Верлибры и не только. Подборка стихов

***

Ты, конечно, вне критики, Господи,

И дела твои, все твои замыслы

Выше нашего понимания,

Я, конечно, лишь глина и прах,

И не мне поучать Тебя, Боже,

Но если бы Ты записал

Свои Заповеди и законы

Не на каменных плитах, скрижалях,

А вложил бы их в виде чипов

В наши души и наше сознанье,

В наше сердце, в молекулы крови

Или в глину и прах нашей плоти,

Если б Ты закодировал нас,

Мы бы не были так непослушны,

Мы бы не были жестоковыйны,

Мы не лгали бы и не крали,

Почитали б Тебя и родителей,

Не желали бы жен своих ближних,

И, что самое-самое главное,

Не могли б никого убивать.

Я, конечно, лишь глина и прах,

И не мне поучать Тебя, Боже…

***

Чтобы рай был похожим на рай,

Мало тихой зеленой поляны,

Мало солнца и мало тени,

Мало сосен и мало прохлады,

Мало чистой болтливой речушки,

Мало спелых черешен и яблок,

Нужно также, чтоб вам было десять,

Нужно также, чтоб не было смерти,

Чтобы были стрекозы и бабочки,

Были мама и папа здоровы,

Чтобы девочки были с косичками,

Чтоб смотрели влюбленно на вас,

И чтоб вы с восхитительной ловкостью

Для девчонок ловили кузнечиков…

Можно выкинуть что-то, но только

Рай не будет похожим на рай…

***

Сижу, с упоеньем смотрю,

Как на теннисном корте

Порхают, как пестые бабочки,

Две соперницы-теннисистки.

Смотрю, не могу оторваться.

Такое зрелище, что даже хлеб не нужен.

Красавец корт, красавицы спортсменки,

И фейерверк красивых комбинаций…

Ну просто праздник

Для души и глаз!

Но непременно кто-нибудь найдется,

Кто проворчит, кто пробурчит под нос:

“Кому он нужен, этот глупый теннис,

Когда на свете столько сериалов!”

***

Не знаю даже, как сказать об этом.

Меня уже давно грызет вопрос -

Каким это образом спортсменки –

Бегуньи, прыгуньи, пловчихи,

Баскетболистки и воллейболистки,

Гимнастки, фигуристки, теннистки –

Участвуют во всех соревнованьях,

Не пропуская ни одно из них.

Неужели у них никогда

Не бывает критических дней?

Я понимаю, спрашивать об этом

Не очень-то красиво и этично,

Но знание, как говорится, сила.

А то получается так,

Что жизнь прожил, как поле перешел,

Всю жизнь с прилежаньем учился,

А помереть придется дураком…

***

Ненавижу пенсне.

Даже слово “пенсне” ненавижу.

Оно, это слово,

В моем сознании ассоциируется

С Лаврентием Берией.

Глупо, - вы скажете.

Сам понимаю, что глупо.

Понимать – понимаю. Но все же

Ненавижу пенсне.

Даже слово “пенсне” ненавижу.

***

Ну что за прелесть

Этот женский теннис!

Как дефилируют

Красавицы по корту!

Как грациозно

Каждое движенье!

Не знаю, право,

Зрелищнее спорта.

***

Как-то иду и вижу:

Какой-то невзрачный,

Маленький, плюгавенький котенок

С важным и озабоченным видом

Переходит от дерева к дереву

И обрызгивает стволы.

Свою территорию метит.

Это ж надо! – такой вот заморыш,

От горшка два вершка,

Спит и видит себя леопардом,

Или, может, уссурийским тигром…

Одного не учел наш котенок:
Это только в мире людей

честолюбивые кошки

нередко становятся львами,

тиграми и леопардами.

***

“Как вам потеется?” –

Приветствовал я как-то

на древнеримский лад

знакомого министра.

Ответ министра был не адекватен:

“Да как вы смеете! Невежда! Неуч! Хам!

Что за народ – одно сплошное быдло!”

Ну что я мог сказать ему на это?

Я был сама учтивость:

“O tempora, o mores!”

А что поделаешь, порой бывает так,

Что мечешь бисер и перед министром…

***

Глазами сердца

Я проникаю сквозь толщу

Вечных льдов Арарата

И вижу останки Ковчега.

Но засевший в сознании скепсис

Каждый раз тут как тут:

Вскакивает как ванька-встанька

И вопрошает:

- А где доказательства?

И мне ежедневно приходится

Улаживать бесконечные конфликты,

Бесконечные свары и ссоры

Между глазами сердца

И засевшим в сознании скепсисом.

Вы даже представить не можете,

Как это мне надоело!

***

Богатые бездари

Живут себе припеваючи

И совершенно не комплексуют

Из-за отсутствия дарованья.

Талантливые бессеребренники

Вечно ноют, едят себя поедом,

Всю свою жизнь сокрушаются

Из-за нехватки денег.

Господи, а давай-ка вместе

Посмеемся над ними:

Ты со своей высоты –

Добродушно и весело,

Я же, как все бессеребреники,

Сокрушаясь и пряча слезы…

***

Я назвал багульник

Богохульником.

Багульник смертельно обиделся.

“Ради сомнительной рифмы

Ты играешь с моей репутацией

И несешь несусветную чушь.

А раз так,

Ты поэт - несусвет”.

И тогда я назвал одуванчик

Самостелющимся диванчиком,

И одуванчик так долго смеялся

И так расчихался, что лопнул.

И на лужайку устремились парашютики.

Вот видишь, багульник,

Какой я поэт-несусвет…

***

Не бросайте меня в огонь –

Я в огне не горю.

Не топите меня в воде –

Я в воде не тону.

Не бросайте меня со скалы –

Мне крылья упасть не дадут.

Я – не сгорающий и не тонущий,

Хоть и хрупкий, порочный, непрочный.

Я исчезну, как вид:

Все поэты теперь исчезают.

У поэтов – одна всего жизнь,

И поэты – совсем не живучи.

Если ищете смерти моей,

Если вам непременно нужно,

Чтобы я замолчал,

Чтобы я замолчал навсегда,

То не нужно огня и воды,

И не нужно высокой скалы:

Вам достаточно просто

Опутать меня паутиной

Своего равнодушия;

Вам достаточно просто

Отравить меня бездуховностью.

В равнодушии и бездуховности

Нет кислорода, который

Нужен для жизни стихов.

***

Нам сказали: живите, как можете.

Ведь для нас теперь – трудное время.

Мы кормили терпение с ложечки,

И лишенья дышали нам в темя.

Нам сказали: живите надеждами,

Только нам шиковать не мешайте.

Что ж, шикуйте, - сказали мы вежливо.

Мы потерпим. Вы тоже мужайтесь.

Нам сказали: “На что вы надеетесь?

Уезжайте в богатые страны”.

Мы сказали: “Мычите – не телитесь.

Не дождетесь: напрасны старанья”.

Нам сказали: “Не будьте занудами.

Все равно, ничего вам не светит”.

“Обойдемся”, - сказали мы буднично.

Мы ведь слов не бросаем на ветер.

Нам сказали: “Ну что вы всё ропщете?

Вечно хаете нас – и прилюдно”.

“Мы пригрели врагов доморощенных”, -

Им ответили мы дружелюбно.

Нам сказали: “Мы ваши правители.

Худо-бедно, а все же вас кормим”.

“Нет, вы – сорные травы-вредители.

А сорняк нужно выдернуть с корнем”.

***

Время от времени

С самого дна моей памяти,

Из самых отдаленных его глубин,

На поверхность всплывают

Лица давних знакомых.

Они с улыбкой смотрят на меня:

“Сколько лет, сколько зим!”

Да, действительно, сколько лет!

Да, действительно, сколько зим!

Почему они вдруг меня вспомнили?

Почему о себе вдруг напомнили?

Впрочем, это не так уж и важно.

Гораздо важнее то,

Что на самом дне моей памяти,

В самых отдаленных его глубинах

Живут себе, поживают

Лица давних знакомых…

***

Вам когда-нибудь приходилось

Ломиться в открытую дверь?

Даже не думайте пробовать.

Это просто немыслимо глупо.

Я как-то раз попытался –

Сам себя насмешил.

Нет, вы вдумайтесь только –

Ну как это можно ломиться

В настежь открытую дверь?

Ведь чтобы куда-то ломиться,

Нужно, чтоб было препятствие,

Хоть какое-то сопротивление.

А открытая дверь –

Это же пусто-пусто.

Никакого тебе препятствия,

Никакого сопротивления.

Поэтому каждый раз,

Когда мне нужно ломиться в дверь,

Я эту самую дверь

Предварительно плотно закрываю,

И лишь после этого

Начинаю в нее ломиться.

А ломиться в открытую дверь –

Это последнее дело.

***

Наш участковый врач –

На удивленье прелестная женщина.

И я, неловко и неуклюже,

Каждый раз подношу ей

Большой букет

Своих болезней, болячек и недугов…

***

- Ах, какой замечательный,

Фантастический просто удар! –

Ахнул теннисный  комментатор,

Откликнувшись эхом

На ликованье трибун.

- Аут! – запоздало воскликнул

Линейный судья,

И сразу же все приуныли.

Можно было подумать,

Что кто-то на весь стадион

Испортил воздух…

***

“Небо, снимите шляпу! –

Я иду”, - гордо сказал поэт,

Все перед ним расступились,

Сняли перед ним свои шляпы,

И вписали его имя

В анналы мировой поэзии.

Затем поэт снял шляпу

Не перед небом,

А перед временщиками,

И так никогда и не вышел

За пределы своей эпохи.

***

Старик сидит на скамейке,

Впитывает в себя солнце

И смотрит с улыбкой, как в луже

Плещутся воробьи.

- Смерть, неужели ты можешь

Даже это отнять у него?..

***

Аквариум, в котором я живу,

Зовется Нью-Йорком.

Здесь много очень высоких

Водорослей и планктонов.

Их зовут небоскрёбами.

В моем аквариуме

Толпятся, снуют, копошатся,

Задыхаются в затхлой воде

И с занятым, очень серьезным

Видом бегут взад-вперед

И пялятся друг на друга

Сумасшедшие вроде меня,

Такие, как я, идиоты. 

И никому невдомёк,

Что в загаженном этом аквариуме

Давно уже необходимо

Поменять воду.

***

Корова вышла на сцену,

Съела охапку сена

И под бурные аплодисменты

Превратила траву в молоко.

- Подумаешь, тоже мне фокус, -

Сказал я, взобравшись на сцену,

Превратил молоко в мочу,

Содрал с коровы семь шкур,

И оставил от бедной бурёнки

Одни лишь рога и копыта.

Я – царь природы. Господин природы,

Я всё могу. Я это доказал.

Я самый совершенный разрушитель

Великих замыслов, величественных планов

Творца Вселенной…

***

Мрамор под резцом Родена

Артачился, брыкался, чертыхался;

Он никак не хотел становиться

Послушным и безвольным изваяньем –

“Не хочу быть шедевром – и баста!”

Мрамор вообще не хотел

Никем и ничем становиться;

Мрамор хотел оставаться глыбой,

Неотёсанной и бесформенной.

В общем, мрамор хотел оставаться

Самим собой.

Но скульптор смотрел на мрамор

Взглядом плотоядного вожделения.

Мрамор был не обуздан и зол;

Он был тигром, был львом, был мустангом,

Но в руках у Родена

Резец был кнутом и хлыстом,

Скульптор был терпелив и настойчив,

И мрамор, немного ещё побуянив,

С тяжёлым вздохом всё же согласился

Стать шедевром искусства.                        

***

Для фанатов футбола

Жизнь измеряется не годами,

А чемпионатами мира.

Средняя жизнь фанатов –

Пятнадцать чемпионатов.

***

Змеиный яд в малых дозах –

Лекарство.

Я был бы не прочь подружиться

С шаровой молнией,

Но я знаю, у неё проблемы

С чувством меры.

***

Для того, чтоб взобраться

На вершину высокой горы,

Нет ни сил, ни дыханья.

Мое сердце осталось там,

А я стою у подножья

И тоскую по сердцу,

До которого мне не добраться.

***

Ласточки мечутся в небе не зря.

Значит, будет гроза.

Сердце мечется в клетке грудной.

Значит, скоро на упокой.

***

Океан очищает себя.

Небо тоже себя очищает.

Я выстирал душу сегодня,

И стала душа океаном.

Я небом себя ощущаю.