Безмятежное поприще (лирический цикл)

***

В саду я детства разгляжу до щёлки -

Тот самый деревянный тротуар.

А по ступенькам - смуглая девчонка:

Калитка, плиты, гравий, зимний парк.

Сказать: "Мечта!" - зажмуриться и вспомнить,

Что всё пришло не нынче, не вчера.

Ветров в ночах неугомонна повить,

Хоть то не поверяют дочерям.

Нас долго берегут от спуда веры

В потусторонний, знобкий, топкий мрак.

Как холодно в рассветах - и теперь мне -

На девяти расшедшихся ветрах.

А всё дано по памяти с надеждой,

По датам в отрывных календарях.

Событья, по большому счёту, те же,

Те ж краски - на амвонах-алтарях.

Вершится та же тайна в запрестольях,

На совесть вытесан иконостас.

И горлицы - как никогда дотоле,

И Бог - навеки смертных не предаст.

Преображённый купол - светит в окна,

И мир непостижим - что ни учи.

Я выхожу на новую дорогу,

И бубенцами - медные ключи.

Всеподнавязшей песней - льётся время,

И шелестят, чтобы пропасть, шаги.

Тенями всхохлится пред Богом бренность;

Неугомонно мысли высоки.

Звенит бумагой тетива в заплечье,

И метит в звёзды тонкая стрела.

Мир - разделенье на идеи-вещи,

Хоть память - свежий очерк обрела.

И внаугад листаются страницы

Бегущим из-под спуда сквозняком.

И с миражом уравнивая лица,

Бессмертна вязь мелодий и снегов.

Калейдоскоп мгновенья беспричинен,

И не измыслить Богом данный сон.

В саду  ли память сойкой раскричится;

Мотив ли встрепенётся,  невесом...

Три снежных дня - коросткою - за зиму,

Причерноморье первых детских лет.

И бриз - как брызги цедры апельсинной,

И о причал бетонный - мерный плеск.

Античных  сказок зыбкая граница:

Мглу будоражат - чаек вожаки.

Околыш алый, крапчатый гранита -

И в пирсах отдающие шаги.

Мир торкнется на краткое мгновенье -

Навек, как парус, в рёбрах замерев.

Как с дальних нарубежий мановенье,

Со смутных дельт необъяснимых рек.

Швартуются в портах нездешних шхуны,

Дрейфуя на ржавелых якорях.

И капают отвеснее секунды,

И знает правду про себя моряк.

Зимовье корабельных привокзалий,

Тугие, гомонящие шторма.

Сверяясь сном всё реже с небесами,

Стремится вон - беспечная корма.

***

                                                Странной речью словно приморозила,

                                                Чёрный омут глаз не отвела.

                                                Надкусила яблоко - и бросила.

                                                Понимаешь? Вот и все дела.

                                                                             Л.Давыдова-Богданович,

                                 коллективный  сборник  женской лирики"В саду моих мечтаний" 

Одуматься, вернуться, осмотреться;

Опомниться, очнуться, двинуть вспять.

На пламенах высоких отогреться;

Реванши над потусторонним - взять.

И избежать минутных сожалений,

Понять, что упованья - Бог воздвиг.

И посмотреть на бренность - ошалелей,

И натоптать маршрут обратно - вмиг.

Идут весомей летние стихи мне -

Про то, чего меж нас - в помине нет.

Боль высказать - лишь под епитрахилью -

И отозваться на искомый свет.

Всё по местам расставит вновь - измена.

К чему - вопросы неотступных глаз?

Зеркальный омут замутить не смея,

Я сознаЮ привычных цену ласк.

И чувствую - смиреннее и тоньше,

Дней монотонность - праведней взыщу.

Соблазны нестерпимые - piu dolce! -

И в исповеди высказать стыжусь.

Таков несменно омут черноокий:

Чего-то жаль, но мир куда вольней.

О, броситься архангелам бы в ноги!

Земь - велика, соблазнов рой - на ней.

Объявит тайны - медленное время,

О незамолчном - разгласит полней.

Но буду недосяжна на заре я,

Хоть мне вернётся зло - куда больней.

Взыскуй с души своей, пеняй на волю,

Соблазнов сторонись, коль в этом толк.

Навеки прав - рождённый быть собою,

Другим не поминающий про долг.

И впрочем, это смутные догадки

О пытке той, что в мире не бывать.

Умей уйти, ни в чём не упрекая -

И на тщету не смея уповать.

***

Мир тихим бытом, прояснённым ладом.

Но жив ли ты, парений сторонясь?

Себя на неохватность тщетны траты,

Но и смиреньем землю не пронять.

Не вытеснить напраслину историй -

Проверенностью унисонных душ.

Честней - измены вольные - раздоров,

И дважды - не бывать нам в реку ту ж.

Нет истины - по край тот запределья,

Но духом вольным - не найтись и тут.

Важней ли принадлежность - обретенья?

Вкривь колеи размытые ведут.

Мне честность слов - знакома не по книгам,

А по раздебрию крутых дорог.

В Господний час - созреет поляника,

Бог станет охранителен и строг.

Я не сочтусь грехами со святошей.

Я изменяла. Изменяли мне.

Лишь это небо надо мною - то же,

А краски будут - разве по весне.

Цикорий будет с васильками - в нивах,

И солнце - та же Божия щека.

Пред всем на свете - мне не повиниться,

Небесного пред светом очага.

Глядит оторопело ангел с нефа,

И, впрочем, взор проверен божества.

Но катится во степь не ту планета,

Дары стяжая тонкого шитва.

Пребудем мы всего-то лишь людьми тут,

Но в нас надежды - запросто гостят!

Не осуждаю, чтоб не быть судимой:

Мне милые - всё наперёд простят.

***

                                 А стихи - это лишь стихи,

                                 И пора заводить детей.

                                        Владимир Топоров, сборник "Вольготный мастер"

Там, где в лугах размашистые травы -

И колья накренённой городьбы...

Те облики - всё ж красотою правы -

И мерой щедро данной им судьбы.

Моих видЕний первые герои,

Я вас так просто - всуе не предам.

И низадаром сгинувшие строки -

Всё ж будут в стать нагрянувшим мечтам.

Не обманусь, с обличьем ясным сверясь -

И ужаснувшись многостности зол.

В душе полощет родина - созвездья,

Для упований где - всебрАнный стол.

Вы незабвенны, первые любимцы,

Что время изводили нараспев.

Из черпака небес дано напиться,

Приникнувши невестой к городьбе.

И по душам беседуя с нездешним,

Ты истину ясней и глубже чтишь.

Мечты в зените голубеют те же,

Ты правду волей - не вотще растишь.

И закрома там страсти иноликой,

И явственней девические сны.

Уста ль пылают сочной земляникой,

Парчовые оборки ли тесны...

Я возвращусь согласно назначенью -

Под звёзды неугасные степей.

Космичное бессонно попеченье,

Взор необманен будущих детей.

И что стихи? Озвученная память -

И имя веры, скАзанное вскользь.

Сюда я буду - дальними судьбАми,

Сверчки где въявь озвучили покос.

Проделаю я странные дороги -

Любимого стезю найти чтоб лишь.

Облюбовав сей мир для веры строгой,

Себя ты пред бессмертьем обелишь.

Я знаю это предзнаменованье:

Мне сУжденный - найдётся, но потом.

Была бы ода древняя нова мне -

И был бы цел неотречимый дом.

***

Всё это - явь наследий неизречных.

ПосУлами - прекрасны небеса.

Сиянье валунов на длани речки,

Туманные бессмертья очеса.

Награждена я долей возращенья,

В Svizzera - токи Шварцвальда вобрав.

Здесь те же светят лунные растенья,

Здесь та же греет вотчина добра.

И в цвЕли - неподступные ограды,

На вёрсты вдаль - неслЕгшийся туман.

Нечаянная подыконна радость,

А боль - надежды вещая кума.

Растёсанным рассложьем византийским -

Задавшаяся сквозь бессмертье речь.

Всё в пользу тишины, как ни витийствуй,

И словом дух наполнен - лишь на треть.

Молчишь пред обелисками забвенья -

И в прежний мир - в подземьях знаешь ход.

Как молоко кобылье - круглый месяц,

И звёзды - не пасуемый ли скот?

И хлёсткое гудит в холмах раскнутье,

И ты за явь решаешь, отмолчась.

Такие заповедные минуты -

И с неуловным  дЫшащая связь.

***

Суровые, забористые зимы.

Пора неугомонная косьбы.

О, не найти к перерожденью сил нам,

И небо - сталось истинным кабы!

О, звёзды правды затрепещут, спрянув;

Отступничества высветят глаза.

А для светил искомых - в мире рано,

Дух не склонить - провидцам образам.

Очнётся небывалая икона;

По вере будет всем, рождённым ждать.

О, не всмотреться в смутные вековья,

Взмыть не дано, а - тьму лишь упреждать.

Мир умолчит о главном и искомом,

Костяшки чёток -  разбирает рок.

О, пустота привычна - до оскомин,

Тщетою застлан - вечного порог.

Ключи бренчат, утраченные присно, -

По тот предел земных солончаков.

А местность незнакома и ребриста,

И ночью - не дойти до очагов.

Сверяясь с безответными часами,

На рознь лачуг - пеняет мудрость зря.

Межсёлок мы осиливаем сами:

ДосЯгнуть засветло ли - алтаря?

Дар скуден к солнцу самоизъясненья,

Но большему - на свете не бывать.

И демонам мифичного спасенья -

Свои октавы долго выпевать.

Нещадна плаха истины рекомой,

И камень преткновенья - что ни грань.

Ещё на свете многое пригодно

К соблазну - той эпохи спозарань...

Игра идёт, но океан спокоен,

Хоть палою листвою устлан сад.

О, безмятежно ль поприще такое,

Где искушенье - ладят на фасад?

***

Без коннотаций и аллюзий лживых:

Всё это просто бесконечный дождь.

Взять плащ и зонт - и в мир уйти решиться.

Иль отсидеться у камина всё ж?

Всё будет заново на щедром свете,

И станется всё снова - за дверьми.

На белых птицах обгоняя ветер,

Я в детстве раннем - облетела мир.

В иллюминаторах - одни снежинки -

И облака - чуть ниже нас парят.

А дальше - пляжей колкие песчинки -

И мне уже знакомые моря.

О, первые я девять дней рожденья -

В приморских всё же встретила местах.

Уже держалась лихо на воде я,

Превозмогая первый, детский страх.

Я видела китов, акул, дельфинов,

Качала сплёт медузий на руках.

Сейчас бы впору взять и удивиться,

Но я ребёнок юга - как-никак.

Приморские во мне взмывают корни

До выси, как Дедалово крыло.

На детство память - светит далеко мне,

Хоть море новый лик и обрело.

На солнце выйти - но набыться с тенью.

А север? Лишь простой предлог мельчать.

Искомое дано почти с рожденья,

И о блаженстве - проще умолчать.

В душе начавшись,  всё там и вершится;

Стихию же объять - не хватит рук.

Хоть главное добыть - не хватит жизни,

К дверям отмычки - подвернутся вдруг.

Ноябрь - декабрь  2013 г., Москва

***

Не жалею, всего уже было сполна.

Но я заново пресуществленьем больна,

И вольна же я им, и светла и полна.

Так о мыс - нарождённая бьётся волна.