Телефон зазвонил резко, противно и неожиданно, так как был
отключен три месяца назад за неуплату. К тому же было рано, часов
двенадцать, и я, причисляющий себя к творческо-креативному
гламурному бомонду, то есть к безработным иждивенцам, ещё спал.
- Масюкевич, Максим Александрович? – голос в трубке был тоже
резкий, противный, но властный.
Я ответил, что я это я.
- Вас беспокоят из администрации президента России, моя фамилия
Татаринов. – продолжил голос.
- А президента России как фамилия? – спросил я.
- Мы вам телефон не для шуток подключили, Максим Александрович.
– в голосе послышались стальные нотки: - Дело в том, что ваш дом
очень удобно расположен. У вас же Первомайская, тридцать семь?
Я кивнул.
- Первый этаж?
Я снова кивнул.
- Всё правильно. Ваш дом единственный, стоящий в глубине. Можно
отследить подъезды, плюс спортплощадка, детская площадка, он это
любит, в общем, по нашему мнению и мнению охраны, идеальный вариант.
Запоминайте – через неделю к вам неожиданно для вас, для нас и для
всей страны в гости заедет президент. – Татаринов немного помолчал и
продолжил: - Будет проезжать мимо и заедет. Вы понимаете, какая это
честь и, в тоже время, ответственность?
Я задумался. У меня вчера в гостях Марат был, одноклассник, вот
это была ответственность, не знаю, правда, насчёт чести. Сто
двадцать килограмм живого веса, постоянно норовящие упасть то на
стол с напитками, то на аквариум с рыбками.
- А как я его узнаю, президента вашего? – наконец спросил я.
- Во-первых, не только нашего, но и вашего тоже, - ответил
Татаринов: - А, во-вторых, вы что, не знаете в лицо президента
страны? Телевизор у вас есть?
Телевизор у меня был, но работал как тумбочка, что-то с ним
случилось лет пять назад, а мастера вызвать нет ни времени, ни
желания, ни денег. Я так этому Татаринову и ответил, особенно упирая
на отсутствие денег.
- Хорошо. Через час к вам заедут наши сотрудники, ожидайте. А я
приеду вечером, побеседуем.
Через час у меня под окном припарковалась неприметная «Газель»
с надписью «Школьные завтраки», из неё вышли несколько человек и, не
обращая внимания на домофон, зашли в подъезд. Я не стал дожидаться
звонка, открыл дверь и сразу получил замечание.
- А вот дверь, Максим Александрович, без звонка больше не
открывайте, - сказал стоящий первым усатый мужчина в очках и зашёл в
квартиру: - С сегодняшнего дня у вас не личная и приватизированная
жилплощадь, а, понимаешь, государственный объект. Теперь
здравствуйте. Меня зовут Сергей Леопольдович, я ваш куратор на эти
семь дней. И ещё насчёт двери. Вообще до визита президента к ней не
подходите. Вы кого-то ждёте?
- Вас ждал. – честно ответил я.
- Это приятно, нас, понимаешь, мало кто ждёт. – Сергей
Леопольдович хмыкнул и продолжил: - Познакомьтесь.
Из моей комнаты вышла миловидная женщина с холодным взглядом и
улыбнулась. От её улыбки у меня в голове застучал ледоруб Троцкого,
под окном проехал грузовик режиссёра Михоэлса, а про то, как она
оказалась там, где я недавно в одиночестве спал, я решил вообще не
думать.
- Татьяна Борисовна, - представилась женщина: - Сестра вашей
жены.
- Э… - сказал я, а заговорил опять Сергей Леопольдович:
- Президент захочет попить чаю с плюшками, кто его будет
угощать? Вы умеете печь плюшки? А стол, понимаешь, накрыть, тут же
будет телевидение, первый канал, второй, журналисты… И что у вас с
ванной, вдруг он захочет руки помыть…
И Сергей Леопольдович пошёл в сторону ванной.
- А насчёт жены… - кинулся я вслед за куратором: - Я же вроде
как…
- Успокойтесь, Максим Александрович, - остановила меня
новоявленная родственница: - Ваша жена появится через минуту и
только на неделю, очень симпатичная девушка Лена. И давайте на «ты»,
нам работать вместе. Я, кстати, приехала из Балашихи, в гости к
сестре. Работаю в страховой компании, менеджер. А вот и Лена.
Моя жена действительно оказалась симпатичной высокой блондинкой
и я по привычке решил пошутить по поводу отдачи супружеского долга.
К счастью, пошутить мне не дали.
- Майор ФСО Круглова. – сказала блондинка и ледоруб Троцкого
снова застучал в моей голове, и где-то вдалеке заиграл радиоприёмник
барда Галича, а шутить расхотелось навсегда: - Прикомандирована к
вам в качестве супруги. Показывай, муж, кухню. Осваиваться будем…
Остаток дня мы осваивались, а вечером, как и обещал, приехал
Татаринов. С ним приехали рабочие, сразу приступившие к ремонту
ванной, и почти новый телевизор. Татаринов осмотрел квартиру,
поговорил наедине с моими родственницами, с Сергеем Леопольдовичем
и, видимо, остался доволен. Потом он подарил мне портрет президента
в красивой рамке и мы сели пить чай с плюшками. Плюшки были вкусны,
чай сладок, но я не обратил на это никакого внимания. Я смотрел на
телевизор, на прекрасный плазменный телевизор в серебристом корпусе
со встроенным ДВД, с диагональю…. Да это не важно, важно другое -
оставят ли его мне после визита, ведь мой старый телевизор они уже
вынесли на помойку? Или он на балансе ФСО и они возят его по всем
квартирам, которые посещает президент? А может, это вообще личный
телевизор президента?
- О чём вы думаете, Максим Александрович? – вдруг спросил
Татаринов: - Вам не нравятся плюшки? Или вы не хотите помочь нам, а,
значит, и своей Родине?
И вновь застучал в голове ледоруб Троцкого, и раскрылся
отравленный зонтик болгарина Маркова. Я решил оставить вопрос о
телевизоре на потом, откусил плюшку и ответил:
- Плюшки нравятся. Помочь хочу. Просто я подумал, что есть
более достойные люди… Вот надо мной, Паша и Маша, он банкир, она
домохозяйка, двое детей… Я у них взаймы часто беру…
- Второй этаж не подходит. Он там будет как мишень в тире. К
тому же президент страны в гостях у банкира это не очень правильно,
ему ж взаймы не нужно. А семья хорошая, мы знаем. Итак, президент
приедет к вам ровно в десять утра и пробудет пятьдесят три минуты…
- У нас здесь по утрам пробки… - вставил я.
- В это утро пробок не будет. – твёрдо сказал Татаринов: - Да,
совсем забыл – вам знакома гражданка Вережанская Виолетта Павловна,
пятидесятого года рождения?
- Да, знакома…
- Шла к вам, мы попросили этого не делать. Проживёте неделю без
гражданки Вережанской, к тому же пятидесятого года рождения?
- Проживу, конечно. Телевизор буду смотреть…
Мой слабый намёк остался без внимания и Татаринов, достав из
портфеля какие-то бумаги, продолжил:
- Вот запись вашей непринуждённой беседы с президентом. Главное
– вам, как представителю творческой интеллигенции, нравится
отношение президента к культуре, поэтому вы поддерживаете все его
начинания. Вот список начинаний. Теперь жалобы. Их у вас одна – вы
недовольны ростом тарифов ЖКХ, он отвечает, что только что подписал
указ… Ну, словом, как всегда отвечает. Вот текст жалобы. Дальше
наша-ваша жена наливает чай, угощает президента плюшками, которые
сама испекла, президент пьёт, благодарит, встаёт, спрашивает, есть
ли у вас какая-нибудь личная просьба к нему, как к президенту
страны. Тут важно – вы отвечаете, что есть. Потом излагаете эту вашу
личную просьбу, вот, кстати, и её текст. Президент говорит, что он
вас услышал, это такая специальная фраза для подчинённых, снова
благодарит за плюшки и уезжает, а вы с чистой совестью приглашаете
постаревшую ещё на неделю гражданку Вережанскую. Всё понятно?
- Понятно. – ответил я и взял отпечатанные листки с
начинаниями, жалобой, личной просьбой и непринуждённой беседой: -
Это всё наизусть учить?
- Вы, Максим Александрович, сами как думаете? – спросил
Татаринов с интонацией, от которой застучал, застучал в голове
ледоруб Троцкого, а перед глазами закачалась петля поэта Есенина.
Спалось мне в эту ночь плохо. Во-первых, жутко храпели на своих
раскладушках моя жена майор ФСО Круглова и её сестра из Балашихи,
чьё звание я так и не узнал, а, во-вторых, два молчаливых мужика,
дежурившие в прихожей, каждые полчаса заглядывали в комнату и
обводили её тяжёлым взглядом. Проснувшись с ощущением лёгкой
арестованности, я посмотрел на президента в красивой рамке,
поздоровался с ним и вышел на кухню. Жена-майор уже приготовила
завтрак, сестра жены мыла сковородку, два молчаливых мужика в
прихожей сдавали дежурство двум другим молчаливым мужикам, а за
окном… За окном творилось необыкновенное. Свежевыкрашенным фасадом
сиял дом напротив. Вокруг детской площадки за ночь выросли голубые
ели, а на самой площадке дети с радостью катались на аттракционах,
вывезенных, судя по всему, из Диснейленда. На спортплощадке играли в
футбол ребята в костюмах-тройках и тёмных очках, переговариваясь
между собой по рациям. Подтянутые, голубоглазые и светловолосые
дворники мыли шампунем только уложенный асфальт, а молодые мамы с
пустыми колясками походили одновременно и на представительниц
женской сборной России по самбо, и на участниц конкурса красоты.
Редкие прохожие в плащах и шляпах совершенно не были похожи на
прохожих, а выглядели, если честно, как сотрудники ФСБ. Но я не стал
об этом никому говорить и сел завтракать.
А через неделю, наконец, наступил день визита. В пять утра меня
разбудила собачка спаниель, деловито обнюхивающая комнату, и её
хозяин, делающий тоже самое. С кухни доносился аромат
свежевыпеченных плюшек и, дождавшись, когда человек с собакой
обнюхают каждый сантиметр из моих жилых метров, я встал, дружески
кивнул портрету и пошёл бриться-умываться, повторяя про себя давно
выученный текст беседы с президентом. Потом я пил кофе, получая
последние инструкции и наставления, надевал новый спортивный костюм
и помогал прибывшим заранее телевизионщикам расставлять их
аппаратуру, которая, кстати, расцарапала мне весь линолеум. А ровно
в девять часов пятьдесят восемь минут моя квартира замерла и во двор
въехал кортеж президента.
Президент оказался приятным, улыбчивым и вполне свойским,
извинился, что заехал без предупреждения, с удовольствием ел плюшки,
много шутил про президента США, рассказал анекдот про борьбу с
коррупцией, чем ужасно рассмешил мою жену-майора и её сестру,
спросил у меня совета по поводу реформирования госструктур и
внимательно выслушал жалобу на рост тарифов ЖКХ. Ответив точно по
сценарию, что он только что подписал об этом указ, президент съел
пятую плюшку, встал и спросил, глядя в глаза мне и одновременно в
объективы всех телекамер:
- Ну а какая-нибудь личная просьба ко мне, как к…
- Есть. – твёрдо ответил я, недослушав президента и ледоруб
Троцкого взбесился в моей голове, и в лицо уже летела струя
цианистого калия националиста Бандеры: - Есть. Вы мне телевизор не
оставите?
Проснулся я от непривычной тишины, но, к счастью, в своей
кровати. Первое, что я увидел, был мой старый телевизор, стоящий на
своём месте и выполняющий роль тумбочки. На нём лежало
письмо-уведомление о повышении тарифов ЖКХ в два раза. Я вскочил и
выбежал на кухню. Нет, никаких следов визита президента не было,
даже крошек от плюшек, даже царапин на линолеуме от телевизионной
аппаратуры, да и за окном… За окном всё было как всегда - на
спортплощадке выгуливали своих собак соседи, гортанно
переговаривались дворники-хлопкоробы, а на детской площадке, на
качелях, поставленных ещё пленными немцами, сидела пара алкашей с
бутылкой. «Как же так…» - подумал я, а вслух сказал:
- Как же так? Что ж это за власть такая, которая обманывает
свой народ даже во сне? Власть подлецов во главе с президентом,
который богатеет на бедах своего нищего народа! Указ о ЖКХ он
подписал… Нет, только переворот, только революция спасёт эту страну
от гибели! И если надо возглавить это революционное движение, то я…
В комнате раздался непонятный звук, как будто что-то
упало-разбилось и одновременно зазвонил дверной звонок. Я пошёл
открывать, по дороге заглянув в комнату, и… Холодная липкая струйка
медленно протекла по спине, а ужас заставил закрыть глаза. На полу,
в осколках от разбитого стекла, лежал подаренный Татариновым портрет
президента в красивой рамке. В дверь продолжали звонить, и я уже
знал, кто за ней стоит, сжимая в руках ледоруб Троцкого. На ватных
ногах я добрёл до двери, сказал последнее «прощай» своему отражению
в зеркале, повернул ключ, зажмурился и прикрыл голову в ожидании
удара. Но удара не последовало.
- Ты чего? – раздался голос Вережанской Виолетты Павловны,
пятидесятого года рождения и я открыл глаза.
Действительно, это была Виолетта Павловна, удивлённо глядящая
на меня, а у её ног стояла запечатанная коробка с плазменным
телевизором со встроенным ДВД.
- Опусти руки и занеси телевизор. – скомандовала Виолетта
Павловна.
- Откуда он у тебя? – слабо спросил я.
- Государство подарило, на сорокапятилетие трудовой
деятельности. Там, на коробке, и наклейка специальная.
Действительно, на коробке была яркая наклейка с надписью «В. П.
Вережанской в честь 45-летия трудовой деятельности на благо
государства от этого государства».
- У меня же два телевизора есть, этот решила тебе отдать, а то
живёшь, как в пещере, ни одного сериала не видишь. – продолжала
говорить Виолетта Павловна: - С тобой и обсудить скоро нечего будет…
И я занёс коробку в квартиру.
Вечером мы лежали и смотрели «Новости». Показывали президента
страны, который в каком-то городе зашёл в гости к простым людям и
долго с ними беседовал, угощаясь плюшками. Простые люди, кстати,
были очень похожи на моего куратора Сергея Леопольдовича и майора
ФСО Круглову. Хотя, может, мне это лишь показалось…
- Всё-таки хороший у нас президент и государство хорошее. Всё
для народа делают - телевизоры дарят, плюшки едят… - пробормотала в
полусне Виолетта Павловна: - Правда ведь?
Я вспомнил про яхты олигархов и про нищих пенсионеров, вспомнил
про вымирающие деревни и про пятиэтажные коттеджи чиновников, про
тарифы ЖКХ и про зарплату начальника этого ЖКХ… Но ледоруб Троцкого
стучал в моей голове, ледоруб Троцкого, и так уютно бубнил со стены
новый телевизор…
- Правда. – громко ответил я не только Виолетте Павловне и,
посмотрев на портрет президента в красивой рамке, добавил: - Завтра
надо стекло вставить. И рамку подороже купить, из красного дерева с
золотым напылением.
Я очень надеюсь, что меня услышали и я буду жить долго. По
крайней мере, дольше, чем Троцкий. Мужья майоров ФСО должны жить
долго и счастливо. Хотя бы в своих снах…
|