаться! - Козьмин властно насупился. - Поиграл чуток в  этого…Овода. И довольно. Времени нет. Потому что и отец твой, и я, да и ты, - мы  - люди системы.                            
       - Да дед, он же сам!.. - вырвалось у Дениса.                         - Что сам? - Денису  показалось, что при слове «дед» Козьмин зыркнул на него с беспокойством. - Это  ты насчет нашей с ним сшибки по телефону?  Пустое. Отец твой, конечно, не  прост. И потому жизнь у него непроста. Но - он наш!
     - Это он-то ваш?!
     - Именно. Скажу больше: на таких,  как он, советская власть и держится.     А в  Дементьеве пресловутом её нет. Он - вне системы. Он разрушающее начало.
     - Так, может, и пора разрушить? - Денису показалось, что он сумеет  переубедить Козьмина. Главное было выйти из этого кабинета с тетрадями и  передать их Лапицкому. - Послушай, дядя Слава У нас ведь разговор  доверительный? 
     - До известной степени. 
     - И человек ты, похоже, идейный. Государственник! - Денис припомнил  любимое выражение Козьмина.                           - Государственник? -  Козьмин  примерил незнакомое словцо. - А что? Пожалуй!  - То есть служишь не за страх, - продолжил подступаться Денис.
     - Без страха тоже нельзя.
     - Значит, мы оба думаем о будущем страны.. Теперь рассуди. Тебе пытаются  вбить в голову, что Дементьев - это антисоветчина, которую необходимо  уничтожить. Потому что  подрывает основы так называемого социалистического  строя. Так? 
     - Безусловно, - подтвердил Козьмин со строгостью.                 - Вот! - Денис с  показным удовлетворением потер руки. - А теперь представь, что вся эта махина,  которой ты служишь, завтра... ну не завтра, а через десять, скажем, лет, рухнет.  Просто на минуту допусти.
     - Можно допустить конец света. Но только не конец СССР, - легкой усмешкой  Козьмин подчеркнул шутку. Нетерпеливо скосился на часы. - Ладно, положим,  допустил.  
     - И как же ты, человек идеи, после этого жить будешь? Какая  в том идея -  гения уничтожить?                  
-  Чего ты хочешь? - спросил вдруг Козьмин.                       От лобового  вопроса Денис  растерялся.                            - Дядя Женя, спаси Дементьева из  милиции и помоги восстановиться в университете.                                         -  Только-то? - Козьмин насмешливо прищурился. -  Из милиции, пожалуй, смогу  дружка твоего мнимого вызволить. Тем более знаю, кто на самом деле нашкодил.                                              - А я и не скрываю ! Как раз собирался...  Требовательным движением руки Козьмин оборвал его.              - А насчет  остального - уволь. Больно много вони пошло. Тот же Соковнин, торопясь  собственную башку из-под топора убрать, уже в обком доложил. А они уж, будь  уверен, по своей линии…Так что лучшее, что возможно, - отправить Дементьева   с  глаз долой в армию.  
     Предупреждая реплику Дениса, Козьмин выставил перед собой ладонь.                       - Но даже это смогу сделать только, если!... - он поймал рыскающий  взгляд  Дениса.  - Отдашь тетради!      
Денис отшатнулся. Оглянулся, примеряясь убежать. Из приёмной  доносились звуки мужских голосов. Слезы навернулись на глаза его, - как же  глупо и бестолково всё вышло.     
     - Дядя Женя, пожалуйста! Дай мне уйти.  
     - Зачем?
-  Спасем рукопись. Я ж говорил - это гениальное произведение. Возьми  хоть «Мастера и Маргариту». Двадцать пять лет лежала в безвестности. А  напечатали и - взрыв!                                   - Да, недоглядели, - согласился Козьмин.                              - Недоглядели?! - Денис пришел в отчаяние. И все-таки решился  не отступаться.
- Давай в игру сыграем, - бодренько предложил он.  - Хочешь, я  предскажу,  что со страной дальше случится?                              - А хочешь я тебе предскажу,  что у нас с предсказателями случается? - сыронизировал Козьмин, на которого  фальшивая бодрость не подействовала.    
     - Но -  послушай: может, я и впрямь знаю больше , чем говорю, - взмолился  Денис. - Пройдут  годы, и ты сам  станешь говорить о необходимости блюсти  святыни. В Бога уверуешь! Ну, поднатужься. Представь!
     - Положим, представил, - Козьмин подался вперед, не столько вслушиваясь,  сколько вглядываясь.                                      - А что, если узнают, что в конце  семидесятых ты мог спасти гениальное творение, а вместо этого уничтожил?              - Это как же узнают? От тебя, что ли?                           Разговор становился  горяч и странен.
     - Хотя бы!
     - И что же узнают? Что когда-то в молодости тебе какие-то пустые строчки  привиделись гениальными? Да таких непризнанных гениев по всем дурдомам  разбросано. И кто ж нас рассудит? Тем паче, если строк этих не станет!
     - А сами мы? Дядя Слава! Может, и впрямь то, за что вы так держитесь, завтра  окажется трухой? И что тогда? 
     - Ни- че- го! - отчеканил Козьмин. - Потому что то, чему я служу, - это система.  В какие одежды её ни ряди.                                 Денис едва собрался с мыслями.
     - Да завтра те, перед кем ты сегодня выслуживаешься, эту же твою систему и  развалят! - в отчаянии выкрикнул он.                            - Другая возникнет! Не  коммунизм важен, а идея державности: покорство народа и разумная  снисходительность властей.                  - Я тебе ключевые слова скажу, - Денис со  страшными глазами склонился к Козьмину, - а ты запомни. Ты такую фамилию  Горбачёв слышал?                                                               - Кажется, секретарь на  Ставрополье?  с усилием припомнил Козьмин. Но глаза его сделались цепкими.                   
-  А Ельцин?                                                   - Ну, Свердловск, - теперь  Козьмин не просто вглядывался в собеседника, а вгрызся  глазами в родинку на его  щеке.                  -  Запомни крепко! - выкрикнул Денис . -  Потому что если сегодня  ты меня не послушаешь, через полтора десятка лет ты этот разговор припомнишь.  И станет ой как стыдно! Ну?!
     - А что тут собственно вспоминать? - Козьмин откинулся как человек,  разрешивший трудную загадку. - Я и без твоих шарад  всё наперёд знаю. И знаю,  что Россия страна авторитарная, и сколько бы  болтуны о свободах ни  разглагольствовали, на смену им опять порядок приходит. А уж во что он окрашен,  то вопрос второй.                       - Но - судьбы демократии…
     - Что демократия, парень? Анархия, нищета да воровство. И это и есть та  правда, коей ты здесь с высоты десятилетий отзвонить собираешься? К этому  взываешь?   Ключевые слова! - Козьмин хмыкнул, глянул в потолок, будто сверяясь  с кем-то высшим. - Я и сам их знаю. Да вот  к примеру… Путин.           Денис задохнулся. Кинулся к Козьмину:
     - Так значит? Дядя Славочка? Значит, мы оба?! .. Так тем более!
 - Ничего это не значит, Денис, - высвободился Козьмин. - А я тебя не сразу  распознал. Сначала думал, - отец. Ты из какого года сюда проскочил?                     -  Что значит?...Д-дес... - у Дениса свело челюсти.               - Десятый, - закончил за  него Козьмин. -  Это тридцать лет выходит? И думаешь, если на тридцать лет  вперед заглянул, так уж и будущее постиг? А у него - свои витки и завитушки.  И  знание твоё, которым здесь кичишься, - не знание. А так, информация о срезе  истории. Фамилиями он меня давит, - Козьмин хмыкнул. - Это и я могу.  Свидонин! Знаешь такого?                                          Денис озадаченно мотнул  головой.                                   - Не мудрено. В десятом о нем мало кто слышал. А  вот еще десяток лет проживешь, так намертво усвоишь, - Козьмин подался вперед. -  Председатель чрезвычайного комитета и начальник КПаКа - концентрационный  перевоспитательный комплекс ! Вот так-то! История, она по кругу ходит. И вообще  сегодня для нас с тобой вот это важно...         Он повернул календарь на десятое  мая 1979 года. 
     -  Жить-то здесь придется.
     - Как здесь? То есть ты хочешь сказать, что… дороги назад нет? - голос Дениса  упал. - И я никогда, значит!..
- Ну почему же? Туда можно попасть,  - успокоил  его Козьмин. И,  окончательно убивая надежду, отрезал: - Через тридцать лет. Если доживёшь. А  как иначе? Интернетов, чтоб назад вернуться, пока не изобрели. Билл Гейтс,  видишь ли, еще думает. И все эти годы жить придется  по установленным  правилам. А горы, о которых тебе мечтается, ох, и далеки! И доживешь ли ты до  них и кем, от сегодняшнего твоего выбора зависит. Так что?  Оглушенный Денис издал невнятный звук.                            - Впрочем… - Козьмин  вновь, не скрываясь, глянул на часы. -  Можешь вернуться  к Лапицкому. Встреча  ваша будет задокументирована. Как только тетради окажутся у него, его возьмут
     Денис уныло уставился в нечистый пол:                          - Стало быть, вы мне не  оставляете выхода?  
     - Выход всегда есть, - не согласился Козьмин. - Весь вопрос, ищешь ли ты этот  выход?.. А впрочем…  
Новая, внезапная идея переменила ход мыслей Козьмина. Он прищурился.  Губы свернулись в тонкую злую полоску.                        - Стало быть, настаиваешь,  чтоб сохранить рукопись?              Денис через силу кивнул.  - Тогда я могу сам дать тебе адрес, где как раз сейчас находится корреспондент из  «Вашингтон пост».
     - Ваш агент?
     - Ничуть. Самый взаправдашний. Третий день по Москве околачивается,  жареное выискивает.   Передашь тетрадки ему напрямую, без Лапицкого.  Он увезет  их за границу. И, если оно того стоит, напечатают. 
     - И  что потом?
- Ну, если Лапицкий с твоим отцом не ошиблись, в мире протрубят ещё  одного гения. 
- А… со мной?
- Ах, ты про это?  Здесь всё понятно. Уберечь не смогу. Тем более -  надругательство над государственным флагом. То, что из ВУЗа и  в армию, - это  даже не обсуждается. А после, само собой, с волчьим билетом. Дальше по  накатанной. Наши, конечно, как только там напечатают, процесс затеют. Ты ж это  словечко любишь - «диссидент». Вот и попробуешь где-нибудь в психушке, каково  оно на зуб. Но это ж тебе неважно. Главное - результат. А там хоть на Голгофу, -  он ткнул острым пальцем в пылающий лоб Дениса. -  Так что, адресок запишешь?  Денис собрался с духом подтвердить. Но Козьмин опередил.        - А кстати, сам- то ты опус этот прочел?            - Не успел.                                                   - Так  откуда ж тебе знать, что там: гениальное или пустое? - Козьмин расхохотался.  - А  раз не знаешь, то и спроса нет. Так где запрятал?! На даче?       
Он оборвал смех, посуровел требовательно перевернул ладонь.    Не  поднимая глаз, Денис движением подбородка показал на свой пояс.  Козьмин,  усмехнувшись, подошел, распахнул его рубаху,  вытащил из-под ремня тетради:  -  Видишь. И всех делов.                                            Он шагнул к камину.                   -  Не надо! - взмолился Денис. - Лучше себе оставь. Лет через пятнадцать  на этой  книге состояние  сделаешь !                        
- Мог бы, конечно, - согласился Козьмин. Взвесил стопку на руке, подобно  тому, как сам Денис сделал это накануне. Сокрушенно вздохнул, подмигнул по- свойски съёжившемуся Денису.  
- Нельзя, крестник. Мы ж с тобой не жлобы, а государственники.  Нагнувшись, бережно положил тетради поверх искрящих поленьев - будто цветы к  Вечному огню возложил .                  
Огонь отшатнулся. Но в следующее мгновение лизнул кожзаменитель с  одного боку, с другого и - набросился на свежую добычу, урча и потрескивая от  удовольствия.                     - Хоть какая-то польза, - Козьмин простер ладони к  теплу. Вот так! Был Дементьев - и как не было.  А то придумали: рукописи не  горят! Гляди, как полыхает. Привыкли чуть что на советскую власть наговаривать.  А бумага-то высокого качества!           
Он вновь расссмеялся - злым надсадным смехом.
… Возле райвоенкомата с линялым транспарантом «Советский призывник -  самый гуманный в мире» играла музыка, отплясывали пьяные родственники.  Призывников уже рассадили по машинам, и они, побросав вещмешки, сгрудились  по бортам, перекрикиваясь с провожающими.
Наконец из здания вывели последнюю группку - иногородних, ночевавших  в помещении военкомата. Провожать их было некому, и они споро, не  оборачиваясь по сторонам, шли через двор к открытому борту.
Среди них прижатый к решётке Денис обнаружил Дементьева. 
- Эдик! - негромко, для очистки совести, окликнул он, надеясь, что тот не  расслышит .
Но - то ли музыка в этот момент попритихла, то ли ветер дунул, - Эдик  обернулся. Лицо его озарилось. Игнорируя окрик молодцеватого сержанта, он  быстро подошёл к ограде.
- Пришёл-таки?
- Эдик! - пробормотал Денис. - Ты береги там себя. Отбейся от Севера.  Тебя хотят в радиацию. Откоси в госпиталь. Обязательно откоси.  Понимаешь?
- Не очень, - сбивчивая, путаная  речь приятеля его насторожила. - Ты  погоди с этой околесицей…Тетрадки сберёг?
- А ну в строй, салабон! - подбежавший молодцеватый сержант ухватил  новобранца за рукав, но сдвинуть не сумел и смешался.
- Чего молчишь? Подними зенки! - потребовал Эдик.
- Ты уж от Севера-то откоси, - будто не слыша, повторил Денис. - Ведь ещё  главный роман написать собирался. 
Эдик все-таки подловил бегающий взгляд. Глаза его затянуло пеленой.                                   - Не случилось, стало быть! - выдохнул он со стоном, смачно  сплюнул на туфлю Денису и в сопровождении оробевшего сержанта  зашагал,  догоняя строй.
Дениса знобило. Мысли, чувства смешались. Он брел по улицам,  заливаемый проливным дождем, проваливаясь по щиколотку в жёлтые лужи,  слизывал подсоленную воду и, кажется, вовсе не замечал непогоды
Последний взгляд уводимого Дементьева прожигал и разъедал изнутри.  Хотелось забиться в свою комнатку, укрыться от всех. Хорошо бы - от самого себя.                     
В подъезде нетерпеливо выхватил ключи, сунул в замочную скважину.  Ключ не подошел. Денис  в сердцах лупанул по дермантину. Дверь отозвалась  гулом железа. Денис отступил, непонимающе вгляделся.
Изнутри послышался звук отодвигаемого литого засова. Дверь открылась.  На пороге стояла старенькая бабушка.                    - Господи! - запричитала она при  виде внука. - Денисочка, да где ж ты ходишь?.. Все аж извелись. А мокрющий! И,  главное, хоть бы мобильник взял!      
Женский взгляд ее мазнул по «водолазке», по брезентовым брюкам.  
- Это же!... - выдохнула она. Но другое, более важное событие отвлекло ее. -   У нас тут без тебя такое! Папа-то чего отчебучил. Наотрез отказался  баллотироваться.  Дядя Женя так кричал, так кричал! Никогда  его таким не  видела. И что папу вдруг кольнуло?                        Денис, сопровождаемый  бабушкиным лепетом, словно в пелене, добрел до своей комнаты с погасшим  экраном компьютера.                - Да! - бабушка не отставала. - Тебе  Наиль два раза  звонил. Сказал, что все собрались, ждут тебя. Я, правда, не поняла, где. Но  просил  перезвонить.                                                   - Нету меня! Заболел, - будто со  стороны расслышал Денис свой, отчего-то осипший голос. - Может человек  заболеть? 
     
Он захлопнул дверь перед перепуганной бабушкой и бросился на софу.                                         
4. Сергій Дзюба Казахстан - у наших серцях!
Сергій Дзюба
Казахстан - у наших серцях! 
graphic
Письменник, президент Міжнародної літературно-мистецької Академії  України, заступник головного редактора газети «Деснянська правда» Сергій  Дзюба та поетеса, перекладач, літературознавець, доктор наук із соціальних  комунікацій, професор Тетяна Дзюба нещодавно побували в Казахстані . Як і торік,  їх запросив Казахський національний університет імені аль-Фарабі - найбільший  та найпрестижніший вуз у цій державі. Чернігівці взяли участь у трьох  міжнародних наукових конференціях, презентували свої нові книжки. Тетяна  читала лекції, Сергій проводив майстер-класи. Звісно, були незабутні творчі  зустрічі та захоплюючі мандри. 
Отож Тетяна Дзюба стала академіком Національної Академії наук вищої  школи Казахстану. А Сергія Дзюбу нагородили срібною медаллю аль-Фарабі  -  почесною відзнакою  КазНУ. Аль-Фарабі - один із найвидатніших східних  мудреців, шанований у всьому мусульманському світі. Такою нагородою там  відзначають нечасто - тільки найдостойніших. Медаль виготовлена зі срібла  найвищої проби. 
Та головне - це розкіш спілкування з прекрасними людьми! Публікуємо  розповідь Сергія Дзюби.
Книжковий магазин працює 24 години на добу!
Це - вже друга наша подорож до Казахстану. Минулого року, побувавши у цій  чудовій, дуже гостинній країні, я написав матеріал  «На святі в Алмати співали  українську «Черемшину». І тоді публікація в «Деснянській правді» отримала  досить значний резонанс - надійшло немало цікавих відгуків. Є цей матеріал і в  Інтернеті. Тож я не повторюватимуся - пишу цього разу про те, що запам'яталося і  вразило найбільше під час недавніх мандрів .
В Алмати з'явився новий, дуже красивий бульвар. Ще торік його не було -  тож, звісно, ми одразу вирішили побачити це диво. Бульвар - пішохідний, на  кшталт Андріївського узвозу в Києві. Починається від розкішного театру опери та  балету і простягається на велику відстань. Причому особливо гарно тут увечері -  скрізь вишукані ліхтарі, кольорові фонтани (яких в Алмати - багато), зручні  лавочки, а ще є безкоштовні  дитячі майданчики . І на кожному з них бавиться  задоволена малеча - багато дітей приходять із батьками. Всім добре, адже там -  так затишно й чарівно! Бачили ми і вуличних співаків та музикантів, художників  (в основному, молодь), однак найбільше вразило ось таке дбайливе ставлення до  дітей, їхні щасливі обличчя, променисті очі.  А неподалік спокійно відпочивають  люди літнього віку, спілкуються від душі. Бульвар - широкий і просторий, там не  тісно, усім вистачає місця!
Навіть у самому центрі Алмати видно гори - здається, наче вони зовсім  поруч. У вересні та жовтні тут ще зазвичай тепло, а гори вкриті снігом. Ось таке  неймовірне видовище! А довершують краєвиди різноманітні дерева та квіти, які  буквально всюди, на кожному кроці. Багато прекрасних парків та скверів, де  можна гарно відпочити, прогулятися. Головне, на вулицях - чисто та світло,   цілком безпечно. Тому чимало людей різного віку виходять у місто пізно увечері сидять на лавочках біля фонтанів, мирно гуляють на яскраво освітлених вулицях,  вечеряють у ресторанах та кав'ярнях, жваво чимчикують крамницями … 
Вразив нас великий книжковий магазин, який працює без вихідних - 24  години на добу! Асортимент - найрізноманітніший: класика, твори сучасних  письменників, причому книжки загалом видані дуже ошатно. Наші Микола Гоголь  та Марина і Сергій Дяченки займають цілі книжкові полиці. Коли ми  поцікавилися у продавця, чи справді читачі приходять сюди вночі і купують  книги, той ствердно кивнув: «Аякже! Приходять і немало. Це - дуже зручно. Не всі  ж можуть завітати до магазину вдень. А так - прийшов і спокійно, без поспіху,  придбав новинку улюбленого письменника. Поряд - комп'ютерний клуб, то  молодь, вертаючись звідти, зазвичай заходить і сюди. Ще фільми у нас купують,  оригінальні іграшки для дітей - зокрема, тут є герої популярних книг і  мультфільмів. Багато хто просто заходить подивитися - ми раді всім, бо це також  популяризація літератури, мистецтва, культури».
На території парку імені 28 гвардійців-панфілівців розташований дуже  красивий православний Вознесенський кафедральний собор. Запам'яталося  дивовижне звернення до прихожан на вході до храму, де написано: якщо у когось  із людей не вистачає коштів оплатити той чи інший церковний обряд (хрещення,  весілля, соборування, відспівування…), цілком достатньо внести будь-які кошти,  котрі віруючий може собі дозволити. А якщо навіть грошей взагалі немає, все одно  всі ці традиційні церковні обряди у повному обсязі проводяться БЕЗКОШТОВНО.  Це слово так і набране - великими літерами, щоб кожен зміг прочитати. Ось така  гуманність, побожність по- справжньому вражає ! І це - не просто якесь  оголошення. Одна з прихожанок підтвердила, що саме отак тут усе зазвичай і  відбувається. Це - правильно, адже всі рівні перед Богом, незалежно від своїх  статків і посад.
 Також нашу увагу привернуло чуйне оголошення в респектабельному  ресторані, де запрошують самотніх, малозабезпечених людей на безкоштовні  сніданки та обіди. Тих, кому це дійсно потрібно. Дідусів і бабусь віком від 70-ти  років. Причому жодних документів у них, в принципі, ніхто не вимагає - людям  просто вірять на слово! І зазвичай ті, хто приходять, не обманюють, поводяться  порядно. Ось така гуманність
А в ресторані «Версаль», куди ми завітали з приятелями, бачили цікаве  дійство - велика, дружна компанія (осіб сто) відзначала… свято обрізання. За  мусульманськими традиціями хлопчикам обрізають крайню плоть у віці 3, 5 чи 7  років. Для віруючої казахської родини - це дуже велика, пам'ятна подія, яка потім  широко і гучно святкується. Численні гості зичать малюку та його щасливим  батькам усіх гараздів І все це виглядає дуже зворушливо та щиро! Звісно, таке  яскраве свято влаштовують тоді, коли хлопчик одужав. Що ж, у кожного народу -  свої національні традиції, і до них потрібно ставитися з належною повагою.  
КазНУ імені аль-Фарабі - гордість і візитівка держави
Нині Казахстан - один зі справжніх лідерів в Азії, і саме на цю державу, котра  стрімко й потужно розвивається (і не лише економічно, а культурно та духовно)  рівняються багато країн. І сьогодні безперечним літером серед вузів Казахстану та  багатьох провідних університетів світу є КазНУ - Казахський національний  університет імені аль-Фарабі, де напрочуд активно займаються міжнародною  діяльністю, дійсно реально дбають про науку та літературу
В Алмати ми взяли участь у трьох міжнародних наукових конференціях, на  які завітали відомі люди з багатьох держав України, Туреччини, Киргизії, Італії,  Німеччини, Угорщини, Японії… Адже ректор університету Галимкаір Мутанов -  не тільки блискучий науковець, цікавий поет і шляхетна Людина, а й видатний  організатор, якого добре знають у світі. Тому КазНУ імені аль-Фарабі, компактно  розміщений на 90 гектарах в центрі Алмати, щороку дуже швидко розвивається.  Саме цей університет - гордість і візитівка Казахстану!
Вразила нас міжнародна наукова конференція, на якій обговорювалися  підсумки «ЕКСПО-2017». Адже грандіозна виставка найбільших досягнень  Казахстану з ініціативи Президента країни Нурсултана Назарбаєва тривала кілька  місяців. У ній взяли участь аж 115 держав і 22 міжнародні організації, допомагали  чотири з половиною тисячі волонтерів віком від 15-ти до 70-ти років Вчені, які  виступали на конференції, відзначали, що «ЕСКСПО-2017» стала важливою  подією в житті країни та світового співтовариства, значним імпульсом у  модернізації суспільної свідомості. До речі, у Казахстані зараз пов'язують своє  майбутнє з розвитком альтернативних джерел енергії, адже світові ресурси  поступово вичерпуються, натомість енергія сонця та вітру - вічна. Причому  перевага надається саме екологічно безпечним технологіям. І ці ідеї чудово  сприймає молодь! 
Всі три конференції, зокрема й цю, присвячену «ЕКСПО», вів особисто  ректор КазНУ імені аль-Фарабі, віце-президент Національної Академії наук  Казахстану, президент НАН вищої школи РК Галимкаір Мутанов. Напрочуд цікаво  виступали директор Казахського Інституту стратегічних досліджень при  Адміністрації Президента РК Зарема Шаукенова та депутат казахського  парламенту Сєрік Сейдуманов. Гості із задоволенням оглянули «Керемет», де  надається величезна кількість послуг для студентів (від організаційних - до  супермаркету, кінотеатру, салону краси, медичного центру, смачної кав'ярні  тощо). І все це розміщене зовсім поруч, достатньо пройти буквально п'ять хвилин!  Також поряд - і просторі гуртожитки студентів, й ошатні корпуси факультетів і  розкішна, суперсучасна бібліотека, музей аль-Фарабі та інші музеї, ректорат (16  поверхів) А довкола - гарний, затишний парк. Ось таке справжнє диво природи і  небайдужих, чуйних людських рук
У студмістечку планують згодом створити чудове озеро, а в медичному  центрі - стаціонар на 500 осіб … Взагалі, я не встиг приїхати до Алмати, як у мене  несподівано виникла стоматологічна проблема : зламалися штифт і міст із  коронками,  - рана дошкуляла, й потрібно було щось із цим хутко робити. Бо  програма нашого перебування в Казахстані була надзвичайно насиченою,  розписаною заздалегідь. Тому я просто попросив про допомогу у директора  Центру біомедицини та формування здорового способу життя (так правильно він  називається Ернеста Калієва. І яким же був мій подив, коли стоматолог Шолпан  Жайшиєва швидко й професійно вирішила мою проблему!  Причому з мене й  грошей не взяли, все-таки гість Тож подарував чудовій лікарці свій  пригодницький роман для дітей «Кракатунчик - кленовий бог», який вийшов  нещодавно в Казахстані та Канаді.
Цього разу ми презентували згаданий уже роман ; нашу з Танею збірку віршів  «Остання кочівля любові» котру так майстерно переклав казахською мовою  незабутній, великий письменник Ауезхан Кодар збірку віршів Тетяни Дзюби  «Танок Саломеї», яка  нині побачила світ у Канаді; а ще - українську поетичну  книжку Галимкаіра Мутанова «У ковчезі часу»  (котру переклав я) й публікації  казахських письменників у журналі «Всесвіт»: Ауезхана Кодара, Роллана  Сейсенбаєва (в перекладі Олега Гончаренка) і Галимкаіра Мутанова ; а також  матеріали на казахську тематику, гарно надруковані в «Українській літературній  газеті», диво-журналах «Бористен» і «Літературний Чернігів» та в нашій  Чернігівській обласній газеті «Деснянська правда» Публікацій цього року вийшло  стільки, що ледве довезли!
В гостях у Мухтара Ауезова
Ще одна грандіозна та незабутня подія - 120-річчя з дня народження класика  казахської літератури Мухтара Ауезова, котру широко відзначали в державі. Цього  видатного, всесвітньо відомого письменника тут надзвичайно шанують - на його  честь названі вулиці, Казахський національний театр, є його пам'ятники та  прекрасний дім- музей (національний центр) М. Ауезова, де ми й побували. І зараз  я з вдячністю згадую нашого чудового викладача - професора Олега Бабишкіна,  який із такою любов'ю та трепетом розповідав нам про видатних казахських,  грузинських, вірменських, азербайджанських, білоруських, прибалтійських  письменників, заохочуючи читати їхні твори. Дуже шкода, що такої програми в  Київському національному університеті імені Тараса Шевченка немає зараз! Так,  Радянський Союз розвалився, проте ми не повинні втрачати всі наші культурні,  мистецькі та літературні зв'язки
Саме завдяки незабутньому Олегу Кіндратовичу, я прочитав геніальні твори  Абая Кунанбаєва та Мухтара Ауезова (зокрема, його роман-епопею «Шлях Абая»,  повісті, оповідання, п'єси і літературознавчі статті), тому зміг швидко  підготуватися до міжнародної наукової конференції, яка відбулася в Казахському  національному університеті ім. аль-Фарабі і викликала значний резонанс. Любов  до Абая та Мухтара Ауезова в Казахстані можна порівняти з всенародною любов'ю  до Тараса Шевченка в Україні Але й казахи нашого Кобзаря надзвичайно  шанують тож перекладають, друкують, досліджують знають. У центрі Алмати є  пам'ятник Тарасові Шевченку, до якого приносять квіти.
Тема мого виступу на конференції - «Актуальність творчості Мухтара  Ауезова для української та світової літератури». Виступила і доктор наук із  соціальних комунікацій, професор Тетяна Дзюба. Поставилися до нас гарно,  аплодували. До речі, на всіх конференціях я сидів у президії, як представник  України,  - і це велика честь! Адже поряд зі мною знаходилися ректор КазНУ імені  аль-Фарабі, поет Галимкаір Мутанов, син Мухтара Ауезова - видатний  культуролог Мурат Ауезов, голова Спілки письменників Казахстану Нурлан  Оразалін, відомі казахські державні діячі.
Пам'ятним було спілкування з віце-президентом Національної Академії наук  Киргизії, доктором філологічних наук, професором, академіком, поетом  Абдилдажаном (Мелісом) Акматалієвим, професором з Угорщини Міхаєм  Фрешлі, науковцем- тюркологом із Туреччини Мехметом Арсланом, вченим,  письменником та депутатом з Алмати Кенжеханом Матижановим. А гості з  Японії урочисто вручили кращим студентам КазНУ ім. аль-Фарабі гранти на  стажування в цій дивовижній країні.  
До речі, ще одна цікава традиція - студентам молодших курсів (першого та  другого) не бажано вітатися за руку з викладачами  Тобто все-таки має бути  певна дистанція у стосунках між викладачами й студентами. Натомість уже  третьокурсники таке право мають ! Цього року в аудиторіях університету  встановили відеоспостереження, і вся інформація надходить до ректорату ... Отож  казахські студенти з лекцій зазвичай не втікають і до занять готуються ретельно.  Та й рівень викладачів - високий, у чому ми цілком переконалися !  
Також прекрасна творча зустріч у нас відбулася в Інституті літератури та  мистецтва імені Мухтара Ауезова Національної Академії наук Республіки  Казахстан Тож дякуємо директорові Інституту, члену-кореспонденту НАН РК,  доктору філологічних наук, письменнику Уаліхану Каліжанову та його колезі -  співробітниці Інституту Світлані Ананьєвій, яка готує публікації і на українську  тематику.  Тут нам подарували багато чудових книжок, які ми із задоволенням  привезли додому. 
Вразив дім-музей (національний центр) Мухтара Ауезова , розташований  поруч з Інститутом. Всі меблі та речі, які експонуються там, дійсно належали  видатному письменнику! Зберігається й немало унікальних подарунків, котрі  класик казахської літератури отримав від шанувальників своєї творчості з різних  країн. Єдине, що замінили - фіранки і в кількох місцях - паркет, як нам розповіла  співробітник музею Айгерім Сундетлаєва, подарувавши горіхи з дерева, яке  власноручно посадив Мухтар Ауезов. Воно й зараз прикрашає легендарне обійстя,  в якому побували стільки видатних людей з усього світу
Попри таку велику прижиттєву славу, письменнику доводилося нерідко  буквально ховатися від переслідувань НКВС і КДБ, а то й втікати подалі з  Казахстану із паспортом свого друга, переховуючись від жахливих репресій.  Інакше просто б не вижив! .. 
«Національна інтелігенція: обов'язок і честь»
Так називалася третя (за нашою участю в КазНУ) міжнародна наукова  конференція, присвячена 70-річчю з дня народження видатного казахського  письменника, публіциста і державного діяча Сагата Ашимбаєва. Напередодні  видали ошатний збірник наукових статей учасників цієї конференції, де є й моя  публікація (також вийшло велике моє інтерв'ю про українсько-казахські культурні  взаємини в популярній республіканській газеті «Туркестан») .  
На жаль, в історії України та Казахстану було немало схожих трагічних  подій: голодомор, «розстріляне відродження», коли так бездушно й свавільно  нищилися кращі представники національної інтелігенції. Тож на конференції я  розповів про українське «розстріляне відродження»  та нашого видатного поета  Василя Стуса. Слухали уважно, а потім мені подякував за виступ син Сагата  Ашимбаєва - Маулен Ашимбаєв, котрий зараз достойно продовжує справу свого  батька. Він - голова парламентського Комітету з міжнародних справ, оборони та  безпеки Республіки Казахстан, доктор політології Також запам'яталися виступи  його колеги-депутата Куаниша Султанова, заступника акіма (міського голови)  Алмати Армана Крикпаєва … 
Ще одна важлива подія під час нашого перебування в Казахстані - вечір  пам'яті великого письменника Ауезхана Кодара і презентація нового випуску  журналу «Тамир» в Національній бібліотеці Казахстану В ошатному номері цього  часопису надруковані вірші Тетяни Дзюби та оповідання наших друзів із Канади -  знаних прозаїків Олени Жукової і Михайла Співака. Але головне - журнал  зроблено на високому творчому та поліграфічному рівні. Думаю, Ауезхан зараз  пишався б своїми близькими: дружина Замза та донька Айман видають дуже  цікавий журнал (котрий продовжує залишатися популярним!), а ще проводять ось  такі презентації, на які приходять не лише близькі друзі Ауезхана Кодара, а й  численні шанувальники його творчості, і що особливо приємно , - молоді поети,  які обговорюють книжкові новинки та проникливо читають власні талановиті  вірші (і більшість із цих обдарованих юнаків та дівчат зараз навчаються в  Казахському національному університеті імені аль-Фарабі) Безперечно, це -  майбутня національна еліта, справжні патріоти своєї держави!
У гостинному місті Алмати я урочисто вручив нагороди Міжнародної  літературно- мистецької Академії України і почесні відзнаки Канади, Білорусі та  Німеччини відомим казахським науковцям і письменникам. Зокрема, нашу  Міжнародну літературну премію ім. Григорія Сковороди «Сад божественних  пісень» отримали Галимкаір Мутанов та Роллан Сейсенбаєв ; а Міжнародною  літературною премією імені Миколи Гоголя «Тріумф» нагороджені Алуа  Темірболат і Гюльнар Муканова (пані Гюльнар відзначена й міжнародною  медаллю Олександра Довженка).
На завершення своєї розповіді хочу щиро подякувати ректорові КазНУ, поету  Галимкаіру Мутанову ; видатному письменнику Роллану Сейсенбаєву ; декану  філологічного факультету Омірхану Абдиманули, завідувачу кафедри казахської  літератури і теорії літератури, доктору філологічних наук Алуа Темірболат (яка  щодня дуже гостинно опікувалася нами; взагалі, міжнародні наукові конференції  на честь ювілеїв Мухтара Ауезова та Сагата Ашимбаєва готувалися саме на  філологічному факультеті, на цій кафедрі) науковцям :  філфаку Кенжетаю  Куркебаєву, Ерхану Карбозову, Еркінгуль Солтанаєвій, Гульжан Болатовій,  Нурлану Сагиндикову також співробітникам факультету журналістики : Гюльнар  Мукановій та завідувачу кафедри видавничої справи Жетпісбаю Бекболатули працівникам міжнародному відділу університету письменниці і видавцеві Айман  Кодар. Дякуємо і авіакомпанії «Ейр Астана», послугами якої ми знову  скористалися - за її надійність, професіоналізм та чуйність .
Щиро дякуємо дуже гостинному та прекрасному Казахстану - великій  державі, яка назавжди залишиться в наших серцях!
5. Лазарь Фрейдгейм За что мне?..
Лазарь Фрейдгейм
За что мне?.. 
Дневник бастарда 
Волей судеб мне довелось попасть на рождественский утренник в загородном  доме приёмов для детей высоких правительственных кругов. В роли Санта Клауса  (а может, для некоторых - Деда Мороза ) я крутился в среде приведенных на  праздник детей, показывал незамысловатые фокусы, разговаривал... Среди моих  собеседников оказался своеобразный мальчишка, который как-то особо искренне  потянулся к разговору о судьбе и радости. Это было уже в конце официального  формата - перед застольем и раздачей подарков. Дима всё цеплялся за нити  ускользающего разговора, и когда организаторы по громкой связи позвали меня к  столу, Дима неожиданно спросил, что не хочу ли  я почитать записи в его  дневнике. Я почувствовал, как всё не просто в кажущихся идеальными условиях  жизни.
*   *   *
15 июля 2016 г. 
Я живу в большой стране, она занимает целый остров. Только недавно я понял, что  папа пошутил, что у страны нет границ - они везде. Границей, как сказал мне  потом папа, может быть вода, или армия, или преграды-заборчики, когда люди не  хотят понять друг друга. А мой папа много знает , он работает герцогом. Папа  говорит: "Мотай на ус!" И я пытаюсь наматывать... То скажут родители, то  прочитаю в книгах, а то напишу вопрос в интернете, и  Google даст мне ответы,  много ответов, из которых приходится выбирать.   
Папа очень хорошо говорит о своей работе. Недавно он на встрече с учениками  или студентами сказал, что самое главное - порядочность и любовь к тем, ради  кого ты живёшь и работаешь, и к тому, что ты делаешь. Без этого невозможно  добиваться никакого успеха. Просто никакого Когда я сам стану работать, я буду  стараться всё делать также.
21 ноября 2016 г. 
Я уже взрослый. Недавно у меня был юбилей, мне исполнилось 10 лет. Я стал  замечать, что когда я получаю ответ из интернета, ясней порой не становится.  Только новые вопросы возникают. Как-то я прочёл: "Время, как мощный  компрессор, раздувает мешок проблем ". Я барахтаюсь внутри этого мешка. 
Если в больших вопросах о космосе и мире мне помогают разобраться взрослые,  то маленькие вопросы  обо мне, сестрах и доме я ответов почти никогда не  получаю. Как вода в решете:  слова ответные говорят, а ясности не добавляется. И  здесь в моих вопросах о доме интернет только мутит воду. Мне иногда кажется,  что они меня за дурака принимают: отвечают, как маленьким на вопрос откуда  дети берутся.  
25 декабря 2016 г. 
Я давно уже задал отцу вопрос: "Ты мой папа?" "Да," - ответил он. "А почему у  меня другая фамилия?" "Твоя фамилия, как у мамы". "А почему у мамы не такая  же фамилия, как у тебя?"  
В Евангелии от Иоанна сказано, что "знаю, что чего ты попросишь у бога, даст  тебе бог". Я бы попросил, чтобы все знали, что я папин сын и у меня папина  фамилия. Тогда бы и мама изменила фамилию. Я чувствую, она давно этого хочет. 
7 января 2017 г. 
Я привык видеть папу очень часто по телевизору. Только что услышал, что папа на  вопрос заграничного режиссёра о его дочерях ответил: "Я ими горжусь!" Очень  обидно стало, почему он не гордится мной, сыном. Или я всё же не совсем его  сын? Я маму спросил. Она очень кратко сказала, наверное, потому, что ты ещё  маленький. Ну и что? Недоволен.
Сестрёнки мои они маленькие ещё. Они прыгают и радуется, когда папа вечером  приходит домой и иногда остаётся до завтрака. Они всегда прыгают вокруг него и  спрашивают: "Что принёс нам?" Он строго смотрит на них и говорит: "Себя  принёс!". Но при этом всегда его помощник начинает вытаскивать из пакетов  подарки. Мне всё это не нужно. Ну разве иногда, новую управляемую модель  танка или самолёта... 
Я всегда радуюсь, когда папа садится за рояль. Он одним пальцем играет чижика- пыжика или одну-другую песню. Я занимаюсь с учительницей по программе то ли  второго, то ли третьего класса музыкальной школы. Мне очень смешно, когда он  перевирает мелодию и никак не может понять, где он ошибся. Папа любит иногда  сделать очень важный вид, а порой из старых вещей что-либо взгромоздить себе  на голову или плечи и грозно сказать: "Герцог я или говно собачье?" После этого  все мы долго смеёмся. 
14 января 2017 г. 
Валя сказал мне : "Не выдумывай! Ты как сыр в масле катаешься." 
Посмотрел в интернете, что это значит Замечательная и полная удовольствиями  жизнь, совершенно как в сказке Ершова: 
Будешь в золоте ходить,
В красно платье наряжаться,
Словно в масле сыр кататься. 
По-английски примерно так:  To live in clover.  Так ли хорошо постоянно кататься в  масле? Хочется смыть склизь, поговорить по душам, голову сломать.
31 января 2017 г. 
В телевизионных новостях папа очень строго разговаривает с разными  начальниками. Я понимаю, что у него столько дел, что очень редко остаётся время  на приезд домой - к нам. 
Вчера в интернете я прочёл рассказ как бы о самом себе и нашей семье. По  заметке было всё ясно, но со злобой какой-то.   Ничто не вызывало удивления: как  раз, два, три. Так есть и всё... Но большая заметка рассказывала что-то более  важное для меня. Просто новое, неожиданное Я понял, что папа скрывает от всех,  что для меня и моих сестрёнок он папа и что наша мама его жена... 
Я мальчик, я не должен плакать. Но когда я прочёл всё это мне стало страшно. Для  меня моя радостная жизнь (в масле катаюсь) вдруг стала совсем другой. Я  заплакал наедине сам с собой. Меня шлёпнуло  этими словами
 8 марта 2017 г. 
Мама мне как-то рассказывала о похожих случаях из русской истории. Про царей  и очень богатых людей. Их детей как-то нехорошо называли  незаконнорожденными. Как это могут по разному родиться дети - разве может  быть закон о рождении? 
Я написал в интернете: незаконнорожденные известные дети. Я даже испугался,  сколько разных известных имён появилось. Вокруг царей-императоров всегда  крутятся такие истории.  Иногда пишут - слухи, иногда - без всяких сомнений. Ещё  больше таких историй вокруг богатых и известных. Я подумал: а о ком ещё можно  писать? Ведь об обычных людях никто и говорить не будет. 
Екатерина  II особенно прославилась в этом отношении. Столько страшных  историй написано о ней. Но известны и её могущественные друзья. В частности  два Григория - Орлов и Потёмкин. От первого пошла ветвь Бобринских, от второго  - Тёмкиных. В этой фамилии прямо просвечивает фамилия самого Г. Потёмкина.  Таких детей порой называли бастардами.
"Бастард" - это уж совсем плохо. Ведь по-английски это всё равно, что сказать  "ублюдок", "выродок". Не хочу, чтоб хоть кто-нибудь нас с сестрёнками так  называл. 
1 апреля 2017 г. 
Папа в зазеркалье. Как бы есть и как бы нет. Он делает вид, что есть, а на самом  деле - пшик... И никакие звания и должности за дверью нашего дома для меня  ничего не значат. Мне нужен настоящий папа здесь - за столом, в моей комнате,  на прогулке по улице города, куда меня даже не пускают. Дело даже не в плохом  настроении или в слезах. Дело в жизни. Взрослые, кажется, этого не понимают. 
15 июля 2017 г. 
Так что же на самом деле: где честность и любовь, а где на каждом шагу обман?  Говорят, что всё начинается с дома. Я как-то начинаю путаться, что из наших мест  жительства - дом, а что ограда от настоящей жизни? Как же мне жить?..
*   *   *
P.S. 
Адаптировать фрагменты этого детского дневника было не  просто. Малознакомый  язык очень изолированной островной страны каждострочно подкидывал  неожиданные проблемы. Эта задача была бы вообще непосильной, если бы автор  не подсказал мне ключ шифра, поскольку весь текст дневника выглядел как  абракадабра.   
Я издавна интересовался кодированием информации. Могу сказать, что парнишка,  окружённый соглядатаями-охранниками , использовал простой, но необычный  шифр. Для любителей приведу пример ключа этого шифрования применительно к  широко распространённым русскому и английскому языкам. Слово благодарности  читателю за внимание  - "Спасибо" - выглядело бы так: 
русский - Мрпмтюл,  
английский -  Yjsmld. 
Я думаю, что уже только такая иллюстрация подчёркивает дополнительные  немалые проблемы жизни мальчика, как и трудности, стоявшие при написании  этого текста. Но мне показалось, что такой выплеск переживаний изгоя в барских  условиях может быть не безразличным читающему и оправдывает потраченные  силы(Признаюсь, мне пришлось написать небольшую программу для  автоматической дешифровки текста.) Мы, взрослые, подобную семейную  ситуацию пытаемся представить относительно взрослых - родителей, как их  семейные отношения: тайны двора, переживания как бы наложницы. Здесь же -  малозаметный страдалец с кажущейся благостной жизнью ...
P.P.S. 
Дополнительно  несколько строк справки
Мне бы не хотелось называть это герцогство на заброшенном в океане острове Фамилия папы и мамы трудно произносимые (расшифровка оказалась  затруднительной).   
(Если  вам показалось островная вотчина знакомой, подскажите ). 
Есть очень большая опасность, что тайны этого острова могут быть смыты  очередным ураганом...
6. Лазарь Фрейдгейм Легенда Евгения Петрова
Лазарь Фрейдгейм
Легенда Евгения Петрова 
Известное имя героя рассказа да ещё калейдоскоп странных событий и совпадений  сразу привлекают внимание. Ну как удержаться от соблазна вглядеться во всё это  повнимательней. Речь идёт о событиях истории Евгения Петрова и его переписки  с Новой Зеландией. Рассказ о мистике коллекции Евгения Петрова конвертов  собственных писем с почтовыми штемпелями разных стран бытует в текстах, на  экране и в интернете.
Чудеса или мистификация? Так или не так? Сейчас эта история попала в поле  нашего зрения. Попытаемся разобраться во всём с позиции строгого искателя  истины. В традициях старого телевизионного детектива скажем так: следствие  вели знатоки. Очно или заочно - в свидетельствах и воспоминаниях - в  расследовании поучаствовали обладатели важной информации.
Евгений Петров посылает письма в никуда
Герой увлекательного небольшого рассказа  Е. Петров писал письма и отправлял  их в разные страны по адресам, придуманным им самим. Адресаты были тоже  вымышленными. Тексты писем были вполне тривиальными: приветствие,  упоминание каких-то конкретных, но вымышленных событий, приветы  родственникам и друзьям , - в общем, письма выглядели вполне обычными.  Естественно, письма своих адресатов найти не могли , и их возвращали  отправителю. На конвертах появлялись различные иностранные почтовые  штемпели и пометка  "Адресат не найден ". Эти-то конверты и собирал герой  анонимного рассказа . повторяемого почти дословно уже несколько десятилетий.
Заметим, что в конце 1930-х годов автор и его собственные заграничные письма с  высокой вероятностью в действительности бы встретились, но не в домашней  коллекции, а в подвалах Лубянки.
Это интересное хобби однажды оказалось просто мистическим…  
В апреле 1939-го года Евгений Петров послал письмо в Новую Зеландию Он  придумал город под названием “Хайдбердвилл” , улицу “Райтбич”  с домом  “7″ и  адресата “Меррилла Оджина Уэйзли”.
В письме  он написал
Merrill Odginn Wyzlly, Ritebeach St., 7, Hideberdville, New Zealand 
Dear Merrill, 
Please accept my sincere condolences for death of uncle Pete. Be strong buddy.
Forgive me for not writing for a while. I hope that Ingrid is fine. Kiss daughter for me, she
must have grown much. 
Yours Evgeny 
(Дорогой Меррилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди  Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид всё в  порядке. Целуй дочку от меня. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений. )
 С момента отправления письма прошло более двух месяцев, но письмо не  возвращалось. Писатель решил, что оно затерялось и начал забывать о нём.
 Но вот  в начале августа пришло письмо Поначалу Петров решил, что кто-то над ним  подшутил в его же духе. Но когда он прочитал обратный адрес, ему стало не до  шуток. На конверте было написано:  Меррилл Оджин Уэйзли, Райтбич, 7,  Хайдбердвилл, Новая Зеландия ”. И все это подтверждалось, синим почтовым  штемпелем “Новая Зеландия, почта Хайдбердвилл”!
К огромному удивлению писателя это было ответное письмо. Текст письма  гласил:  
Dear Evgeny, 
Thank you for your condolences. It took as half a year to overcome the
ironic death of uncle Pete. I hope you can forgive me for delaying this answer.
Ingrid and me often recall those two days that you were with us. Gloria is grown very
much and this autumn will go to the second grade. She still keeps that teddy bear you
brought her from Russia. 
Sincerely your friend 
Merrill 
(Дорогой  Евгений Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита, выбила  нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид  часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью  пойдет во второй класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из  России.  
С уважением, твой друг
œµÀÀ¸»» .)
Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, и поэтому он был тем более поражен,  что на вложенной фотографии был крепкого сложения мужчина, который  обнимал его самого, Петрова! На обратной стороне снимка было написано:  "9  октября 1938 года ". Увидев же дату на снимке, писатель схватился за сердце , -  именно в тот день, 9 октября прошлого года, он угодил в больницу с тяжелейшей  формой воспаления легких, и несколько дней врачи буквально вытаскивали его с  того света...  
Ни в какую мистику Евгений Петров никогда не верил, а потому немедленно  написал в Новую Зеландию еще раз. Но ответа ему не суждено было дождаться:  началась война. Е. Петров с первых дней стал военным корреспондентом. Коллеги  его не узнавали  - он стал замкнутым, задумчивым, а шутить вообще перестал.
Закончилась эта история совсем мистически .
В 1942 году Евгений Петров летел на самолете из Севастополя в столицу, и этот  самолет был сбит немцами в Ростовской области. Мистика - но в тот же день,  когда стало известно о гибели самолета, писателю пришло письмо из Новой  Зеландии.
 В этом письме Меррилл  Уэйзли восхищался советскими воинами и  беспокоился за жизнь Петрова.  Среди  прочего  в письме  были  вот такие  строчки
You can remember, Eugene, when you were with us, I got scared when you went to swim  in the lake. The water was very cold. But you said that your destiny is to die in a plane  crash and not by drowning.
Please be careful and fly as little as you can. 
(Помнишь, Евгений, я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень  холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть.  Прошу тебя, будь аккуратнее  - летай как можно меньше.
Кривое зеркало  
Автор рассказа предложил читателям кривое зеркало, в котором каждому  желающему представляется возможность домыслить сходство и различия двух  Евгениев Петровых: своего надуманного и реального. Таковы уж особенности  кривизны такого зеркала: на отдельных участках видится чёткое отражение, в  других зонах - нечто неузнаваемое. От реального - фамилия, имя, профессия,  гибель в авиационной аварии. От искривлённого - письма в никуда, странное  коллекционирование, мистика совпадений и предсказаний... Следуя  психологическому соблазну читателю хочется совместить эти разнородные  представления. 
Попробуем представить воз случайных совпадений в вольно сфантазированном  исходном письме Е. Петрова. Город, улица, имя, фамилия, не менее 5  биографических событий... Итого, с десяток подтвердившихся факторов,  совмещенных в одном безвариантном тексте. Не нужно быть  высококвалифицированным специалистом по математической статистике, чтобы  представить ничтожную вероятность такого совпадения. Это, пожалуй, превышает  прогноз вероятности подхода случайного человека к банковскому автомату и с  первого раза вводящего код счёта, например Билла Гейтса. Или вероятность  получения, например, редакцией  двух идентичных ранее нигде не   опубликованных текстов разных авторов. 
Дополнительно можно присовокупить факты якобы биографии писателя - хобби,  связанное с коллекционированием специально рассылаемых конвертов по всем  материкам и весям. К этому ещё необходимо добавить количество совпадений (из  прошлого и прогноза на будущее) из ответных писем . "Кр-р-расота, парниша", -  сказала бы Эллочка-людоедка по такому поводу. При самом фантастическом  варианте, при способностях Ванги или Нострадамуса достичь такого невозможно.
Какой простор для мистики и фантазий. Одни только заголовки публикаций чего  стоят: " Загадка параллельных миров. Скрытая реальность рядом ", "Мистические  случаи в жизни людей - Черная Магия ", "Мистика в жизни знаменитых людей",  "Двойник из параллельного мира?"... Несть числа глубоким погружениям в  мистику и уфологию
Эффект"паровоза" 
Самые разнообразные приёмы используют мистификаторы для повышения  эффективности своих действий, для привлечения внимания к плоду своих усилий.  Об этом писалось не раз. Сейчас стало затёртым уповать на "паровозы" в делах  проталкивания людей и идей. Применительно к легенде о переписке героя  рассказа Евгения Петрова с Новой Зеландией возникают не безосновательные  ассоциации. Эффект"паровоза" для пиара с привязыванием известного имени к  острой ситуации не только был эффективно рассчитан, но и сыграл важную роль. 
Взглянем с этих позиций на Евгения Петрова, того самого, кто привычно  произносится в одной связке с Ильёй Ильфом. Есть люди и ситуации, которые  магнетически соединены с мистификациями и мистификациями мистификаций... 
У Евгения Петрова есть две даты рождения, не отличающиеся днём, но с разными  годами. Большую часть жизни этой датой считалось 30 ноября (13 декабря) 1903 г.  До сих пор эта дата значится на многих интернетовских сайтах. Потом вдруг  одесские краеведы состарили писателя на год - 1902 год. Можно было бы спорить  и сомневаться, если бы не одна немаловажная деталь: мать писателя Евгения  Ивановна Катаева, урождённая Бачей, умерла 28 марта 1903 г. - до казавшейся  незыблемой даты рождения сына.
Значительно более любопытно в последние годы всплыл из мутных вод  становления советской литературы вопрос авторства. Недавно Дмитрий Быков в  одном из интервью напрямую задал сакраментальный вопрос об авторстве  эпохального романа "12 стульев": Ильф и Петров или Булгаков?. Его собеседник,  известный литературовед А. Жолковский, ответил, что он не считает М. Булгакова  автором романа. Но целый ряд авторов в последние годы говорит об этом  настойчиво и серьёзно. А И. Амлинская написала даже толстую книгу с ярким  названием "12 стульев" от Михаила Булгакова". 
Евгений Петров, рождённый автором рассказа, посылает письма "На деревню  дедушке". Не в одну деревню и не одному дедушке... Кажется, что это не самый  изобретательный приём для отождествления литературного героя с известным  писателем Евгением Петровым. Оказывается, что страсть читателя к необычному  и загадочному оказывается сильней, чем разумные оценки и рассуждения.  Читатель подсаживается на наркотическую иглу соблазна. Даже если инъекцией  служит не наркотик, а плацебо. 
Истоки и вехи
"Что? Где? Когда?" - пытаются спросить читатели. Но никакие знатоки, как мне  представляется, на эти вопросы не дадут убедительного ответа. Не лишённый  фантазии автор пишет:  " Впервые ситуация описана в 1942 году в английской  газете "Гардиан" и даёт ссылку, в которой (Увы!) просто повторяется  канонический рассказ - без какого- либо "Гардиан" 1942 года.  Есть также  аналогичная ссылка на передачу  BBC с ссылкой на выпуск  Guardian военных лет.  Наиболее старый бумажный вариант истории новозеландской переписки  встретился в "Огоньке" №5, 1999 г. в статье В. Чумакоффа (он же Валерий  Чумаков) "Случайность как непознанная богом закономерность".  
"Перепевы" этого рассказа известны давно. Разгул "по всему буфету" ему, конечно,  принёс интернет с возможностью неограниченного дублирования. Без труда  можно провести небольшой зондаж распространённости этого сюжета в  интернете. На запрос Хайдбердвилл” в Гугле мгновенно выскакивает больше 25  тысяч ссылок. Заметим, что на англоязычную транскрипцию " Hideberdville"  оказывается только несколько десятков ссылок, каждая из которых связана с всё  тем же письмом. Можно только чётко сказать, что родился этот текст не раньше  средины 40-х годов прошлого столетия, когда совершились все события земной  жизни Е. Петрова, давшие почву для ассоциаций. 
Кинематографисты откликнулись на этот сюжет двумя фильмами. Один -  документальный, второй - художественный. По мотивам этой мистической  истории режиссер Алексей Нужный снял короткометражный фильм "Конверт" с  двукратным лауреатом премий «Оскар» Кевином Спейси ( Kevin Spaceyв главной  роли. Фильм вышел на экраны в 2012 году. В этом фильме А. Нужный выступил  также автором сценария. Фантазию под видом документального фильма сделал в  2014 г. Игорь Волосецкий "Евгений Петров. Конверт с того света". 
В поиске дополнительной информации "откуда есть пошла" легенда Петрова я  попытался связаться с автором публикации в "Огоньке" почти двадцатилетней  давности В. Чумаковым и режиссёрами фильмов "Евгений Петров. Конверт с того  света" и "Конверт". Валерий Чумаков, к сожалению, изложил в "Огоньке" эту  историю без всяких документальных подтверждений на основе рассказа своего  знакомого  Вадима Черноброва, известного в качестве главного юфолога страны В  Чернобров говорил, что историю с перепиской он впервые услышал в начале 1990- х годов. Сам он в своих публикациях неоднократно возвращался к  рассматриваемому сюжету как проявлению тайн параллельных миров.  От Игоря  Волосецкого, режиссера фильма "Евгений Петров. Конверт с того света"  получить  дополнительной информации мне не удалось. Ответ режиссёра и автора сценария  фильма "Конверт" Алексея Нужного был краток и состоял всего из трёх букв - не  подумайте о чём-либо нецензурном. "Нет", - т.е. не знаю никаких печатных  свидетельств использованной легенды. Следовательно тезис о реальной основе  сюжета фильма - просто красивая стандартная фраза. 
Ключи к ларцу мистификаций 
До некоторой степени мы читатели немудрённого рассказа , превращаемся в героя  басни Крылова "Ларчик". Мы пытаемся найти замысловатое решение  незатейливой задумки неизвестного автора:
Случается нередко нам
И труд и мудрость видеть там,
Где стоит только догадаться
За дело просто взяться.
...
А Ларчик просто открывался.
Как выход из этой безнадёжной ситуации нагромождения совпадений и мистики ,  можно было бы допустить, что в эту историю вмешался посторонний человек,  например, служащий одного из "хайдбердвиллских" почтовых отделений, куда  попало письмо с вымышленным адресом. Он вместо возврата письма включился в  игру, вскрыл письмо и написал ответ, подтверждающий событийность  предложенного вымысла. Звучит вполне реалистично... Но здесь же в "ответе"  содержится отрицание сладости такого объяснения: нечто о будущем адресата и  фотография никогда не бывавшего события... Всё, спасительный замысел лопнул.  Не более убедительны попытки привлечь для объяснения события потусторонней  жизни и уфологических изысканий.
А что, если взглянуть на переписку и разного рода совпадения незашоренными  глазами? Можно найти простое и всё ставящее на места объяснение. За  мифической перепиской скрывается автор, знавший к моменту написания  нехитрой миниатюры о гибели в самолётной аварии писателя-журналиста Евгения  Петрова. Почему бы автору этого микрорассказа в дополнение к адресату письма -  Хайдбердвилл, улица Райтбич , 7, Меррилл Оджин Уэйзли  - не назвать столь же  вольно своего героя Евгением Петровым, не наделить его странноватым хобби и  не описать его гибель в результате авиационной аварии? Почему? Автор, придавая  герою всё это, ассоциирующиеся с реальным человеком, пускает читателя по  ложному следу, подсовывает то самое кривое зеркало Психологически такая  мистификация способствует внедрению придуманной легенды в восприятие  реальной биографии конкретного человека. 
Этот путь восприятия особо поддерживается совпадением обстоятельств гибели.  Остальное - узоры на песке, не смытые волной только из-за нашей склонности к  создаваемым собственным разумом загадок и догадок
Какие могут быть претензии к основному тексту и, соответственно, к автору? В  тексте нет ни одного прямого указания на конкретного писателя Евгения Петрова.  Он там не Катаев, он не спаен с Ильфом, он не связан с историей ставших  эпохальными романов... Все аналогии условны, домыслены читателями или  кинематографистами. Автор художественной короткометражки погрешил только  фразой "основано на реальных событиях", не имея для этого оснований. Автор  документального фильма согрешил однозначно: документального в фильме что  кот наплакал...  
Что касается этой легенды, которая так манит к себе своей загадочностью, то в её  отношении дополнительно заронились большие сомнения после прочтения  воспоминаний внучки Петрова, Екатерины Катаевой, в которых ни слова о  мистической истории, хотя память о Катаеве-Петрове и любовь к нему бережно  хранима его близкими. 
В архивах Петрова, а он вел дневники и записи, ни намёка на таинственную  историю. Нет ни одного упоминания в авторских текстах или в воспоминаниях о  такой коллекции писателя. Можно отметить дополнительно отмеченный в  некоторых вариантах текста нюанс собирательства: не только возвращающиеся  конверты, но и марки разных стран на этих конвертах. Кажется, не вызывает  сомнения, что почта ни одной страны при возврате корреспонденции не  наклеивает марки почтовой оплаты. 
Ну и отсутствие всяких следов этих конвертов со всех концов света, в том числе  этих двух писем и якобы фото с незнакомцем из Новой Зеландии устраняют  аналогии литературной легенды с жизнью известного нам писателя Е. Петрова
Фантазия получила распространение при этом не только как самостоятельный  рассказ, но и как часть биографии известного писателя. И даже как пророчество  его трагической гибели, описанное в рассказе. 2 июля 1942 году Евгений Петров  разбился на самолете при якобы загадочных обстоятельствах - выжили все, кроме  него. Чтобы избежать встречи с вражеской авиацией, транспортный самолет в  прифронтовой зоне шел почти над самой землей. В 1 час 32 минуты «Дуглас»  скользящим ударом столкнулся с курганом в районе хутора Филипповский (в 60  км от села Маньково-Калитвенская, где в 1960-х годах был поставлен памятник Е.  Петрову в центре мемориала жертвам ВОВ).
Дочь Ильи Ильфа, Александра Ильф, много лет посвятившая изучению архивов  писателей Ильфа и Петрова, детально и без всякой таинственности описывает  случившуюся аварию. 
"Во время Великой Отечественной войны Петров был фронтовым  корреспондентом. Очевидцы и жители деревни Чертково в Ростовской области,  где упал самолет, уверяют, что, кроме Петрова, погибли еще шесть человек.  Самолет, на котором он возвращался в Москву из Севастополя, летел так низко  над лугом, где паслись коровы, что животные, пугаясь его тени, разбегались в  разные стороны. Летчика это забавляло, он нарочно стал снижаться, снижаться - и  врезался в холм. Вот и вся история". Заметим, что эта территория уже не была  прифронтовой и находилась под контролем Красной Армии. Не злой рок  предсказанной судьбы и даже не ужасы всё уничтожающей войны привели к  гибели писателя.  А вот так - без всякой мистики, просто пилотское "гуляй-поле".   На холме установлен сейчас памятный знак с именем Евгения Петрова-Катаева .
Подведём итоги  
Да, был реальный человек - Евгений Петров, погибший в авиационной аварии. Да,  появился рассказ о конвертах, письмах и невероятных происшествиях и  совпадениях. Но нет никаких оснований их объединять. "Федот, да не тот." Эта  литературная история к писателю Евгению Петрову-Катаеву никакого отношения  не имеет. Ни в части хобби с коллекционированием почтовых отправлений от  самого себя, ни в части символического предсказания самолётной трагедии. Это  литературный вымысел неизвестного автора. По миру просто гуляет литературный  образ с совпадающим именем и некоторой похожей, к сожалению, ситуацией  гибели самолёта . По моему мнению, это в равной степени относится ко всем  модификациям текста и ко всем вариантам кинематографического отображения.   Ни в архивных, ни в дневниковых записях нет упоминаний об интересе реального  писателя к коллекционированию почтовых конвертов со специальными  гашениями. Этой темы  не возникало и у героев произведений Е. Петрова. 
Достоин аплодисментов человек, который одностраничной мистификацией  оказался способен создать океанского масштаба волну. не стихшую за  десятилетия. Парадокс проявляется в том, что порой важные и сенсационные  новости оказываются в памяти людей однодневками, а по-сути, пустые сказки- сообщения живут годами. 
Можно задаться вопросом, почему по прошествии десятилетий не объявился  сочинитель? Как мне кажется, причина кроется в характерном для мистификаций  посыле. Автору ценней жизнь своей работы, ореол известности, чем написание на  первой страничке своего имени. Так появлялись музыкальные произведения,  стилизованные под известных композиторов, картины, вызывающие ассоциации с  известными именами великих художников. Вы скажете, что в этих случаях  скрывался золотой телец. Но в истории мистификаций есть много случаев  бескорыстного розыгрыша непосвященных. В вязи рассматриваемых писем- ответов-предсказаний, думаю, именно такой случай. 
Немножко жалко, конечно, когда таким простым ключом закрывается потайной  ларец мистики. Эта тысячекратно повторенная в интернете легенда не  выдерживает пристального взгляда и при попытке поиска источников и  доказательств оказывается проколотым воздушным шариком - пшик. Не мистика,  не чудеса, а просто литературная мистификация...
Старая, много раз повторенная мистификация сделанная с завлекающей  провокационной правдоподобностью ... История, конечно, не определяющая  судьбы современной литературы и истории, но всё же порождающая любопытные  вопросы. К сожалению, автор её скрывается до сих пор, а жаль: своя доля розг и  фанфар ждёт его
Следствие завершено. Точка на домыслах, мистике и толкованиях Осталось ещё  найти автора...
7. Олег Гончаренко Успіх у Європі та Америці
Олег Гончаренко
Успіх у Європі та Америці
graphic
Співробітництво Міжнародної літературно-мистецької Академії України та  Казахського національного університету імені аль-Фарабі зараз активно  продовжується. У Лондоні цього року з успіхом вийшла книжка віршів « The  Shining Light» знаного казахського поета Галимкаіра Мутанова з післямовою  українця Сергія Дзюби. Збірка проникливої філософської  лірики побачила світ у  престижному видавництві « Glagoslav Publications ». Над перекладом англійською  мовою працювала досвідчений, авторитетний фахівець Ольга Накстон. А  передмови написали відомі письменники Роллан Сейсенбаєв та Джон Фарндон,  які відзначають глибину та оригінальність поетичних образів обдарованого,  цікавого автора .
То що ж нас у світі завжди вирізня?   
Століттями манить дорога, -  
Казах, який виріс на гриві коня, 
Характером схожий на нього!
(«Схожість характерів»
тут і далі - переклад Сергія Дзюби
Нову поетичну книгу Галимкаіра Мутанова, видатного вченого, ректора  Казахського національного університету імені аль-Фарабі, нині вже високо  оцінили в Європі та Америці, зокрема і в нашій державі. Про творчість свого  обдарованого колеги прекрасно відгукнувся член Міжнародної літературно- мистецької Академії України, Шевченківський лауреат Василь Слапчук, який  зазначив, що поезія Галимкаіра Мутанова ненав'язливо навертає читача до  правильних речей, апелює до мудрості Великих Учителів, закликає до праці над  собою, до пошуку гармонії, до загальнолюдських цінностей .
На відстані стріли летить ватаг,
Випереджаючи тендітний клин ;
Лиш молитовно пам'ятає він: 
Здолати шлях! 
… Тримає небеса, немов атлант, 
Хоч крила стер у муках до крові ;
Бо треба вберегти братів від втрат, -   
Живі?!
Врятовані - в прийдешнє та минуле
Удома до нестями надивись!
Та каменем враз падаєш униз -  
Від щастя? Кулі?..
Так і поет - душею крає час,
Попереду скривавлено іде ;
Та стигми відчувають: як і де? - 
Попереджають  безневинних нас.
      ( «Гусак-ватажок»)
«Книжка казахського поета  «The Shining Light»  - містка та багатогранна   змістовно. Безперечно, Галимкаір Мутанов гідно продовжує традиції Східної  філософської поезії, розвиває її, поєднуючи красиве з корисним, раціональне з  ірраціональним, творячи не на догоду часові, а дійсно на запит вічності», -  справедливо відзначає Василь Слапчук.
Хай кажуть, що, мандруючи в пісках,
Ми, ніби духи, не лишаєм сліду…
Та небо палко крає вільний птах,
І цю любов вітриську не спинити!
Хай не збагнути: із яких джерел,
Що за скарби шукаємо затято?
Піски - довкола і міраж - як свято…
Ти - справжній, брате, вільний, мов орел!
      («Слід на піску»)
«У віршах Галимкаіра Мутанова немає готових відповідей на питання, які  тривожать кожного з нас, але вони беруть за душу своєю людяністю та  сердечністю, щирістю і шляхетністю, вірою та надією, й просто спонукають  переосмислити власне життя, - пише президент Міжнародної літературно- мистецької Академії України Сергій Дзюба. - Вірші допомагають жити і їх автору,  котрий так проникливо розмірковує про любов, кохання, скорботу, пам'ять, власні  радощі, болі та жалі. Ці вірші мають позитивну енергетику, вони - модерні,  образні, чуттєві (поет буквально пише, мов дихає), глибоко патріотичні - на  генетичному рівні, закорінені в казахські народні традиції та обряди ».
«В житті, - казала нам не раз бабуся, -
Один у одн ого - ми всі в гостях…»
І це - народна мудрість, а не страх! 
Бо хто з небесних мандрів повернувся?
З глибин віків - така свята потреба,
Неписаний закон, бо від душі, -
Найкраще частування бережи
Для дорогих гостей, а не для себе!
Так, надто різні - зорі, землі, люди ;
Усе відносне, мов сльоза в очах.
«Один у одного - ми всі в гостях…» -
Цього мені ніколи не забути!
Болить душа від непрож итих літ,
І не розкажеш, як там - в високості?  
… Час проводжати дорогого гостя -  
Готуйся, поминальний наш обід! 
(«Поминальний обід»)
Позитивно відгукнулися про нову книжку Галимкаіра Мутанова « The Shining  Light» і поети-академіки з США, Канади, Туреччини, Чехії, Румунії, Німеччини,  Італії, Франції, Швеції, Ірану, Польщі, Болгарії, Азербайджану, Сербії, Білорусі та  багатьох інших країн.
Зараз книжку« The Shining Light » популяризують такі відомі англомовні  портали та інтернет-магазини, як, скажімо, всесвітньо знаменитий «Амазон »:  https://www.amazon.co.uk/Shining-Light-Galymkair-Mutanov/dp/1911414453  
Талановитий поет-філософ з Казахстану уже став лауреатом престижних  міжнародних нагород, зокрема і в нашій державі (імені Григорія Сковороди,  Лесі  Українки, Миколи Гоголя). А тепер Міжнародна літературно-мистецька Академія  України висунула поета, вченого, громадського діяча Галимкаіра Мутанова на  здобуття цьогорічної Міжнародної літературної премії імені Ернеста Хемінгуея  (Канада) - за визначну творчу та наукову діяльність, яка об'єднує народи.
  
   
8. Владимир Иванцов ЧТО ПРИПОМНЯТ ЛЮБИМОМУ ПУТИНУ
Владимир Иванцов
ЧТО ПРИПОМНЯТ ЛЮБИМОМУ ПУТИНУ
Литературные критики уделили недостаточно внимания интереснейшему  феномену: йеху Джонатана Свифта являются сквозными и перманентными  героями безбрежной мировой литературы. Начав свой долгий путь в мифах и сагах  - Хаген в «Песне о Нибелунгах» или Грендель и его мать в «Беовульфе», - йеху  прошагали рядом с  homo sapiens всю человеческую историю: Калибан и Сикоракса  Шекспира, Крошка Цахес, Викторин, Медард, Игнац Деннер Гофмана, царство  мертвецов Арнима, Тартюф Мольера, Сноб Теккерея, Франкенштейн Шелли,  Голем Майринка, Бувар и Пекюше Флобера, Дракула Стокера, иллиджи и  пруфроки Элиота, саламандры Чапека, герои Кафки и драм абсурда Ионеско и  Беккетта…
Огромную жатву многочисленных разновидностей йеху сняла русская  литература, особенно в творчестве Гоголя, Достоевского и Салтыкова-Щедрина:  хлестаковы и чичиковы, Ноздрев, Коробочка, Собакевич, Смердяков, Федор  Карамазов, Свидригайлов, Опискин, Раскольников, кишащее ублюками скопище  героев «Бесов», Иудушка Головлев, Угрюм-Бурчеев, помпадуры и помпадурши.  Дальше - больше: Унтер Пришибеев и Беликов Чехова, передоновщина Сологуба,  танатологическая аблеуховщина и петербугский морок Андрея Белого, вертящаяся  чертовщина Булгакова, чевенгурцы, градовцы и котлованцы Платонова, колымцы  Шаламова…
Но вот жгучий вопрос: когда Федор Михайлович Достоевский писал своих  «Бесов», а Федор Кузьмич Сологуб - своего «Мелкого беса», могли ли они себе  представить, в каких монстров или жалких ублюдков превратятся со временем их  инфернальные герои, какую инволюцию - пройдут? Ведь отбор как героев, так  антигероев никогда не останавливается, а долговременная селекция тех, «кто был  ничем», и прополка всего, «что высовывается», может дать совершенно  непредсказуемые результаты, которые шестым чувством ощущали многие  современные писатели - от Бунина, Замятина, Оруэлла, Хаксли, Войновича до  братьев Стругацких, Венедикта Ерофеева, Сорокина, Пелевина, Яркевича, Шарова  или Понизовского. Все они ярко и скульптурно описали окаянные дни, неизбежно  наступающие, когда к власти приходят разнокалиберные крупные и мелкие бесы.
У романтиков еще была возможность не только описывать одержимость йеху  греховными страстями, но и посмеиваться над дьявольской властью: они просто  не могли себе представить, что захват власти бандитами из подворотен приведет  не только к повальному мозговому заболеванию нации, но и к неизбежному краху  культуры, экономики и государства. Работая над 10-томником «Йехуизм», изучая  природу йехуизации верхов и низов, я отчетливо отдавал себе отчет, чем эта эпоха  завершится, но даже когда этот многотомник вышел из печати, я не мог себе  представить уровень деградации страны и народа, доверившегося властным йеху,  отдавшего свои судьбы в руки сильно измельчавших нанобесов. Оказалось, что  даже бесовщина может регрессировать, но - чтоб настолько…
Любая власть рано или поздно кончается и когда мелкие бесы подыхают и  больше не могут контролировать прессу и историков, то начинаются новые  нюренбергские процессы: цунами-правда в одночасье обрушивается на головы  народонаселения, как это произошло после судов над нацистскими  преступниками и японскими милитаристами. 
Одна из исторических особенностей России   - низвергать вчерашних  кумиров и  идолов, «головы рубить родным богам», как обозначил явление Максимилиан  Волошин. Чем сильней здесь любят царей и вождей, тем страшней их смерть и  посмертная судьба. Наглядные примеры  - последний Романов и «великий  Сталин», развенчанный «лучшими учениками». Примеры яркие, но возможно,  еще более впечатляющей станет грядущая судьба нынешнего  «солнцеликого»,  отличающаяся от судеб предшественников тем, что благодаря Рунету ее будущие  обрисы видны уже сегодня. Как скоро состоится суд над нынешними  выродившимися вурдалаками-йеху, нам еще предстоит узнать, но контуры  приговора уже вырисовываются  (https://putinism.wordpress.com  /2017/07/01/krys/amp/). 
По рунету гуляет перечень издевательских кличек Путина «Алфавит в кличках  Вована Пу»  - 117 страниц перечислений с 5000 уничижительных и позорных  прозвищ и следующим комментарием составителя : «Обращаю внимание на  уникальное в мировой практике явление: ни один мелкий бес в мировой истории  не «заслужил» такого количества кличек как это  жалкое ничтожество с  гитлеровским психотипом. С одной стороны, пред нами свидетельство  многообразия бесовских ликов, с другой - бесконечного творческого потенциала  «любящего» народа и мощи Интернета… А издатель «Порт-фолио» Михаил  Блехман выразился еще сильнее: «Я не в восторге от перечня  - слишком  прямолинейно и зло. На мой взгляд, прототип  - настолько ничтожное существо,  что не заслуживает никаких эмоций». Тем не менее, возникает риторический  вопрос: почему ничтожный и жалкий Путин способен конкурировать с такими  дьяволами во плоти как Гитлер или Сталин по части уничтожающей и  унизительной «рекламы» в виде собранного воедино народного творчества?..
Ныне нет надобности ждать суда истории: если вы откроете Интернет на  запрос «Преступления Владимира Путина  против  русского  народа», то на Вас  ниагарским водопадом обрушится грядущее тысячетомное дело, как бы уже  предуготовленное для будущей Гааги: длинные перечни преступлений, сотни,  если не тысячи  разоблачающих видео, жуткие подробности гибридных и горячих   войн суперразветвленная многомиллиардная коррупция, развал экономики,   уникальная по темпам  деградация страны… Плюс такие вот прогнозы: «Здесь  будет одна большая ДНР на шестой части суши - от моря и до моря. С  алкоголиками на блокпостах, отрезанными головами в речке, пытками на  подвалах, исчезновением бизнесменов и публичными казнями у позорного столба.  Царя тихонько придушат на задворках Кремля - или наоборот, радостно повесят на  памятнике Дзержинскому на Лубянке - эти же самые восемьдесят шесть ныне  влюбленных в него процентов и повесят же, и в первых рядах будут именно те, кто  сейчас громче всего орет про его величие и незаменимость - а на следующий день  свалят и памятник  Страна превратится в некую помесь из Ирака, Гаити,  Сомали, Колумбии, ИГИЛ и ДНР ».
Для полноты картины советую читателю глянуть топ «главных негодяев мира,  которые могут испортить 2017 год», составленный немецким журналом Bild и  возглавляемый Путиным ( http://ria- m.tv/news/79735/putin_vozglavil_top_negodyaev_2017_goda.html ).
Политическая карьера Путина уникальна тем, что может быть описана девизом  «ни дня без преступлений» В подполковнике КГБ рано пробудился  мелкопакостный жулик с огромным разрушительным потенциалом и  маниакальным стремлением к бесконтрольной личной власти. Путин начал с  задокументированного депутатом Ленсовета Николаем Андрущенко возгласа  «Деньги надо делать! Сейчас время делать деньги! », продолжил  петербургскими   «мелочевками » - взятками  в 10 тыс долларов в ресторане «Луна»,  удостоверенными Максимом Фрейдзоном на «Радио Свобода»: «Я помню Путина  чиновником мэрии. Он был гармоничен, адекватен должности и среде. За страх, за  долю, за деньги отписывал добрым людям куски городской собственности,  оформлял нужные бумаги, выдавал лицензии, торговался за проценты, выжимал  взятки, мутил что-то с немцами… Д eньги  oбычн o бpaл пoмoщник Вл aдими pa  Влaдими poвичa Лeшa Милл ep. А Вл aдими p Влaдими poвич в  cвoйcтвeннoй  coтpуднику  cпeцcлужб м aнepe пpocтo пиcaл cумму в o вpeмя б eceды».
Масштабы коррупции росли вместе с аппетитами: в докладе  Маргариты Салье   и Юрия Гладкова фигурирует уже «цена вопроса» в 100 миллионов долларов, а  затем счет пошел на миллиарды.
По свидетельству В.Прибыловского, возглавляемый Путиным Комитет по  внешнеэкономическим связям петербургской мэрии стал «многопрофильным  концерном», соучредителем множества фирм, руководители которых ныне вошли  в круг экономико-политической элиты, именуемой «путинской олигархией».  Впоследствии «Новая газета» на примерах продемонстрировала, что  петербургские деятели, фигурировавшие в одних уголовных делах с Путиным или  числившиеся в «соратниках» по мэрии  ( Кудрин Греф Лесин, Сечин, Медведев,  Иванов, Золотов, Миллер, Зубков, Чуров), как и члены кооператива «Озеро»  (Шамалов, Якунин, Ковальчуки, Фурсенко, Мячин) , в его президентство сделали  головокружительные политико-криминальные карьеры. Я уж не говорю о  министрах-крышевателях , депутатах-уголовниках, «заслуженных авторитетах» и  других «смотрящих от Кремля»  (Иванюженков-«Ротан» «С.Лалакин- «Лучок »,  Черной - «Миша-Крыша» Усвяцов, Тайванчик, Махмудов, Хайдаров, Лисин,  Малевский Заостровцев Хохольков - список бесконечен )… Не случайно  путинский друг - бандит Рома Цепов называл РУБОП «управлением по борьбе с  плохо организованной преступностью», т.е. РУБОП реально боролся лишь с теми,  кто ему не отстегивал…
Но прямые связи с мафиози и коррупция сама по себе - «мелочевка» по  сравнению с судьбами разоблачителей преступной деятельности  «солнцеликого »  и расширением ее сфер.  В мою задачу не входит ни детальный перечень  преступлений нынешней госмафии, ни составление мартиролога ее жертв. Потому  что главные преступления путинского бандорежима гораздо фундаментальнее  уголовных или антиконституционных: Путин снял все моральные запреты возродил гитлеровскую политику с позиции силы, удешевил пушечное мясо,  извлек из народных масс всю глубинную мразь, проявил самые низменные, самые  черные черты человеческой природы сделал классом -гегемоном агрессивных  гопников провел очередной страшный эксперимент над населением России,  превратив его большую часть в быдло. Даже в  темной, холопмкой  России  путинизм  - гигантский скачок вниз в многовековой деградации нации, яркий  пример дальнейшей инволюции йеху.  
Взяв за образец для подражания одного из самых коварных тиранов XX века  Иосифа Сталина и опираясь на самую безмозглую часть населения, Путин  приблизил страну к банкротству, а потом с голой задницей бросился  восстанавливать «русский мир»  - идеологию без цели, задачу без способа ее  разрешения.
Путинская Россия окончательно превратилась в террористическую, преступную  страну-монстр, которую не интересует международное право: она подписывает  соглашения, которых не выполняет, сотрудничает и поставляет оружие  террористическим организациям, поддерживает антинародные и тоталитарные  режимы.
Тысячелетняя история России беспримерна по масштабам задуривания народа  властью, но даже на этом фоне никто до Путина не опрокидывал народ в такое  варварство, не окунал в самодержавные «темные века», не шантажировал  цивилизованный мир ядерной войной. В сознании соседей понятия «Путин» и  «война» стали синонимами.  Неконтролируемый нанодиктатор,  не уважающий  ничьих прав, кроме своих шкурных , готовый ради сохранения власти всех  положить, он сделал войну  или угрозу ядерной войной инструментом  запугивания,  удержания власти в стране и средством усиления влияния на деморализованное и  опущенное общество . Он загнал страну в ситуацию, когда сохранение России  возможно лишь ценой сохранения Путина, а сохранение Путина возможно лишь  ценой перманентного экспансионизма. Ибо мир для Путина означает конец его  власти. Путин адский сгусток ненависти и беспощадности, и пока он в Кремле,  покоя и мира не будет - меняться будет лишь театр боевых действий .  По словам  Аркадия Бабченко, «никак не нажрется карлик-вурдалак В.Путин».
Путинская Россия живет по понятиям воровского преступного мира.  Ни за что  не отвечая, мегажулик попытался заручится у российского народа «мандатом на  кровь», захватил Крым, спровоцировал войну на Украине, но при этом создал  такие условия, при которых постепенно исчезает самое насущное - средства к  существованию Путин - международный шантажист, совершивший целый ряд  преступлений против человечества. И никто, никогда ему и его режиму этих  преступлений не простит. Фактически он могильщик России .
Путин собственными руками разрушил большинство своих проектов. И мстить  за  неудачи на  Украине, в Сирии и самой России Путин будет собственному  народу. Он   будет репрессировать немногих способных мыслить россиян за  то, что  ему не удалось принудить Запад и Украину к  любви. Путин настолько эффективно  ведет Россию к краху, что лучше него никто с этим не справится. Путинизм будет  иметь чудовищные последствия для России и ее народа на протяжении многих  последующих десятилетий, вполне сопоставимых с  инфернальным «наследием»  большевизма.
Придет время, и Путин из национального лидера превратится в национального  злодея и главного врага России. Тогда ему припомнят всё: узурпацию власти,  мафиозное управление Россией, затягивание сталинского прошлого в путинское  настоящее, продолжение преступной деятельности организации под названием  ВЧК-ОГПУ-НКВД- КГБ-ФСБ , разрушение архитектуры безопасности  современной Европы, бульдозерную политику, ввергшую страну в глубокую  нравственную катастрофу телерастление народа и нравственный раскол страны  на 86 и 14%, крышевание преступников, экономический кризис, превращение РФ  в международного изгоя, строительство государства, враждебного собственному  населению, все гибридные войны с тщательно скрываемыми жертвами…  У  Путина нет никакого другого товара, кроме смерти. Паразитируя на русской  ксенофобии, он довел страну до состояния варварства, обманным путем  выманивал россиян на войны и преступления внутри страны, не считаясь с  количеством жертв - искалеченных и убитых. 
По словам А.Пионтковского, путинизм - высшая и заключительная стадия  бандитского капитализма в России, бесстыдное соитие власти и денег : «Это  война, это - наступление на свободу слова, информационное зомбирование, это  изоляция от внешнего мира и дальнейшая экономическая деградация. Путинизм -  это контрольный выстрел в голову России ».
Чтобы знать то, что припомнят Путину нынешние его почитатели, не нужно  быть пророком - достаточно вспомнить, что припомнили «патриоты» всем его  предшественникам, я уж не говорю о судьбах Чаушеску, Каддафи, Хусейна и  прочих «горячо любимых» до невменяемости  диктаторов.
9. Виктория Колтунова «На краю бездны»…
Виктория Колтунова
                       «На краю бездны»… 
                                                           
О фильме режиссера Владимира Савельева «На краю бездны». 
Киностудия «Фест-Земля», 2016 год, Украина, запрещенным к  показу в Украине чиновниками от Госкино за якобы нарушение  Закона о декоммунизации. 
Маргарет Тэтчер, железная леди британского бомонда, считалась в свое время  умнейшей женщиной в мировом политикуме.  
Однажды я в этом засомневалась, когда, подняв кверху пальчик, леди произнесла:-  «Ядерное сдерживание. Должно быть ядерное сдерживание». И мило при этом  улыбнулась. Подумалось, и сколько еще земляне будут накапливать ядерный  потенциал, до какого предела? Пока не детонирует? И как его потом уничтожить,  когда наступит всеобщее маниловское благоденствие? А если не наступит? Не  лучше ли его запретить совсем? Сколько бы ни было бомб и ракет, противник  всегда сможет соорудить на одну единицу больше. Такой процесс будет длиться  бесконечно, пока… 
Результаты «ядерного сдерживания» на 2016 год. По подсчетам аналитиков  СИПРИ на начало 2016 года, в распоряжении девяти стран, а именно - США,  России, Великобритании, Франции, Китая, Индии, Пакистана, Израиля и  Северной Кореи - имелось приблизительно 15395 единиц ядерного оружия  ( http://rian.com.ua/infografika/20160829/1015395212.html ).
Нет, «ядерное сдерживание» ничем хорошим кончиться не может.
Четырехсерийный фильм В. Савельева не ставит перед зрителем этот вопрос, но  при просмотре он возникает сам собой. Так же, как и масса других ассоциаций и  проблем, самых животрепещущих на сегодня. Очень важных.
Фильм носит подзаголовок - из истории борьбы за ядерное господство. Это полная  история создания в СССР ядерной бомбы, от начала и до конца. Лично для меня  основной интерес в нем представил  эпизод Карибского кризиса 1962 года и его,  тяжело давшееся обеим сторонам, благополучное разрешение. Мир стоял в шаге от  ядерной войны, после которой, по словам Альберта Эйнштейна, люди воевали бы  палками и камнями. Над миром возникла угроза  полного уничтожения, ради  политических амбиций руководства СССР и США.
С одной стороны барьера - аристократ, образованный человек, Джон Кеннеди, по  другую сторону - простой выдвиженец по партийной линии, из рабочих,  малограмотный Никита Хрущев.
Размещение наступательного оружия на Кубе, в 140 км от побережья США, было  шагом Хрущева в ответ на размещение оружия в Турции, нацеленного на СССР.  Шагом опрометчивым, поскольку на тот момент силы были неравны, США могли  покончить с Советским Союзом одним ударом ракеты на Кубе являлись только  лишь раздражающим фактором, поводом к началу войны, и обе стороны  находились в страшнейшем напряжении.
Джон Кеннеди подтвердил, что допускает нанесение ядерного удара первым, в  марте 1962 года в журнале Newsweek: «Пусть СССР не думает, что США не  нанесет первый удар, если под угрозой окажутся американские жизненные  интересы».  http://inosmi.ru/history/20170105/238483060.html
Это с одной стороны.
В то же время в своем дневнике, уже после разрешения конфликта, «пламенный  революционер», Эрнесто Че Гевара, в то время военный советник Фиделя Кастро,  написал: «Если бы ракеты остались у нас, мы бы использовали их, чтобы нанести  удар в самое сердце Америки, в том числе, по Нью-Йорку. Никакого мирного  сосуществования! В борьбе между двумя системами мы должны добиться полной  победы. Мы должны идти по пути освобождения, даже если это приведет к  миллионам жертв, погибших от атомной бомбы».
К счастью этого не произошло. 
То ли Господь решил дать пожить человечеству, то ли Ему самому любопытно  было, чем кончится это дело на Земле, но осторожность и здравый смысл взяли  верх. Хрущев велел убрать с Кубы советское оружие, выставив США уступчивый  якобы ультиматум: «Мы согласны забрать ракеты, если США обещает не нападать  на остров Свободы». Хотя до размещения на ней ракет, Кеннеди на Кубу нападать  не собирался. Тем более, после провалившейся попытки захватить остров силами  десанта кубинских эмигрантов, высадившегося на Кубу в 1961 году  в заливе  Кочинос, разгромленного Фиделем Кастро в пух и прах. Президент США тоже  сделал вид, что идет на уступки, и пообещал «не нападать на Кубу». И, главное,  забрать собственное оружие, размещенное на территории Турции.  
Карибский кризис был разрешен, и мир, стоявший  «на краю бездны»,  вздохнул с  облегчением.
Почему именно эта история показалась мне в фильме центральной, хотя по  объему и напряжению сюжета, она центральное место не занимает.
А потому что именно сейчас, когда Украина отказалась вообще от ядерного  оружия (что, честно говоря, является моей личной болью), мы снова стоим на том  же месте. 
Мир снова на краю бездны.
История повторяется. Но вопреки расхожему выражениюне в виде фарса, потому  что сейчас никому не смешно.
Главный кремлевский рупор - Дмитрий Киселев,  пригрозил превратить  Соединенные штаты в радиоактивный пепел  (https://www.youtube.com/watch?v=TA9mVLomYo8).
Ему вторит глава МИД КНДР Ли Ён Хо: «Направление северокорейских ракет на  США является уже неизбежностью». ( https://telegraf.com.ua/mir/aziya/3636821- suitsidalnaya- missiya-trampa-kndr-zayavila-o-napravlenii-raket-na-ssha.html)
На эту риторику Соединенные штаты уже ответили своими «Томагавками», для  начала показав военную мощь и оперативность в Сирии, как бы на нейтральной  территории. (http://www.bbc.com/russian/features-39525655). 
Иран спешит с созданием собственного ядерного оружия дальнего поражения,  обещая оставить от Израиля «большое радиоактивное пятно»
Израиль работает над созданием компьютерного вируса, способного направить  ракеты Ирана в обратном направлении, точечно, откуда вылетели, туда и  отправить.
Украина в ядерном отношении, в чем мать родила, голая и босая. А рядом  агрессивный, до зубов вооруженный сосед. 
И фильм Владимира Савельева сейчас как нельзя кстати. Ничего актуальнее и  придумать нельзя.
Некоторые рецензенты нашли в нем «недостаток». Мол, у нас сейчас действует  закон «О декоммунизации», а режиссер рассказывает о Сталине, Берии, Хрущеве и  так далее. Ну и что, что рассказывает? Ну, так давайте нигде не будем упоминать  пещеры, мамонтов и кроманьонцев, поскольку они в пещерах промискуитетом  занимались. Фу, гадость, мы ж моральные.
А если серьезно, то ребята, вы вообще чё?
Вы не заметили, что этот фильм как раз и работает на декоммунизацию общества?   Неа?
Так вот. Именно так, потому что, заметьте, именно тоталитарный режим,  волюнтаризм, возможность прихода к власти «по партийным спискам»  необразованных карьеристов, азиатчина, всегда сопровождающая любую  диктатуру, и есть те механизмы, что позволяют лидерам государств получить в  свое распоряжение ядерную кнопку, и держать в своих руках не только судьбу  своей страны, но судьбы всего земного шара.
Без согласия парламента, конгресса и так далее, в демократической стране  президент ни копейки на вооружение не выделит, нигде подпись свою не  поставит, а если эта подпись будет противоречить интересам народа, то он  немедленно получит импичмент.
И только при сталинском, при советском, тоталитарном режиме, при таком же  корейском, может возникнуть ситуация, когда один единственный человек  распоряжается жизнями миллионов других людей. 
Получает возможность единолично казнить и миловать человечество! 
И фильм об этом тоже!
Никита Хрущев -  нагляднейшее доказательство порочности ленинского тезиса:  «Каждая кухарка должна уметь управлять государством». Если по-честному, то в  статье «Удержат ли большевики государственную власть?», Ленин писал: «Мы не  утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны  сейчас же вступить в управление государством». Ну не любая. Так через одну. Во  всяком случаеименно этот тезис был взят на вооружение советской властью и  широко использовался. Дошло до того, что советское языковедение в угоду  Хрущеву, стеснявшемуся своей безграмотности, не умевшему без ошибок написать  ни строчки, инициировало  реформу орфографии «великого и могучего», повелев  писать так, как слышится. Именно благодаря письменным памятникам держится  любой язык. И в угоду безграмотному выскочке,  в угоду одному-единственному  человеку, подобострастное собрание лингвистов повелело, по сути, полностью  уничтожить русскую письменную культуру. Только возмущение крупнейших  писателей того времени позволило сохранить эталонную форму русского языка  (1964 год).
В наше время таким единоличным «вершителем судеб» выступает Ким Чен Ын,  лидер КНДР - один из самых кровавых диктаторов во всем мире, от которого  исходит множество геополитических угроз. С его именем ассоциируются  массовые публичные казни неугодных, помпезные военные парады, запуски ракет  и азиатский «сталинизм», что приводит в ужас многие страны. А также создание  мощного ядерного оружия, с помощью которого он намерен превратить всех своих  врагов в тот самый радиоактивный пепел. Превратив свою собственную страну в  сплошной концлагерь, из которого за всю историю сумел сбежать только один  человек.
Вот что такое тоталитарный режим, против которого выступает фильм «На краю  бездны».
Ладно, о смысле жизни поговорили, теперь все-таки о специфике этой самой  жизни, поскольку кинорецензия предполагает разбор фильма, как  кинопроизведения.
После всего, что я насмотрелась в украинском кино в 90-ых , я словно голову в  форточку высунула. На свежий воздух. На общем фоне национального  кинематографа этот фильм просто пятно света, слава Богу.
В девяностые годы на экраны свободной Украины излилась грязная волна  кинематографической чернухи-порнухи. Это была волна первая. Киношная  молодежь, вырвавшись из оков советской цензуры, реализовывала на экране свои  сексуальные фантазии, выдавая их за «новое слово гениальных и раскованных». О  них много гневно и абсолютно безрезультатно отзывалась на разных форумах  «старая гвардия». В ту волну влились некоторые фильмы Одесской киностудии,  без порнографии визуальнойно вполне порнографические по качеству Несколько мэтров Одесской киностудии, точно так же, радостно, наснимали «чего  попало». Пьянящий воздух свободы сыграл со стариком Плейшнером роковую  роль, да? («Стреляться немедленно!» В. Новака, «Вышивальщица в сумерках» Н.  Седнева«Секонд-хенд» Я . Лупия). Реальной власти остановить закусившую удила  молодежь, ни у кого не было. Дирекции студий не могли вмешиваться в  художественный процесс, худсоветы, игравшие, на мой взгляд, вполне  положительную роль дружелюбных товарищей и советчиков со стороны, были с  позором изгнаны со студий, как устаревшие «элементы давления» на художника,  хотя они, в общем-то, таковыми не являлись. А потому, снимай, что и как хочу. И  появились «Мудаки-арабески», «Украина, Гуд бай!» и прочая, прочая.
Вторая волна. Это уже хотя бы пристойные фильмы, в рамках хорошего тона, но  слабенькие, с множеством постановочных ошибок. «Хайтарма» Ахмета  Сеитаблаева, «Поводырь» Олеся Санина, «Параджанов» Елены Фетисовой и т.д.
Сейчас можно говорить уже о третьей волне, о том, что украинская  кинематография постепенно становится на ноги. Из того, что я видела, это два  любимых мною фильма В. Васяновича - «Креденс» и «Сумерки». И сейчас «На  краю бездны».
Последний фильм -  комбинация художественного и документального кино,  вполне имеющий право на существование жанр. Такого рода фильмы не новость,  скорее новостью здесь имеется количество комбинируемого материала, если  раньше документальными кадрами изредка разбавляли полностью игровой фильм,  то в этом фильме оба вида кино сосуществуют на равных. И ничего плохого в этом  нет, поскольку кино очень пластичное искусство, дозволяющее, даже требующее  разного рода новации, и еще не все слова в нем сказаны.
Мы стоим на пороге возможной 3-ей мировой войны, и этот фильм призывает  к  благоразумию и взвешенности решений. Сдержанная, благородная колористика  тоже, как будто «по делу», призывая к тому же. Отличный подбор актеров. Хотя  Хрущев - Петр Бенюк, кое-где пережимает . Исполнитель роли Феклисова - Олег  Савкин, несколько выпадает из ансамбля, поскольку все актеры подобраны по  портретному сходству, и потому выглядят общей правдоподобной массой  номенклатуры тех лет, а Савкин обладает внешностью героя-любовника и блестит  на общем фоне, как ювелирная вставка. Но зато на него очень приятно смотреть. 
Чудная деталь - полковник ГРУ Олег Пеньковский, сообщивший американцам о  советских ракетах, в сцене разбирательства, стоит голый. Его не бьют, никаких  страстей, но его полная обнаженность-беспомощность красноречивей побоев. Он  одинок и абсолютно беззащитен. Даже одежда не прикрывает.
Вот, что хотелось бы, но поздно. Чуть-чуть сдвинуть по композиции - ситуацию с  Карибским кризисом длиннее, а то, что его предваряет короче, тогда кризис  вышел бы больше на первый план. И еще хотелось бы больше напряга в Карибской  части. Поволноваться бы… 
А то слишком все ровно по эмоциям, а главное, по архитектонике фильма. 
Еще: глубина кадра. Почти на всем протяжении фильма от зрителя до дальней  части помещения одна и та же глубина, что привносит элемент однообразия и  искусственности.
Кульминационно, конечно, именно Карибские события  находятся в центре всей  композиции фильма, поскольку я вижу фильм Савельева, как ответ на мировой  ядерный кризис, в котором мы сейчас находимся. 
Но есть еще один эпизод, который вырывается из общего контекста своей  яркостью. И по напряжению именно он является кульминацией всех четырех  серийЭто эпизод в Оперном театре. Хрущев мучительно ищет выход из  создавшегося положения, в которое сам себя загнал. Обещал показать всему миру  «Кузькину мать», а приходится убирать ракеты с Кубы. Унизительно и стыдно.  Что делать? И тут ему сообщают, что в Оперном поет Бориса Годунова  американский певец , и по протоколу у него запланировано посещение театра. Он  решает идти. И через диалог с артистом сообщить американскому президенту о  своем намерении разрешить конфликт мирным путем.
На оперной сцене помост, на помосте, на возвышении, трон русского царя.  Хрущев обнимает американского артиста, произносит речь о стремлении СССР к  миру во всем мире и как бы нечаянно присаживается на трон. Американский  певец оказывается по месту ниже Хрущева. Хрущев словно бы примеряет на себя  роль царя, сидя на троне. Потом протягивает с помоста кому-то из своей свиты  ботинок с развязавшимся шнурком, тот подобострастно завязывает. 
Шут на царском троне.
Не умеющий себя вести в обществе, безграмотный, «Кузькина мать», стучащий  ботинком по столу на заседании ООН, и… на троне! 
Если в других сценах артиста и можно было бы упрекнуть в некотором пережиме,  то здесь его эксцентрика как нельзя более кстати. Возникает контрапункт между  простецкой внешностью и поведением этого выскочки , с высоким местом в  жизни, на которое он претендует, не имея на то никакого права. Его привела и  вознесла революция, через кровь и смерти в 17-м году, в 37-м, в 53-м…
Где уж там возвеличивание советского строя, совсем наоборот.
И на закуску. Решение режиссера поручить одному и тому же актеру - Иосифу  Лагидзе , роли Сталина и рассказчика, комментирующего происходящее на экране,  дало повод некоторым зрителям посчитать его основным героем фильма, а саму  картину лояльной по отношению к тирану. Четырехсерийный фильм  заканчивается на рассказчике, но зритель все равно ассоциирует его со Сталиным.  А короткий, полутора часовый вариант фильма для проката в кинотеатрах,  заканчивается вообще на «живом» Сталине, который как бы предупреждает  зрителя, смотрите, допустите 3-ю мировую войну, и в 4-ой, по словам Альберта  Эйнштейна, человечество будет воевать палками и камнями.  Я лично прочитала  это так: Сталин жив и сейчас. Он жив в Северной Корее, он жив в России, жив в  Зимбабве и будет жить всюду, где народ выберет себе «царя-батюшку», не имея  никаких действенных механизмов контроля над ним и политической воли для их  осуществления…
Окончательное впечатление : фильм «На краю бездны» - серьезная,  интеллигентная работа, стоящая намного выше большого числа тех поделок, что  массово выходили на экран последние 20 лет.
 
10. Ольга Кравчук Поцелуй медузы
Ольга Кравчук
Поцелуй медузы
Марк жил в старом районе небольшого города. В его обветшалом доме окна  находились на уровне тротуара, стёкла всегда заляпаны грязью и в пыли. Машины  мимо них проезжали медленно, проваливаясь колёсами то в одну, то другую яму.  Старик не успевал разглядеть водителя и пассажиров, даже если, бывало,  приподнимался. Он мог часами сидеть, опершись локтями о стол, рассматривая  ноги прохожих. Редко когда удавалось увидеть их выше пояса . Худые, толстые,  ровные, кривые, с варикозом, волосатые и покрасневшие после эпиляции.  Возможно, поэтому войдя в автобус, первым, на что Марк обратил внимание, были  женские ножки. И ничего особенного самые обыкновенные полноватые  коротковатые ноги, обутые в изящные туфли на каблуке. Старик бы, наверное,  даму и не запомнил, но дырка на её колготках сзади под коленом была так велика!   Марк всё гадал, знает ли женщина о неприятности, или же она их зацепила  недавно в спешке на работу. Это зрелище не давало покоя, но сказать что-либо не  решился, не хотел смутить. А дама вышла у школы. Старик представил, как  женщина входит в класс, и ученики пол-урока смеются. Учительница никак не  поймёт в чём дело! Почему-то он почувствовал себя виноватым. С тех пор Марк  замечал «спутницу» каждый день, в одно время в автобусе, следовавшем  кольцевым маршрутом. Старик не видел детей и внуков вот уже год. Кот его  помер, собаку заводить не стал, чтобы не делиться едой. И вот теперь Марк  просыпался по утрам, чтобы прокатиться и проводить незнакомку  до работы .
Старику отчаянно хотелось быть замеченным женщиной ! Между ними  существовала разница в возрасте лет десять-пятнадцать, но как же учительница  приковывала его усталый взгляд. Такие выверенные точные движения,  безукоризненная осанка, множество позвякивающих браслетов на руке. Немного  полновата , с короткой стрижкой и большими серьгами в ушах. В свои лет  шестьдесят дама всё ещё при ходьбе покачивала бёдрами и выпячивала вперёд  большую грудь И его, казалось, давно почивший сном организм отзывался на эти  лёгкие движения. Старик жаждал обратить на себя внимание ! Марк начал чавкая  губами, неразборчиво просить водителя об остановке на одну улицу раньше, чем  выходила учительница. И делал это всегда так тихо, что его никто не слышал , и  водитель непременно проезжал мимо. Тогда Марк сходил вместе с ней на  остановке у школы. Сыпал вслед водителю все возможные проклятия, что должно  было добавить тому бодрости духа на весь рабочий день. Женщина ни разу с ним  не заговорила.  Лишь однажды смерила пожилого мужчину укоризненным  взглядом, а после вообще перестала обращать на сумасшедшего внимание.
Так продолжалось примерно год. Зима сменяла осень, весна зиму, и вот в  знойную летнюю жару, приехала  без предупреждения дочь Марка. Алина,  порывшись в шкафу отца бескомпромиссно собрала сумку и заявила, что семья  едет к морю Дедуле предстоит помочь и присмотреть за двумя вертлявыми  внуками. Старик не хотел возиться с маленькими спиногрызами, но он никогда не  видел море. Кто знает, сколько ему ещё осталось поездок в автобусе с женщиной  приковывающей взгляд и тоскливых дней у окна. Сколько ещё пар ног ему  предстоит увидеть? Марк  обреченно согласился. Спустя пару дней его называли не  иначе как дед и постоянно куда-то тянули за руку. Старику невыносимо хотелось  сбежать домой! Он не желал уже ни моря, ни тёплого песка. Лишь бы к себе в  комнатушку , в тишину и покой за заляпанными окнами. Только когда уставшие  босые ноги коснулись прогретой солнцем гальки, а взгляд устремился вдаль на  синюю гладь, сердце бешено заколотилось. Дед даже испугался, как бы не  инфаркт! Вода оказалась такой чистой, прохладной и по оттенку почти сливалась  с цветом безоблачного неба. Марк пожил немало, но не умел плавать, потому  зайдя в море по грудь, принялся  по-мальчишески приседать и барахтаться, хлюпая  на внуков. Дети визжали стоя на отмели поодаль. Вдруг старик увидел дивное  существо, огромное полупрозрачное с окаёмкой синего цвета и странными  наростами под красивой круглой, будто распустившийся парашют, шляпой.
- Ну, ничего себе! - воскликнул Марк
Старику непреодолимо захотелось его коснуться. Существо оказалось в воде  скользким, на ощупь , как холодец.
- Дед, не трогай! Это медуза! - кричали внуки.
Сердце Марка в бешеном ритме отсчитывало удары. Как же она красива!
- Эгей! Я на море! Я счастлив! - закричал он. Схватив руками медузу за шляпу,  вытащил из воды и со словами, - Моя ж ты красавица! - смачно поцеловал.
Глаза его в момент округлились, губы вспухли и покраснели, руки разжались  и, медуза, плюхнувшись в воду, продолжила свой незамысловатый путь. Дед  выскочил из моря на берег. Забегал по пляжу и вдруг наткнулся на неё. Женщина  из автобуса лежала прямо перед ним, растянувшись на шезлонге. Шляпа с  широкими полями затемняла прекрасное почти родное лицо, но ноги, их он узнал  бы где угодно! Только рот так нещадно жгло. Марк широко улыбнулся, и боль  стала нестерпимой. Наклонившись, схватил жменю песка и начал тереть губы.  Дети хохотали.
- Она меня поцеловала! Медуза меня поцеловала! - сказал старик, выплёвывая  песок.
Женщина еле заметно улыбнулась и протянула ему руку:
- Я - Ирина!
11. Елена Рышкова Слеза
Елена Рышкова
Слеза
для того, чтобы твёрдо стоять на Земле
нужно тяжесть носить в душе,
мелочь зла по карманам и крови чернь
не дают мне сорваться в туше
и почувствовать бездну пустых высот,
где нет места моим слезам,
для того, чтобы стать человеком, Бог
на распятие жизнь отдал.
и стоит перед зеркалом он Никем,
не желая смотреть в глаза,
потому что по пыльной его щеке
человечья ползёт слеза.
08.10.17
ко дню животных
Я когда-то была землёй -
Нераспаханною саванной,
Нерастаявшим ледником,
Птицей первою над Гондваной.
Я была частицей всего
Но, проснувшись, опять забываю
Лёгкокрылый этот полёт
Динозаврий.
Я была, колоском степным,
Утоляла мустангов голод,
Миллионами лет расти
Мне до братьев моих двуногих,
И над мудрою головой
Тех, кто мнит себя первородным,
Я когда-то была звездой
Той, рождественской,
Непогодной.
04.10.2017
врёт она
пробирается дождик по осени,
словно старый потрёпанный ёж,
между иглами ливня пристрочены
то листок, то холодная дрожь,
и такой вроде дождик умеренный,
а топочет совсем, как большой,
осень нынче красивая ветрено,
словно бал у неё выпускной -
завитками от рыжего к алому
бесподобна кленовая прядь,
как давно и легко перестала я
её годы в лице замечать.
перечту все стихи, что заброшены
по рябиновым к ночи кустам -
пишет осень, что встретимся,
может быть,
где расходится небо по швам
и сквозь дырочку в ткани сатиновой
светит долго ночная звезда,
обещая, что время помилует.
врёт она.
26.09.2017
Акриды
бытует день, как воробей в песке -
отряхивает время, перья чистит,
а я сижу, как вошь на волоске,
пока не вычешет на смерть гребёнка жизни.
а кто-то восславляет мир земной,
себя под лупою в упор давно не видя,
течёт песок на крылья золотой,
и крыльями шуршат вокруг акриды.
пускай и так. что может человек?
какие силы для него пригожи?
бытует день, как дождевой побег
из прошлого в неверное "быть может".
26.09.2017Поклажа
Скребётся мышью стих,
Грызёт огарок сердца,
- Душа, чего не спишь,
Иди ко мне согреться.
Укутаю в меха,
По самую макушку,
Горошину стиха
Оглаживаю чутко
И - выбросить невмочь,
А пережить нет силы,
Последней строчки нож
Вскрывает вену стильно
И вот уже полна
Бессонной ночи чаша
А беспробудность сна,
Как смерть или поклажа.
21.09.17
Оно
А оно говорит - Зачем вам эта война? -
И стоит в сторонке всё в чистом, как санитарка -
А оно говорит - Не надо её дерьма,
Мы родные братья, а всё остальное - а'рго.
Сладкой патокой липнет на лоб плевок,
Но оно всё сеет и сеет плевками в землю -
По московской улице вновь марширует взвод
Чернокрылых ангелов, "братьев во зле" нетленки.
А оно говорит - Всё это лишь ваши сны,
Это блажь холопья, что вышиванкой к телу -
Всё равно мы ваша родня, а что взять с родни,
У которой новенький парабеллум?
И не ждёт ответа, хотя он стоит в глазах -
И не видит руку, что может и жать, и сеять,
А когда нужда - то писать стихи и стрелять
По врагу, что братом стать не посмеет.
20.09.2017
чтобы стать
                        Оле И.
Морская вода пахнет йодом и солью -
Так пахнут бинты на сегодняшней ране,
А солнце сквозь форточку дырки озоновой
Песок намагнитит на пляже в Отраде.
И всё будет больно - на встрече непрошеной,
По дну междометий прокатит цунами,
А я была тёплой зелёной горошиной
В пуховых перинах давнишних желаний.
Мы так далеки, что и Хаббл не в помощники,
Мы так высоко, что и небо под пятками -
Ты помнишь по-прежнему божие отчество,
И пряники, пряники божие сладкие.
А я перегрызла и повод, и привязи -
Пусть вместе с душой, что звенела колечками,
Кольчугу крапивную жизнь моя вывяжет
И бросит на крылья, чтоб стать человеческой.
19.09.2017
лето жизни
А у лета на балконе зонт
И щека запачкана малиной,
Надувают ветры горизонт
Синим шариком на ниточке недлинной,
Зреют звёзды густо в камышах,
Отражаясь в небесах недолго ,
От полуночи до утра - детский шаг,
От утра до вечера - дорога.
И аукается на дороге день
В поисках неузнанного счастья,
А оно за летом ходит тенью,
Как сиделка - тихо и участливо.
А ему - до августа дожить,
Осень встретить, окна вымыть к вечеру,
Чтоб виднее было, как дрожит
Синий шарик в пальцах человеческих.
07.07.17
Наказание
Накажи их, Господи, длинной жизнью,
Чтобы до ста лет и всё стариком,
А вокруг голодные молодые - ближние,
У которых капает жизнь с клыков.
Накажи их, Господи, мудрой речью,
Да чтоб до ста лет без учеников,
Лишь за дверью служит по-человечьи
Старый пёс дворовый на цепи - Серко.
Накажи их, Господи, верой в Бога,
В то, что воздаяние по делам,
Чтобы не заглядывали в свою душу толком,
Чтобы не тревожили Тебя там.
17.08.2017
Безмолвие
как страшно стих раскалывает время
на „до“ и „после“ - встречной полосой
накатывает грузовик творенья
на запрещающий движение покой
и давит сердце жадно и нелепо -
по скомканному впопыхах листу
расплавлено стекает в урну лето,
стихами огрызаясь на ходу .
и немотой перед рассветом маясь,
заглядывая в пустоту двора,
в который раз испытываю зависть
к безмолвию, доступному богам.
11.07.2017
взаймы
на прожаренное утро брошен солнечный желток,
лето булкой-арнауткой хрустнет корочкой легко
и остынет сухарями на притушенной печи,
сердце частыми рывками за минутами спешит,
обниму тебя покрепче, чтобы время удержать,
наше будущее режет на секунды циферблат 
и не вымолить пощады у дающего взаймы,
но, пока с тобою рядом  - мы с Ним силами равны.
2017
голая судьба
Судьбу вчера я встретила на привокзальной площади
С татуировкой лилии на худеньком бедре,
Она и не подумала на плечи свои тощие
Накинуть время летнее в студеном октябре.
Глазели люди добрые в приличном изумлении
На эту невозможную и голую судьбу -
Такую непонятную, несломленную временем
От головы до пяточек нагую и мою.
Так коротко острижена - чтоб не вцепились в волосы,
Одеждой и надеждами не о-бре-ме-не-на,
Легко и беззастенчиво прошла стопами голыми
По улице, по дурости, по сердцу у меня.
2017
май намоленный
Ливень солнечный, заоблачный
По-слепому обнимал,
Май вчера ещё закончился,
Словно и не начинал -
Жить за ливневыми шторами,
Пахнуть скошенной травой,
Маргаритками дворовыми
Рассыпаться озорно.
Всё пытаюсь руку выпростать
Из кармана, где опять
Между майскими ошибками
Неразменный ждёт пятак,
Пусть пропахли пальцы окислом
Прикарманной маеты -
Жизнь не оставляет оттиска,
Если месяцы пусты.
А окликнет май намоленный -
Всё равно не обернусь 
Ливень смоет, ливню всё равно
Заливать за ворот жизнь.
31.05.2017
довоенное фото
за месяц до войны на теннисной площадке
танцуют, охмелев от солнца и весны,
мои папа молодой и девушка в перчатках,
а старый граммофон отчаянно хрипит.
останови прогон, мгновенье, успокойся,
пусть сепии загар ложится горячо,
и жизнь ещё полна причерноморским солнцем
и от девичьих рук огнём горит плечо.
неполных тридцать дней до оползня столетья,
потом всё станет «до» и «после» той войны,
но снова, как тогда, вылавливают сети
осколки «довойны» и «намбыжить» куски.
06.05.2017
нахальное
Не прося иного имени -
Чтобы ближе к божеству,
Я всегда прошу - возьми меня
Ровней Твоему плечу,
Чтобы было чем открещивать
Всех, кто ходит по пятам,
Бормоча - «Вот это женщина, 
Бог такую целовал»,
Пусть горит огнём отметина,
Что под чёлкой - не видать,
Прячет кожу платье летнее,
А под кожей сущий ад.
Как тебе, мой вышний Суженый,
Рядом с пламенем печи?
Если знаешь, как остуживать -
Непременно промолчи.
21.05.2017
ошую
             мужу
Я только так хожу теперь - ошую,
Чуть-чуть правее руку занося,
Ту самую, которую целуют,
Испрашивая милость у ферзя.
По чёрно-белым скошенным квадратам
Иду рядком, чтоб охранять тылы,
Мой славный, я храню твои объятья
В коробочке ореховой халвы,
А для тебя расчерчиваю игры -
Выдумываю безопасный ход,
Хожу ошую, чтобы в этой битве
Рукою правой заслониться смог.
Я выиграю и дойду до края,
Где шах и мат на нашей стороне,
У королев она судьба такая -
Героя охранять наедине.
22.05.2017
вознесение
Потяни плащаницу чуток на себя -
Облака задевают за пятки,
Непричёсанной девкой гуляет война,
Раздавая убой в разнарядку,
И апрельские шутки - то холод, то снег
Накрывают мой Киев рядниной,
Подтяни одеяло к лицу перемен,
Может выживет хрупкая глина.
Ливень вымочит простыни серым вином,
Зелень кровью отбелит пехота,
Это всё - про апрель с бутафорским крестом
На плечах у рекламного бота,
Это всё - не взаправду и только война,
Сольным градом лупасит по крыше,
На Голгофской высотке сидят у креста
Те, кто дальше историю пишут.
17.04.2017
нипочём
давно мне стала нипочём 
чужая злость и чья-то зависть,
а старость выросла дичком 
плодоносящего познания
и набрала себе имён -
чем дальше, тем они нелепей, 
могу отдать теперь внаём
в четвёртое тысячелетье,
а я останусь - в чём была, 
в том неизменном состояньи,
где бог не друг, а у чела
любви неловкое дыханье.
25.03.2017
на темени у дерева
на темени у дерева 
зазолотился пух -
оно цвести намерено
с двенадцати до двух,
оно вот-вот распустится,
проклюнется оно
сквозь почки в мир искусственный
в квадрате черновом.
по-чёрному рассыплется -
в подрамник не упечь -
по темени у дерева
цветов родная речь
и пахнет обалденная
разнеженная суть
то яблочным варением,
то вишенкой во рту.
23.03.2017
синкопа весны
звуки рвутся на бинты песен -
медсестра втыкает джаз в вену,
ошибаясь, как старик Плейшнер,
выхожу в окно любви первой
и сквозь ливень на асфальт листьев
опечатки от следов ставлю,
голливудский соловей свистом
утверждает мою жизнь в камне.
а синкопа перемен рыщет -
голодна, как сотня лет битвы,
мне Оккама подарил тыщу
правоверных к оселку бритвы.
и что делать? как прошли роды
у весны под саксофон джаза -
обручальное кольцо года
все деревья обожгло сразу.
07.03.2017
12. Любов Сердунич КОД НАЦІЇ
Любов Сердунич
КОД НАЦІЇ
Зі здобуттям Україною незалежности ми почали пильніше придивлятися до  своїх коренів, а заодно - й переоцінювати ті духовні вартості, до яких звикли, які  довгі віки нам нав'язували. Виявляється, не всі вони є нам рідними.  
Ми з вами - українці. Ми - українці? А з чого це видно?  
Ми зодягнені так само, як англійці, китайці чи французи;  розмовляємо, як  московини; прізвища, топоніми маємо спотворені - змосковщені; імена - грецькі,  єврейські, італійські, латинські; міркуємо, як манкурти-перевертні, збоченці,  чужинці; культура насмикана з усіх-усід; релігія - різна, але не рідна; звірокола  (гороскопи) - теж чужі, нав'язані нам (східні: китайські, японські); поводирі -  чужинці, масони або манкурти...  То ким же ми є насправді?!!
І це тоді, коли мову нашу визнано праматір'ю індоєвропейських мов, коли  наші предки (орії, анти, укри, скити), поширюючи її, з нею несли іншим народам і  свою культуру, народні вірування та обряди. Ми - не вітром занесені, не молодші,  як нам намагаються нав'язати московинські історики і деякі доморощені  політологи. Бо маємо свою історію і культуру, а з нею - власні імена, мову,  релігію, символи, обряди, звичаї, свята, ментальність, ідеї, які, попри безліч  перешкод і заборон, таки збереглися «від Сяну до Дону» і далі, де є українство і  його сліди.  
Проте, на жаль, чуже, те, що насаджували вогнем і мечем, за віки настільки  тісно переплелося з українським, що вже важко й відрізнити. Але ж людина -  «homo sapiens», тобто «людина, яка мислить». Лише людина має здатність  мислити, а коли вона перестає це робити, то стає рабом. Передусім - духовним. А  духовне рабство страшніше від фізичного. Ми досі оглядаємось на Москву, «за  звичкою» розмовляємо т. зв. російською або суржиком. Пишу «так званою», бо  Моксель-Московія-Татарія навіть не спромоглася на власну назву для своєї  держави й мови, а поцупила її в нас, аби тим самим привласнити ще й нашу  історію: русичі, русини, річка Рось, держава Русь (Київська, Болохівська, Червона  (Галицька), Закарпатська, Сурозька), Русколань, Росава - це ж наші назви і землі!..  
З фізичного рабства ми начебто вже вийшли, однак духовного ніяк позбутися  не можемо. Проте нашим дітям ми повинні дати можливість розібратись у цих  питаннях, аби вони могли відрізнити біле від чорного, добре від злого, рідне від  чужого. Бо душа не терпить порожнечі, а особливо юна.  
Зростання природного інтересу до всього рідного, переосмислення духовних  цінностей можуть і мусять врятувати феномен української культури. І жодні нові  історичні колізії вже не завадять відновленню зв'язків із надбаннями наших  предків. Нинішня т. зв. культура давно й відчутно вичерпалась, і лише тому, що  нехтувала національною. В Україні досі не вироблено культурної політики  держави. Феномен української культури - це далеко не те, до чого звикли, це не  інтернаціональна, не «масова культура», яка насмикана з усіх усюд і не має  національного підґрунтя. Це наголос на слові «українська», а отже - національна,  історична, народно-автентична. Адже переважна більшість наших обрядів має  давнє, ще язичницьке, себто народне, коріння. Однак де нині наші обряди і звичаї,  на яких виросли ми як нація й відбулася держава Україна? Адже український  громадянин (поет, актор, освітянин, оратай, просвітянин...) означає не лише  країну, у якій він мешкає. Українським повинен бути передусім його дух.  
Національний одяг українців ще не є органічним, адже він досі відокремлений  від повсякденного життя. А зустрічають же за одягом... Багато наших наймень  спотворено: імен, прізвищ, топонімів. У мовлення українців необхідно повернути  не лише слова, які були штучно вилучені з метою наближення до  «общєпанятнава», а й вимову, завдяки якій українська була визнана  наймилозвучнішою серед тисяч мов світу (н áголоси; закінчення (чести, любови,  радости...)). Про рідну релігію на державному рівні навіть не говориться, хоча б із  просвітницькою метою!
Але ж «для українців справа просвіти є справою національного відродження»  (Борис Грінченко). Позаяк усе йде від людської душі. І від непросвітленої та  спотвореної, на жаль, теж. Звісно, одним днем, роком, одною статтею помилок не  виправити, чужого не витравити, на рідне не навернути. Хоча і ці поступові кроки  важливі. Одначе можна- таки. Якщо міркувати. Бо
сприймають за своє все ложне
лише невігласи, раби.
Рабом зробити стільки можна,
що... можна вже і не робить!..
Тому не даймо нашу душу в полон чужинцям, наповнюймо її рідним змістом,  аби не стала вона в чужих руках знову маріонеткою. Відчуймо кожен свою  відповідальність за цю шляхетну справу. Як візитівкою будь-якої людини планети  повинна бути людяність, так візитівкою будь-якої країни - її націоналізм. Без  нього нарід і людство є лише безликою масою. Адже «криза культури  супроводжується духовною кризою» (Павло Мовчан). А «нарід без власної  автентичної культури зникне», як стверджував мислитель Девід Лейн.  
В української нації є чим пишатися. Тож потреба відроджувати національний  дух актуальна, як ніколи. Проте без знання наших витоків не збережемо народної  душі, не втілимо Національну Ідею в життя.  
Використовуймо кожну можливість і нагоду наповнити наше життя, обряди,  свята українською суттю, духом рідного нам народу - з метою індивідуального та  національного самовираження українців і задля відродження наших одвічних  звичаїв і моралі, заради формування справжнього патріотизму та національного  відродження України. Бо це - наше обличчя, наша візитівка, і наш захист-оберег, і  наш код. Код української нації.  
ЗАЙДАМ - ЗАСЬ!
(Замальовка)
Зайнявся, забагровів захід. Злегка завівав західний зефір. Зверху зоріло:  з'являлися зорі, замріяно зиркали. Звичні, знайомі зірки звірокола застигали,  зникали, змінювалися, знову з'являлися. Згодом здійнялися, згасаючи. Зверху  зайнялося, заясніло, запалало. Загорялася заграва.
Зоремир зупинився, заплющився… Золотавий захід заспокоював. Зненацька  з'являлися знайомі, знані земляки. Зросту здоровецького, засмаглі. Зобачивши  зворушливе Зоремирове замішання, знатні запоріжці запитально зиркали,  запримітивши Зоремира, зверталися з запитами… 
- Здоров 'я зичу!
- Здоровенькі зоставайтеся!
Зверталися з запитами, згадували звичаї... Згадувалися змаги запоріжців з  загарбниками… Захоплення звично змушували задумуватися. Зімкнувши зіниці,  Зоремир замріявся, захопився, зважував. Зупинився, замислений, зринулими  здоров'ягами- запоріжцями заворожений. 
...Здійнялася зграя. Здригнувся: зайвина збадьорила Зоремира. Захотілося  здійнятися зі зграєю, злетіти зигзицею, знайти земляків, загублене, забуте.  Зненацька задума зникла. Збентежений, зором збагнув: здається, знову заволоділа  згадка… Зворушене зримо зринуло закрученими знаками запитання. Зображення  зустрічі з запоріжцями зникали. Зітхнулося. Зумів зосередитись: зумовили  загадкові звуки зусібіч, злецько запахло залежаністю, задавненістю зловісної  злуки... З-з-замлоїло, з-з-затерпло, з-занило зсередини, зайшли зашпори... 
Знюхалися з зайдами, зауважив зірко Зоремир. Зопалу зраділи. Зреклися  заповітів, забули. Заплющили зіниці, заколисалися... Здавна звідусюдні  загарбники зиркали зизем, замишляючи зле. Зобачивши зиск, з'явилися зизуваті  зайди-зам ýрзи: зарослі, засмальцьовані, забиті, зате зубаті, зверхні, злостиві,  загребущі. Заздро зазіхаючи, заглядали, звіром зиркали з закордоння, згодом,  занадившись, загостювали, зазимували, заселилися - запанували, зазолотилися,  зажиріли. Злізлися звідусіль зайди з загребущими замашками. Зайшлі, зачаївшись,  зразу замислили зле. Завидки, зазіхання, зговір загарбників заманили, заарканили,  забалакали, затуманили зір. Забрали завидні, заможні землі, зіпсували. Занедбали,  занапастили, заселили зайдами, забіяками, завойовниками, заброхами-завидами.  Зайди заборонили, знищили звичних Заславів, Звениславів, Звонимирів, Зв'яг,  Злотанчиків, Збиславів, Злотоданів, Зореглядів, Здравків, Зоремирів, Зварів,  Зореславів, Зорянчиків... Звабили Забав, Збиславок, Золотунь, Зоринок,  Златославок, Звениславок, Звонимир, Зореславок, Зірок, Златунь, Зорянок…  Заполонили землі заморськими Захаріями, Занями, Зенонами, Зиновіями,  Зосимами, Зоями, Зофіями, Зінаїдами...   
Злагоду, затишок змінили зневірою. Запровадили зрівнялівку, згодом -  здорóжування, зверхність задля зайд. Зросійщене, заполітизоване забродами  Запоріжжя задихається! Зникає звичне звичаєве зерно. Зникає значення  Запоріжжя! Забракували заповітні закони, змарнували звичаї, земства, забур'янили  землі, запровадили заморські звичаї-зав áди, завізні. Знищили Зільник- Зеленосвяття. Заборонили заперечення. Запозичення згубили звичні, заповітні  закони. Згубно запанували занесені звички. Зубаті зажери-загарбники заповзялися  - знищили, зухвало захопивши заповітні знамена, зайнявши землі, з áмки, землякам  зоставили замчища, закамарки, з áкутні, зазубні, зализні, затилля, зрештою -  згарища. Залиґали, закріпачили, зробили заручниками, з áкупами, злидарями,  закаблучниками. Затягнули зашморги, залили згубним зіллям - зеленим змієм.  Заспокійливий збір - бомбування! Захмелили, захомутали, зацькували. Занесли  заразу, запропастили!.. 
Затьмарило зір. Зло збороло, засмоктало. Затримують зловісні, злощасні  забобони - засіб змусу… Зрадили задерикуваті зайди. Забрехавшись, злобствують.  Заповітне, з зусиллями здобуте - знецінено. 
Зоремирові  защеміло… Здійняв зверху зірку зором. Замислився. Зусилля  зумовили зосередитись. Зродилося закономірне запитання: з áщо? Заворожено?  Зурочено? Зовсім! Залишається загадкою. Запечалля за запечаллям. Запитання за  запитанням... Зажурено зітхнув. Знадобилася здатність запам'ятовувати. Зоремир  зазвичай завше застосовував знання зі зводом законів запорізьких. Змалку злетіла,  здійнявшись, зоря-зоряниця Зоремирова, змалечку захоплювався зух запорогіаною,  здорово заздрив запоріжцям. З áраз…
Змирилися заледенілі земляки. Запродалися.  Здалися... Захланний зброд  злізся звідусіль. Злостиві загарбники зловчилися здаватися зовні зрідненими.  Змішалися земляки-запроданці з зайдами. Забракло згуртованости. Запропащі  зрадники здали земляків. Запаморочилося. Згодом заслухалися, заворожені.  Задовільняли забаганки, заблукали, застрягли, зневірилися - заневолені, здалися,  заспокоїлися, збайдужіли, запряглися, заскніли, заплазували. Запанувало  загрозливе застійне затишшя. Заки здогадалися - заарканено. Зціпивши зуби,  звиклися, згорбилися, загорбатіли, загорювали, заржавіли. Звікували  заробітчанами. Зосібна зганьбилися зрадою здеморалізованих, запродалися,  захиріли. Заблуклі, здеорієнтовані, зовсім знікчемніли, зненавиділися. Зробилися  зведенятами, загризлися. Завсіди, завше звикли зникати. Зухвало знущаючись,  злодії затято забирали заповітне, збавили звичаї, знищили зільників-знахарів.  Зникло звичне: знання, звичаї, звання, заполоч, звіроколо... Зловтішно  збиткуючись, згубили задатки, здібності земляків. Звірина, зганяючи злість,  зробила земляків здобиччю. Зумисне заселення земель зайдами заронило зерно  заздрощів, зневіру, замкнутість. «Заздрість здоров'я з'їсть», - здавна зауважували  знахарі. Злостивість звела, згубила. Знахабнівши, зовсім заморили земляків.  Злиденність, зневаження засмучують. 
Загребущі, захланні зарізяки-забр όди знищили зелені зони, заповідники  зробили звалищами, заполонили західні землі, запорізькі.  Затуркали, заполячили,  замосковили. Займанці заволоділи звабливою землею, зробили заповітну земельку  забавою, залюднили засланцями. Знесилена земля знемагає. Забруднені землі  зробили зонами забуття. Запанував застій. Зацьковані, залежні! Знову залежні!  
Захворіли землі, занедужали, запліснявіли. Злаки, заражені зон όю, змаліли,  знецінилися, звелися. Задих áються захоплені загарбниками землі. Зголоднілі,  зухвалі заброди заманили, заговорили зуби, зміюкою заповзли, здушили,  загнуздали. Захопники, захомутавши, загордували. Зманіжені зрадники - заодно!  Значить - западня! Занепали, звиродніли. Захід здавна знемагає, згодом Запоріжжя  зчистили звідусюдні звірі-зайди. Землю захаращено, зроблено забавою, згодом -  звалищем, засіяно завізними звичаями, занесено збоченість. Забруднені землі  зробили зонами забуття. Завезені заброди заразили, запоганили, занапастили,  знищили здоров'я земель, заодно зросіянізували, захопивши Зазбруччя, Запороги,  Забужжя. Забагацько зайди завдали зла, збитків, зруйнувань! Зухвалі здирники  знищили зимівники запоріжців. Зухів замордували: забагато знали. Засіли, заразом  заражуючи, закацаплюючи землі. Заблуди забруднили земляків змовами-зрадами,  зробили забудьками. 
Злі заздрощі зайд захопили, знищили Запоріжжя. Заварилося зло, залякало,  зовсім запанувало. Заброди завідомо знали: загроза зникнення зазвичай зумовлює  забуття. Зиновій загетьманувався, здався, знюхавшись з завойовниками, звів  Запоріжжя зовсім. Зловісна злука зблизила занепад. Забагато заплачено за  загарбницьке заміжжя! Здавалося, завойоване запопадливі запроданці здали з  захопленням, забувши злодіяння злочинців. Забути зло, заподіяне загарбниками?  Здатися - значить згинути, зникнути. Задосить! Залишилося зламати заборони,  знищити залізну завісу. Зуміймо збагнути: зло забуття - загрозливе, згубне,  зрівнюване з загибеллю! 
Знепліднені землі знелюдніли. Задушили зловісні заколоти, збройні зачіпні  заворушення, здушили заколотників зашморгами, засланнями, заборонами,  заґратували, заховали залізними завісами, заснували заволоками, запроторивши,  закували, зчиняли звірства. Заподіяли задаваки зло злюще. Загребли збіжжя,  заволоділи заводами, з áмками, зат όками, зруйнувавши, зрівняли з землею. Замість  злаків - зільник. Закабаливши, заодно занесли зубожіння, злидні, знищення,  заґребестали заощадження. Загарбали зовсім! Зло, заподіяне зайдами, зрівнюване з  землетрусами. Зведені зносини завжди згубні. Знавіснілі заброди знищили знать,  знаних знахарів, знаменитих земляків, запоріжців, запровадили заборонені зони.  Завелося- запанувало злопам'ятство, зверхність, злоба, злість, зарозумілість,  злорадство. Заборони зовсім змусили замовкнути Зрештою загострені зносини зі  злочинцями зел ό збіднили знедолену землю. Знову залежні. Завше залежні!
Зверху зблиснула зірниця. Зоремир зачепився зором за зірку, знову зиркнув,  зосередився: знак здався значеннєвим. Знакове знамення! 
Зачекай, золота землице! Зродиш завітну зіл úну - знайдемо зн áдіб'я,  зцілимося! Завесніє - зареве Запоріжжя, збереться з зусиллями, зупинить засилля.  Зберуться завзятці, заспівувачі, заснуємо заново згуртування земляків. Зійде зоря- зоряниця! Засяє знову! Зникнуть зрештою заборони, забудуться... Зазнали  збиткувань, зла, збитків, заснули, зате збудимося! Зазирнемо за завтра. Зродяться  зв'язки! Знайдуться захисники. Західні землі з запорізькими з'єднаються!  Збудеться заповітне! Здійсниться! Заповзято зберемося, здобудемо знову. Запанує  злагода. Земле згорьована, зажди! Зоремо, засіємо зерном, закосичимо.  Завруниться, забуяє зел ό. Збунтовані, збуджені, збурені, збудемося зайд. Звершимо  заповітну забудову! Зникнуть завади! Знавці запорогіани згуртуються. Зримо:  збереться знову земляцтво! Зродяться заповітні засади, заживо захоронені!  Змінимося, зміцнимося! Загоїмо, заклечаємо зранені землі, змережимо,  заквітчаємо зелом-з áполоччю, заспіваємо заздравиці! Зберуть згуки- заклички  зірниченьок. Запанує затишок, згараздиться. Заповнимо заєва заповітним, зродимо  заповідники! Запорука - згуртованість. З задумів, заповідей зродимо здобутки,  здійснимо задумане. Здатися - значить згинути, зникнути. Згуртовано заявімо:  забродам - заськи! Зоставайтеся здорові за заграниччям! Занадто, зело зазнали  злуки з зайдами! 
Запоріжці! Зрозуміймо: забаритися - загибель. Збережімо здоров'я землі!  Знаю: зможемо зараяти! Заквітчаєшся, землице! Зберемося, зборемося зі злом  засилля, знайдемо заступництво. Зродимо звитягу задля захисту, знайдемо змогу.  Заповітна зброя захисту здатна, зуміє захистити землицю, знищити занесене зло.  Завесніє, заяріє знову знедолена земля запорізька, заспіває західноукраїнська,  закарпатська. Збудеться зворушлива злука! Звернемо з заробітків землячок, з  заслання - запоріжців-земляків, зберемо звідусіль. Заблагословиться! Зцілимо  захоплені землі. Збудимо запал-завзяття, зродимо заклики заповітного з'єднання:  забуте зродити, задумане здійснити, загнане загарбниками зволити, злагоджено  згуртуватися! Зріють задуми. Здійснимо запевнення: знищимо зар áзу забуття!  Знищмо з áраз! Знаймо загальнолюдську залежність: залежність землі. Зродімо  завдання, зокрема: здобуте закріпити, зміцнити, законно забезпечити зростання,  зміцнення земель. Завадити засиллю! Забудемо закон: злом за зло. Засудити  земними - запорізькими! - законами заподіяні зайдами злодіяння! Завадимо  забуттю, зродимо знаттєлюбність, знавецтво - заклади знань. Звернемо з  запасників-застінок, золотом запишемо знатних земляків, знаних зодчих, знахарів,  зелейників, злотників, знаменитостей, звеличимо зверхників, зухів, звитяжців -  заслужених, заборонених, загиблих, зацькованих, забутих. Закінчиться зловісне  змосковщення! Зазоріє знову! Заради завтрашнього - зарадимо!
Зайдам - зась!!!    
_______
Зефір - теплий, лагідний вітерець.
Зонà - хвороба злакових.
Зелό - дуже. 
Зелό - зелень.