8. ОВАНЕС ТУМАНЯН В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ
Сусанна Ованесян
ОВАНЕС ТУМАНЯН В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ
МИРОВОЙ ВОЙНЫ
     
     
Программа геноцида армян в Османской Турции стала осуществляться более явственно и откровенно в годы правления младотурок. Ярким доказательством этого явились погромы и резня в киликийском городе Адана в 1909 г., жертвами которых стали более тридцати тысяч армян. Новые власти, годом раньше свергшие султана Гамида Второго, с новой силой и с ещё большим рвением продолжили армяноненавистническую политику прежнего режима, став его последовательными правопреемниками. Постановления съезда партии «Иттихад ве теракки» («Единение и прогресс»), прошедшего в Салониках в 1911 г., стали судьбоносными для проживавших в Османской империи нетурецких народов, и в особенности, для армян. Во имя «заветной» цели и программы создания «Великого Турана» от Балкан до Китая предводители турецкого правительства готовы были на всё, готовы были смести любую преграду на своём пути, и первоочередной задачей в намеченной программе стало физическое уничтожение всех армян. Подходящий момент не заставил себя долго ждать. Началась Первая мировая война.
  • ЛЕТНИЙ ОТПУСК
     14- го июля 1914 г. Туманян с семьёй отправился из Тифлиса в дачную местность Цагвер (Дзагвер), чтобы подлечиться, успокоить свои нервы, физически восстановиться, ну и, конечно, чтобы наконец-то вновь вернуться к активным занятиям литературным трудом, в частности, завершить работу над пятым томом учебника «Лусабер». В душе поэт лелеял мечту и о возвращении к поэтическому творчеству, особенно, к детской литературе. Основная нагрузка по подготовке учебника к изданию ложилась на плечи Туманяна, потому что Левон Шант, являвшийся одним из соавторов «Лусабера», к этому времени, вероятнее всего, 21- го июля, отправился за границу. 
     19-го июля 1914 г. Германия объявила войну России, и весть об этом мгновенно доходит до Тифлиса. Туманян узнаёт о начавшейся войне из тифлисских газет, узнаёт сразу же –благо, почтовая связь пока еще работала чётко и оперативно, без перебоев.
     Туманян остаётся в Цагвере до 14-го августа. Там он имел встречи с молодым композитором Анушаваном Тер-Гевондяном, который в то время был студентом последнего курса юридического факультета университета и консерватории в Санкт- Петербурге. Семья Туманяна сближается с семьёй Тер-Гевондянов. Туманян часто прогуливался с Анушаваном, и в беседах часто высказывал свою большую озабоченность судьбой Комитаса. Он очень сожалел, что все его старания удержать Комитаса от зарубежной поездки так и не увенчались успехом. По совету поэта перед отъездом Комитаса из Тифлиса, с целью каким- то способом подольше удержать композитора в городе, Армянское Благотворительное Общество приняло решение о создании большого смешанного мужского и женского хора, однако соответствующее финансирование запоздало, и Комитас, так и не вняв советам и настоятельным призывам Туманяна, отправился в Полис. Беспокойство Туманяна о судьбе Комитаса было вполне оправданным и обоснованным, хотя ему ещё не могло быть известно, какая трагедия ожидает его великого друга и единомышленника. Воодушевлённый благосклонным и дружелюбным отношением Туманяна, Анушаван Тер-Гевондян сообщает поэту о своём намерении написать на текст стихотворения «Ты меня не проси» камерное произведение для вокала, скрипки и фортепьяно, а также написать симфоническую поэму на текст баллады «Ахтамар». Поэт не только одобряет и поддерживает эту инициативу Тер- Гевондяна, но и приносит несколько дней спустя рукопись стихотворения «В армянских горах». Вполне возможно, что Туманян тем самым хотел привлечь внимание молодого композитора к патриотической теме в своей поэзии, побудить его к созданию музыкального произведения о любви к Родине.
     19-го июля, когда в Цагвер приходит весть о начавшейся войне между Германией и Россией, в дачном посёлке начинается паника. Почтовая связь между городами Кавказа становится нерегулярной. Как и многие другие, Туманян также перестаёт полагаться на почту, и посылает свои письма через нарочных. В написанном в эти дни письме Степану Лисициану, который просил поэта приехать к нему для совместной работы над учебником, Туманян пишет: «Здесь воцарились страх и ужас, часть отдыхающих уехала из боязни, есть и другие уезжающие. Как раз в эту самую минуту наши соседи укладывают вещи, чтобы отправиться в путь. И неопределённость ситуации, и страх перед опасностью, и чрезмерно неустойчивое местоположение, одиночество наших домашних делает мой приезд невозможным. Каждый день здесь возникают такие новые настроения и поступают такие новости –одна тревожнее другой, что иногда люди не могут заснуть ночью. В этом проклятом месте к тому же нет ни полиции, ни стражников» (10, 209).
     В другом письме, написанном в Цагвере 23- го июля 1914 г. и адресованном Арменуи Тигранян, со свойственным светлым душам оптимизмом Туманян воспламеняется надеждой на возможность освобождения своего народа и пытается умиротвориться и успокоить всех окружающих. «Моим единственным утешением является то, что я совершенно не люблю войну, что этой войной Германия и вместе с ней милитаризм должны погибнуть или ослабнуть, а ещё вернее, Австро- Венгрия также должна получить своё наказание –как и весь эгоистический германский род; и моё русофильство должно победить. После этого, по- видимому, наступят мирные дни, и моя утопия расцвета осуществится». Ту же мысль он выражает и в приведённом выше письме Лисициану: «Единственным утешением остаётся то, что негодную Германию и Австрию разобьют как следует, и мир надолго успокоится» (10, 210).
     Несмотря на такое оптимистическое настроение, писателя ужасает мысль о том, что волны войны могут докатиться и до Кавказа. «Все мы поглощены войной. Все мы стали военными специалистами, - пишет он 18-го августа 1914 г. –Конечно, у меня нет никакого сомнения в нашей победе на западе, которая является всего лишь делом времени и больших потерь. И я ни в коем случае не пожелал бы, чтобы война была на востоке. Это было бы, скажем прямо, нашей последней тревогой и общенациональным бедствием, но поскольку и без этого армянский вопрос, вернее, вопрос турецких армян решается поражением Германии, то это было бы для нас только дополнительным несчастьем» (10, 214).
     Необходимо заметить, что в первые дни и недели войны многие были настроены оптимистично. И Туманян не был исключением. Он питал надежду, что Россия одержит победу и накажет страны, развязавшие войну, и «третьим ударом», как это бывает в волшебных сказках, наконец-то принесёт долгожданную свободу западноармянскому населению на его же исторической земле.
     Да, поэт надеялся на победу, однако пытался по мере сил и возможностей оказывать личное содействие в деле столь желанной победы над Турцией.
     До Туманяна доходят сведения, что свобода его односельчан подвергается опасности. Он узнаёт, что в середине июня 1914 г. губернатор провинции на протяжении четырёх дней был в Дсехе и распорядился об аресте некоторых людей, в том числе и Петроса, одного из самых авторитетных и уважаемых людей Дсеха (10, 205). В условиях войны ценность информации вне пределов Тифлиса значительно возрастала. Редакция «Оризона» выясняет, что вне Тифлиса газета продаётся «значительно дороже её реальной стоимости», и поэтому «редакция предлагает своим агентам принимать меры для того. чтобы пресекать подобные действия».
     Кажется, что вконец изнурённый тюремной жизнью, сильно сдавший в физическом отношении поэт, пользовавшийся в то время непререкаемым авторитетом в литературе и в общественной жизни своего народа, должен был стать всего лишь «кабинетным деятелем», патриотом «пера и бумаги». Но Туманян не боялся и не страшился ничего, не тушевался ни перед какой опасностью и ни перед каким врагом. Он был уверен, что в нём всё еще осталось достаточно сил, чтобы оказаться полезным своему народу в качестве национального деятеля. Везде и всюду отправной точкой его деятельности было постоянное самопожертвование. Никогда, ни разу и ни полусловом не обмолвившись о том, что царская Россия на протяжении многих лет подвергала его политическим преследованиям за его миротворческую деятельность и прекращение межнациональных столкновений в 1905-1906 гг.; о том, что с целью расправы над ним и многими другими видными представителями армянской интеллигенции его засадили в тюрьму, он по- прежнему изъявляет желание выступить миротворцем и своей деятельностью способствовать прекращению жестокого и бессмысленного кровопролития. Конечно, он вовсе не забыл ни о товарном вагоне, в котором его в декабре 1911 года повезли в Петербург, ни о наручниках, ни о мрачных тюремных стенах, ни о продолжительном и изнурительном судебном процессе, после которого прошло всего лишь два года и вследствие которого его расшатанное здоровье никак не восстанавливалось. Но он снова был готов к самопожертвованию.
     Обеспокоенный возможностью возобновления в условиях начавшейся войны и неразберихи новой волны межнациональных столкновений на Кавказе, с целью избежать и предотвратить эти столкновения, Туманян из своего дачного посёлка 1- го августа 1914 г. обращается с посланием к губернатору провинции Лори и Борчалу Василию Гаврилову.
     О своей готовности оказывать любое посильное содействие и желании быть полезным поэт обращается и к видному армянскому духовному деятелю Месропу Тер- Мовсисяну. «Кавказ окажется перевёрнутым вверх дном, и нам много чего предстоит сделать. И знай, что я готов на всё. Скоро приеду в Тифлис, наверное, в эти два дня, и мы должны быть бдительными и готовыми. Если я в случае смуты не пригожусь ни на что более важное, моего предшествующего опыта будет вполне достаточно, - я, несомненного, пригожусь в наших краях» (10, 212).
     Не боясь получить новые удары от царской карательной машины, Туманян заранее уведомляет о своей готовности помогать. «После нашей встречи в Тифлисе, - пишет поэт В. Гаврилову, - меня телеграммой вызвали в Цагвер, к моей семье, где я нахожусь сейчас и внимательно слежу за давно подготовленной, но вместе с тем внезапно вспыхнувшей большой войной, в которой России уготована самая важная и благородная роль. Сегодня из Тифлиса мне пишут, что возможно, на днях Турция также объявит войну России. Если эта весть подтвердится, то у нас, на Кавказе, обязательно начнутся обычные беспорядки, и будет крайне желательно, чтобы интеллигенция нашей провинции, своевременно сплотившись, объединилась вокруг Вас и приложила свои силы для сохранения мира в провинции. Если будет необходимость, и если Вы сочтёте целесообразным, прошу учесть, что я готов прийти к Вам и быть полезным моей родине, чем смогу» (10, 587-588). 
     Из своего дачного посёлка Туманян внимательно следил за всеми событиями, происходившими в общественной жизни Тифлиса, и поскольку в тот момент он связывал судьбу армянского народа с Россией, то всего лишь неделю спустя после начала войны, 27-го июля 1914 г., он приветствует митинг тифлисских армян, состоявшийся во дворе главного собора Ванка, и участвует в панихиде по первым жертвам войны. Во всех выступлениях собравшихся звучала твёрдая вера в победу и помощь России. После церковного служения духовенство, распевая шараканы и молебны, «с крестами и хоругвями», под руководством епископа Месропа направилось ко дворцу царского наместника, где епископ выступил с речью и помолился за победу русского оружия. С ответной речью выступил царский наместник Воронцов-Дашков, выразив свои большие симпатии армянскому народу, высоко оценив его верность и преданность, и пообещал сообщить о мероприятии русского царя. Митинг и шествие были инициированы и организованы одним из личных друзей Туманяна –епископом Месропом, предводителем армянской духовной епархии Грузии и Имеретии. В своём письме к епископу от 3-го августа Туманян пишет: «Мой дорогой святейший Месроп! Нам довелось стать очевидцами исключительно важных событий, кто знает, возможно, не сегодня-завтра примем в них участие.
Я очень рад, что уже сегодня заговорило здоровое историческое здравомыслие и чувство, и мой народ стоит рядом с русским народом; и я очень рад, что ты оказался первым, с крестом в руке… У нашего народа нет иного спасения» (10, 211-212). Туманян как всегда был совершенно искренен, и его русская ориентация и вера в Россию в то время были незыблемыми и неколебимыми.
Тревоги поэта о судьбах армянского народа заставляют его из дачного посёлка Цагвер 14-го августа 1914 г. вернуться в Тифлис, чтобы принять участие в работе Национального бюро и выступить со своими собственными идеями и инициативами.
И действительно, личные проблемы и неопределённость перспективы национальной судьбы в горниле мировой войны, доходящие до Кавказа противоречивые вести –всё это настолько перемешалось, что действительность стала напоминать вавилонское столпотворение –как в каждодневных заботах поэта, так и в сфере его общественной деятельности. И он всем своим душевным и физическим потенциалом, снова позабыв о своём рабочем кабинете, с головой окунулся в круговорот национально-общественной жизни.
Многие из тех армянских национальных деятелей, которые обратились в бегство, когда царская карательная машина стала фабриковать «Дашнакское дело», стали покидать приютившие их страны Европы и возвращаться на родину, на Кавказ. Это обстоятельство вселяло в поэта надежду на возможность успеха, поскольку поддержка вернувшихся политических и общественных деятелей, единомышленников могла помочь вести борьбу за освобождение западноармянского населения более организованно и целеустремлённо. Отметим в этой связи, что после своего оправдания в Петербурге, в судебном расследовании по «дашнакскому делу», поэт без конца обращался к своим скрывавшимся за границей друзьям и знакомым и всячески уговаривал их вернуться и помогать своему народу, своей родине. По этой причине в августе 1914 г. он с большой радостью констатирует известие о возвращении Ованеса Каджазнуни. «Келледжи также сообщил, что возвращается. И очень правильно поступает» (10, 214).
16-го октября 1914 г. произошло то, чего очень опасались армянские общественно- политические деятели и вместе с ними Ованес Туманян. Поэт предполагал, предчувствовал, что Турция в скором времени также вступит в войну и попытается силой решить армянский вопрос, что это приведёт к межнациональным столкновениям на Кавказе, к «общенациональному бедствию» (10, 214). Это предположение и предчувствие поэта сбылось.
2.    НЕСОСТОЯВШАЯСЯ КОМАНДИРОВКА
В сентябре-октябре 1914 г. в армянских политических кругах по инициативе Армянского национального бюро было принято решение командировать Туманяна в Россию для ведения переговоров по армянскому вопросу в официальных кругах, для ознакомления с программами России относительно Западной Армении, а также для встречи с императором Николаем Вторым. Предполагалось, что самый известный и самый народный армянский поэт и общественный деятель во время своего визита подтвердит преданность армянского народа российскому престолу, обсудит задачи участия армянского народа в войне, в частности, рассмотрит вопросы, связанные с организацией армянских добровольческих отрядов –словом, затронет все политические вопросы, волнующие армян и имеющие для них судьбоносное значение. Ещё одной важнейшей целью намечавшейся поездки Туманяна в Петербург и Москву и переговоров с правительственными кругами России было разработать стратегию защиты для армянского народа, оказавшегося перед лицом ожидавшихся и почти неизбежных бедствий и несчастий.
Решение о «северной командировке» Ованеса Туманяна было принято в сентябре. Из письма поэта от 19-го сентября, адресованного Погосу Макинцяну, узнаём, что вместе с ним в России должны были отправиться ещё два национальных деятеля, имена которых Туманян не упоминает. Поэту предстояло сперва поехать в Эчмиадзин, вероятно, для того, чтобы согласовать свои действия в Петербурге с Католикосом всех армян Геворгом Пятым. В упоминаемом письме Туманян пишет: «Решили, что я на этих днях должен вместе с другими двумя национальными деятелями отправиться на север; поеду в Эчмиадзин» (10, 217).
По всей вероятности, Туманян 14-го сентября 1914 г. принимал участие в работе съезда Армянского Благотворительного Общества на Кавказе, одним из главных пунктов повестки дня которого была организация помощи раненым воинам и пострадавшим на войне людям. В эти же самые дни в Тифлисе открываются больницы и лазареты для раненых и для заболевших заразными болезнями. Отметим, что в Тифлисе только за временной отрезок с 7-го по 16-ое сентября стремительно распространяются заразные болезни: эпидемия тифа (22 случая), скарлатины (2 случая), дифтерии (4 случая), ветрянки (3 случая), туберкулёза (7 случаев) и т.д.
Упоминание об эпидемиях находим в письме Ваана Терьяна, написанном из Петербурга во второй половине октября 1914 г. и адресованном Нвард Туманян. Терьян узнал от находившегося в Москве сына поэта Артавазда, что его отец собирается отправиться в Петербург и Москву для встречи с российским императором. Об этом же сообщил Терьяну и Погос Макинцян. В упоминавшемся письме Терьяна к Нвард Туманян читаем: «Артик в Москве говорил, что возможно Иван Фадеевич приедет в эти края, а я здесь получил письмо от Паоло (речь о Погосе Макинцяне –С.О.), в котором он пишет, что Иван Фадеевич должен приехать, чтобы предстать перед императором». В том же письме указываются и другие цели поездки Туманяна –организовать сбор пожертвований для бедствующего западноармянского населения и для противостояния всевозможным опасностям, которые таит в себе разразившаяся война. Терьян пообещал сопровождать поэта.
Возможно также, что сделанное Ов. Туманяну предложение отправиться в Петербург и Москву, встретиться с императором Николаем Вторым прямо или косвенно связано с разработанными в октябре 1914 г. программами тифлисского Армянского Национального бюро и функционировавшего под его эгидой и патронажем «Центрального комитета, помогающего пострадавшим от войны». Туманян становится членом этого комитета, и общественно-патриотическая деятельность писателя в 1914-1915 гг. самым непосредственным образом связывается с работами этой организации. Учредительное собрание комитета состоялось 5-го октября под председательством епископа Месропа Тер- Мовсисяна. Избирается центральный комитет во главе с Самсоном Арутюняном. А вице- председателем становится богатый благотворитель Константин Алиханян. Обязанности казначея возлагаются на Г.Цуриняна. Кроме выборов руководящего органа, на учредительном собрании принимается следующее постановление:
  • Просить католикоса специальным кондаком (официальное послание армянского католикоса –С.О.) призвать армянское население содействовать комитету для осуществления его цели.
  • Обращаться ко всем обществам и частным лицам, прося их помогать комитету.
  • Просить провинциальную интеллигенцию помогать городским органам самоуправления. 
Намерение Национального Бюро командировать Ованеса Туманяна в Россию оставалось в силе вплоть до весны 1915 г. Упоминание об этом находим в письме Туманяна от 19-го апреля 1915 г. адресованном Пилипосу (Филиппу) Вардазаряну. «Меня хотели отправить в Россию –вести переговоры, а также организовать сбор пожертвований; я должен был приехать в Москву, но мои личные проблемы не дают мне возможности слишком отдаляться от дома» (10, 224). Это признание свидетельствует, что согласие Туманяна поехать в Россию было связано с тем, что его собирались командировать армянские «официально- политические» учреждения, а говоря о своих «личных проблемах», поэт имел в виду свою большую многодетную семью, бесконечные семейные заботы, а также тяжёлое материальное положение, немалое число время от времени проявляющих нетерпение и беспокойство заимодавцев. Это означало, что, независимо от «командировки»  Национального Бюро, от согласования с ним политических программ, поэт должен был поехать в Россию на свои средства, а это в то время было совершенно невозможно. Поэт ещё не погасил те свои долги, которые накопились у него в процессе судебного разбирательства, чтобы доставить всех свидетелей защиты из Кавказа и других мест в Петербург.
Несмотря на то, что поездка Туманяна и его встречи с Николаем Вторым и другими высокопоставленными должностными лицами Российской империи так и не состоялись, тем не менее, уже одно то, что его имя фигурировало в небольшой делегации, отправившейся в Россию с указанной целью, свидетельствует об очень большой авторитетности поэта как национального, политического и общественного деятеля.                
3. ФОРМИРОВАНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ ОТРЯДОВ
В годы Первой мировой войны некоторые деловые поездки Ованеса Туманяна осуществлялись в рамках деятельности Армянского Национального Бюро.
Армянское Национальное Бюро было создано в Тифлисе 30-го октября 1912 г. на учредительном собрании представителей армянонаселённых регионов Российской империи, с участием делегатов из Тифлиса, Еревана, Баку, Ахалциха, Нор-Нахиджевана, Армавира, Батума и других городов. На собрании было избрано временное бюро из семи человек, так называемый центральный комитет, в составе которого были Ованес Туманян, Самсон Арутюнян, Александр Хатисян, Александр Калантар, Амбарцум Аракелян, Аветик Погосян, Никол Агбалян. Председателем избирается Самсон Арутюнян, который был давним другом Ов.Туманяна.
Туманян вместе с другими членами бюро должен был заниматься текущими делами и должен был готовить созыв нового съезда. Второй съезд состоялся 25-го ноября 1912 г. На этом съезде состав Национального бюро расширяется, и коллегами поэта становятся врач Степанян, Аршак Джамалян, Лео, Х.Африкян, А.Аргутян, А.Абелян, А.Саакян и другие. Таким образом, как уже было отмечено выше, в Национальном бюро были представлены почти все политические партии и общественные организации. Участие Туманяна в работе Бюро в определённой степени объясняется также этим обстоятельством.
Ованес Туманян был единственным писателем в Национальном Бюро. Позднее, 22- го февраля 1915 г., когда был создан новый, реорганизованный центральный комитет из пятнадцати членов, поэт снова был включён в его состав и оставался в нём вплоть до его ликвидации. В задачи Бюро входило также организовывать международную помощь армянскому населению Западной Армении. Другой задачей Бюро было достичь решения Армянского вопроса, воспользовавшись благоприятной ситуацией, возникшей в результате Балканской войны 1912-1913 гг. Если первоначально Национальное бюро занималось пропагандой Армянского вопроса, то после начала Первой мировой войны оно стало всячески содействовать созданию армянских добровольческих отрядов и групп для участия в сражениях на Кавказском фронте.
Судя по всему, Ов. Туманян время от времени имел разногласия с другими членами Бюро и вступал с ними в спор; об этом мы узнаем из свидетельства полководца Андраника Озаняна, который, говоря о русской ориентации поэта, сообщает: «Туманян с его дальновидностью понял и осознал, что армянский народ ввиду его географического положения должен связывать свою политическую судьбу с русскими. Не следует возлагать надежды на помощь и содействие с другими, дальними странами. Туманян остался в Национальном бюро и боролся с тёмными и невежественными силами, до конца оставаясь поборником своих политических убеждений; его не заботило то, что члены бюро восставали против него…».
Своим указом от 23-го июля 1914 г. Николай Второй разрешил формировать национальные, в том числе и армянские, добровольческие группы и отряды. Армянские добровольческие отряды могли оказать реальную помощь в деле продвижения на Кавказском фронте, в направлении Западной Армении, во имя её освобождения от многовекового турецкого ига. После царского указа начались переговоры Армянского национального бюро с царским наместником на Кавказе Воронцовым-Дашковым. В результате этих переговоров начался процесс формирования армянских добровольческих отрядов. Одновременно начался приток на Кавказ десятков тысяч армянских добровольцев из самых разных мест.
Россия не могла рассчитывать на формирование добровольческих отрядов из западноармянского населения. И не  только по той причине, что это были турецкие подданные, граждане Турции, но и потому, что Турция своей дальновидной политикой заблаговременно пресекла подобный возможный ход развития событий и лишила армян возможности сопротивляться. Во-первых, всех армян мужского пола независимо от возраста призвали в турецкую армию, затем начали разоружать и уничтожать их. Точно так же турки поступили и с греками. Армян переводили из фронтовых районов в тыл, использовали как рабочую силу в специально сформированных рабочих отрядах. Разоружённым мужчинам поручалась самая тяжёлая работа: строительство дорог, мостов и укреплений, перемещение грузов. Затем измождённых, изнурённых непосильным трудом и постоянным недоеданием армянских солдат вывозили группами в 50 или 100 человек под военным или полицейским конвоем из места их дислокации и уничтожали. Поэтому Россия могла надеяться только на содействие населения Восточной Армении, которое изъявляло готовность и желание принимать участие в боевых действиях. Ввиду этого по специальному распоряжению была объявлена амнистия бежавшим от политических преследований армянским политическим и общественным деятелям и видным представителям национально- освободительного движения, которые также были интегрированы в это крупное общенародное начинание.
Россия решает привлечь к делу формирования армянских добровольческих отрядов народного героя, одного из лидеров национально-освободительного движения армянского народа, впоследствии генерал- лейтенанта русской армии Андраника. Во время Балканской войны 1912 г., в совместной борьбе болгар, сербов, греков, македонцев против турецкого господства, полководец Андраник неоднократно отличался своей храбростью и самоотверженностью, своими героическими подвигами. Вокруг его имени уже сплетались легенды, и армянский полководец к тому времени уже имел множество наград, в том числе Серебряный и Золотой Крест, а также «Крест за отвагу». Большую известность Андранику снискали его героические действия в Шапи-Гарахисаре, Сасуне, где он возглавил крестьянское восстание. В районе церкви Сурб Аракелоц Андраник разбил наголо и обратил в бегство значительно превосходящую по численности регулярную турецкую армию. Имея в виду боевую славу полководца и всенародную любовь к нему, российское военное начальство шифрованной телеграммой вызвало Андраника из Варны, и после того, как он прибыл в Тифлис, 12-го августа 1914 г., узаконило армянское добровольческое движение, которое с 23-го июля находилось в стадии формирования.
Перед главнокомандущим Кавказского фронта генералом Ал. Мышляевским и его помощником Юденичем Андраник предстаёт в сопровождении епископа Месропа, Акопа Завриева и градоначальника Тифлиса Ал. Хатисяна. Андраник обещает русским генералам присоединиться к русской армии со своими четырьмя формированиями, каждое из которых состояло из тысячи воинов. Полководец Андраник, согласно предварительной договорённости с русскими военачальниками, должен был не только принять командование одним из добровольческих отрядов, но и выполнять миссию советника русского командования в ходе боевых действий.
Для русской стороны формирование добровольческих отрядов и их боевые действия имели очень важное значение. Роль армянских отрядов трудно переоценить в особенности с учётом особенностей географического положения, знания языков. По этой причине русские власти не скупились на неопределённые и ни к чему не обязывающие обещания о предоставлении автономии армянскому населению Западной Армении. Армянские национальные партии, общественные организации и вся передовая интеллигенция, поверив имперским заверениям и не имея никакой иной альтернативы, приступили к активным действиям. В Российской империи к началу мировой войны проживало более двух миллионов армян (точнее –два миллиона пятьдесят четыре тысячи), и из этого числа в царскую армию были призваны 250 тысяч армянских юношей.
Для формирования армянских добровольческих отрядов и обеспечения их оружием и боеприпасами был создан военный совет, представители которого стали проводить широкомасштабные рекрутские действия во многих армяноноселённых местах, а Армянское национальное бюро имело свои подразделения в Москве, Петербурге, Нор-Нахиджеване, Мариуполе, Баку и других городах. Ощутимую материальную помощь армянскому добровольческому движению оказали армянские комитеты Москвы, Петербурга, Баку, Тифлиса, а также Нью-Йорка, Парижа, Лондона, а оружием и обмундированием помогло царское правительство.
Добровольцы прибывали из разных городов России, Болгарии, Румынии, США и других стран. Число желающих записаться в солдаты и как можно скорее отправиться на фронт значительно превзошло все ожидания. Так, в сентябре 1914 г. уже были сформированы четыре армянских добровольческих отряда. Командирами были назначены Андраник (1-й отряд, который был сформирован в Салмасте), Драстамат Канаян (Дро, 2-й отряд), Амазасп Срвандзтян (3-й отряд, сформирован в Кагзване), Керы (Аршак Гафавян, 4-й отряд, сформирован в Сарикамыше). Позднее были сформированы 5-й отряд (командующий –А.Джанполадян), а в 1915 г. - также 6-й  и 7-й отряды. 6-й отряд возглавил Григор Авшарян, которого после его гибели в январе 1915 г. сменил Гайк Бжишкян (Гай). 7-й отряд сформировался осенью 1915 г. и во главе его встал Овсеп Аргутян. 
К концу 1915 г. общее число армянских добровольцев приблизилось к десяти тысячам. В 1915-1916 гг. добровольческие отряды оказали весьма ощутимое содействие русским войскам.
Наиболее крупным добровольческим формированием был 1-й отряд под командованием Андраника –около 1200 солдат, тогда как в других трёх отрядах было по 400 бойцов. Ещё 600 добровольцев насчитывалось в запасном подразделении, которое возглавлял Ханасори Вардан. Армянские добровольческие полки, в отличие от воинских формирований, являлись самостоятельными, автономными воинскими частями, независимыми армейскими единицами.
Для армян это добровольческое движение носило патриотический характер, поскольку его целью было при поддержке действовавшей на Кавказе русской армии освободить Западную Армению от турецкого ига. Ованес Баграмян также утверждает, что шесть добровольческих отрядов и 7-я запасная воинская часть вошли в состав русской армии «с целью освобождения Западной Армении». Между тем царское правительство преследовало только свои политические интересы –как на Ближнем Востоке, так и в Западной Армении. Россия была уверена в чувстве симпатии армянского народа и в заветные национальные устремления, связанные с возможностью освобождения исторической родины от векового врага. Именно это обстоятельство и пыталась использовать Россия для своей выгоды.
Формирование и комплектование добровольческих отрядов продолжалось. Именно с этой целью в первые дни ноября 1914 г. Туманян оказывается в Баку, куда он отправился, вероятно, в последние дни октября. Несмотря на то, что причины и цели поездки поэта не афишировались, но можно не сомневаться, что он отправился в Баку с целью оказания поддержки армянскому добровольческому движению и организации сбора пожертвований. Как всенародно известный поэт и пользующийся огромным доверием и авторитетом общественный деятель, он стремился вселить веру и надежду в освобождение Западной Армении, заражая народ своим жизнеутверждающим оптимизмом, заряжая его силой и энергией, необходимой для противостояния предстоявшим трудностям и испытаниям.
Конечно же, независимо от целей и задач, поездка Туманяна в Баку не могла оставить равнодушными армянских детей- бакинцев. Разумеется, поэт не мог принять все их приглашения, однако из корреспонденции в бакинской газете «Арев» за 3-е ноября 1914 г. узнаём, что писатель посетил бакинскую армянскую гимназию Рипсимян, где его радушно встретили представители попечительского совета, учителя, «стоявшие в коридорах парами многочисленные школьницы, в руках у многих из которых были букеты свежих цветов, чтобы преподнести своему любимому поэту». «И как только поэт появился на пороге перед дверью, - продолжает автор корреспонденции, - вся школа всколыхнулась от приветственных возгласов». Поэта приветствовал исполнением гимна школьный хор под руководством А.Маиляна. Затем прозвучали отрывки из оперы «Ануш» и «Моя песня» на стихи Туманяна. С приветственным словом к поэту обратился инспектор гимназии, а учащиеся выступили с чтением его произведений. Почти дословно приведённый в печати отрывок из выступления Ов.Туманяна не попал в десятитомное Полное собрание его сочинений, и поэтому мы приводим его здесь полностью и дословно, как его изложил корреспондент газеты «Арев». Обратившись к школьникам, Туманян сказал: «Вдохновителем армянского писателя, армянского поэта сегодня должна быть армянская школа. Сказано: воспитать мальчика –значит воспитать человека, а воспитать девочку означает воспитать мать, воспитать семью… Необходимо строить новые дома на руинах веков, и родную речь всегда нужно бережно хранить. Ваши учителя ведут вас не завоёвывать страны, новые земли, а добиваться духовных завоеваний, и они открывают перед вами двери просвещения. Армянский писатель, армянский поэт всегда воодушевляется, видя то строение, над которым будет трудиться всё поколение». Как отмечается в уже цитированной корреспонденции, «учащиеся, воодушевлённые словами своего сердечного друга, снова всколыхнули школу приветственными возгласами».
3-го ноября 1914 г. поэт пишет и через два дня публикует в газете «Арев» стихотворение «Последняя тревога». В этом стихотворении Туманян, сказав о совместной борьбе армянских и русских воинов против Турции –«старого дракона», опосредованно призывает не поддаваться на провокации, поскольку надежду на спасение он видел в национально-освободительной борьбе армянского народа при поддержке России. На борьбу «со старым драконом» вышел армянский воин, храня в душе «древние надежды и вековое волнение», и вместе с ним –«северный орёл», который, летя над армянскими горными вершинами, должен был вести за собой «судьбу и завтра армянина».
В этот момент помощь России –«северного орла», виделась поэту довольно реальной и осуществимой, а подвиги и победы Андраника и армянских добровольцев на полях сражений становились для него источником оптимизма и веры в близость и возможность конечной победы. Примечательно, что в первом научном издании собрания сочинений поэта стихотворение «Последняя тревога» было опубликовано без третьей и пятой строф. Сегодня трудно утверждать наверняка, в чём именно кроется причина этого: в нежелании издателей представить эти строки массовому читателю, тем самым защитив Туманяна от возможных нападок и очередных обвинений в националистических настроениях, или же эти строки вырезала ножницами цензура. Однако очевидно, что в третьей строфе речь идёт о судьбах наших западноармянских собратьев («полумёртвые страдальцы»), об армянских добровольческих отрядах («самоотверженные группы»), о нашем накопившемся многовековом гневе и борьбе.
Концовка стихотворения, в которой говорится о том, что «северный орёл» сыграет решающую роль в исторических судьбах армянского народа, в его завтрашнем дне, вызывает ассоциации с концовкой публицистической статьи поэта «Третий удар». В статье возможность решения неразрешимого «Армянского вопроса» также связывается с северным великаном. «Третьим ударом северный великан –великая Россия –решает старый, кровавый вопрос армянского народа, обеспечивает его будущее и ведёт его к братству свободных народов» (7, 159).
Без вышеупомянутых двух строф остаётся не совсем понятным, кто же этот «старый дракон», против которого вышел сражаться армянский воин, хранящий в душе «древние надежды и вековое волнение», и спешащий ему на помощь «северный орёл», которому суждено сыграть важную роль в судьбе армянского народа, в его будущем. Эти же настроения выражены в статье «Древнее слово», которую поэт написал, по всей вероятности, в эти же самые дни, хотя она  была опубликована в иллюстрированном литературно- художественном приложении к «Оризону» от 23- го ноября 1914 г.
Весть о пребывании Ов.Туманяна в Баку в газетах Тифлиса публикуется с большим опозданием, только 7-го ноября, причём авторы корреспонденций старательно обходили вопросы, связанные с действительными политическими целями и задачами поездки, и подчёркивали только посещение писателем гимназии и оказанный ему исключительно тёплый приём.
В завершение остаётся только добавить, что поездка Туманяна в Баку вызвала большое воодушевление у всего армянского населения города, и писатель преуспевал как в организации сбора пожертвований в пользу западноармянских беженцев, так и в формировании армянских добровольческих отрядов. В этом смысле, конечно, важную роль сыграло его воодушевлённое выступление на встрече с армянской общественностью. Во многом благодаря Туманяну 5-го ноября из Баку на фронт  отправилась большая группа армянских добровольцев.
Вернувшись в Тифлис, Туманян начинает готовиться к новой поездке, на этот раз уже не в тыл, а в самое пекло военных действий –на Кавказский фронт.
Top