Владимир Спектор

На окраине тревог


* * *
Где-то вдалеке,
На пустой реке –
Надувная лодка, рыба плещет.

И осенний пляж,
Тишины той страж,
Словно разорившийся помещик.

Ты не береди
Пустоту в груди.
Вот уже и даль реки в тумане.

Над пустой рекой
Дышится легко…
И судьба – как в матовом экране.


* * *
Я словно подключен к розетке
И слышу пульсацию крови
На грани перезарядки,
На склоне любви и тревог.
А сердце грустит в грудной клетке,
И в такт ему у изголовья -
Тени былых идеалов,
Которых достичь я не смог.

Всё вновь отложилось на после,
И вновь я шагаю по краю
Мечты и скупой надежды,
И кровь ударяет в висок.
Я рядом с тобой, я возле,
За что, почему – не знаю.
Но боль не слабей, чем прежде,
И путь к тебе так же далёк.


* * *
Вне времени и вне пространства
Порою мыслей бег тревожный.
Сквозь безобидность и тиранство,
Сквозь всё, что каждый миг возможно,

Где жертва вновь стремится в сети,
Где поздний вдох и выдох ранний…
Где мы с тобой в неясном свете
Вне времени и расстояний.

 

* * *
У дружбы и любви на страже –
Отсутствие корысти и причин.
Иначе – купля и продажа
Друзей, неверных женщин и мужчин.

Знакомо всем и повсеместно
Предательство, то громкое, как джаз,
То скрытое мотивом мести…
А вот меня спасали, и не раз


Друзья, нежданно, не картинно.
И ангел пел над заводской трубой…
А были и удары в спину,
И ангел плакал над моей судьбой.

* * *
Кленовых вертолётиков полёт,
Потом – паренье листьев под дождём.
И осень полушепотом поёт,
Как мы на разных улицах поём,

Встречаясь и прощаясь, находя
Забытый голос и случайный взгляд…
Под искрами кленового дождя,
Идя вперёд и падая назад.

 * * *
Вращение велосипедных спиц
Кромсает воздуха сырое тело.
Прозрачность и невидимость границ
Дрожит в пространстве света, и несмело

Зовёт и заполняет непокой
Вращеньем спицы, как полётом птицы…
И пустота, волнуясь под рукой,
Собою растворяет тень границы.

* * *
Телеэкранность автобусных окон.
Мир за стеклом, говорящие лица…
Вечер развёрнут сверкающим боком,
Время блуждает, исходит и длится.

Время стоит на пустой остановке,
По мониторам сверяя движенье,
Листья срывая, как будто листовки,

В лицах встречая своё отраженье.

 

   *   *   *

Незаконченность мира, любви, перемен,

Неизбывность, но не обреченность.

Забываю, прощаю встающих с колен,

Злобу их обратив во влюблённость

 

Облака из души воспаряют туда,

Где им плыть, небеса укрывая,

Где, рождаясь, надеждою манит звезда,

Обретая законченность рая…

  

* * *
Восходить к абсолюту покоя
Сквозь тщету суетливого дня –
Лишь в мечтах представляю такое,
Отпуская, прощая, храня

На окраине памяти Слово,
Что взрывается Делом подчас…
Восхожу и прощаю Вас снова.

Что ещё могу сделать для Вас…

  

* * *
Неоновые многоточия гирлянд
Венчают недосказанность аллей.
Сквозь тёмный вечер проявляется талант
Плакучих ив, берёз и тополей

Раскрашивать безликий сумрак бытия
Наивной праздничностью фонарей.
Щемящей тайной кажется судьба моя,
А память в цвете – ярче и острей.

* * *
Радость ожидания родных,
Маленьких чудес, больших подарков…
Радость оттого, что в этот миг
Даже сердцу становилось жарко.

Радость ожидания любви –
И открытия, что это – рядом…
Годы, как мячи летят, - лови!
И ловлю. И провожаю взглядом.


* * *
Хрупкое равенство дня и меня,
И времени горький осадок.
А за спиною – всё та же возня,
Где вкус равнодушия – сладок.

Дней оголтелость упрячу в карман,
Тёплой ладонью согрею…
Тают обиды, и гаснет обман.
И даже враги – добрее.
* * *
Небо сменило кожу, деревья меняют краску.
Это – не новый имидж, это – возврат к судьбе.
Значит, почти что прожит этот подарок царский.
Снова небесный Китеж птиц призовёт к себе.

Дождь превратив в чернила, раскрашивая неярко
Дни, и траву, и листья, осень дарует час.
Час для любви и света, посланье с небесной маркой,
Где листья, как поцелуи, и всё – как в последний раз.

* * *
Лебеди едят размокший хлеб,
Как изысканное, дорогое блюдо.
И, разглаживая пруд, как плед,
Меж собой ведут беседу, словно люди.

Крыльев укороченных тоска
Неизбежной и почти привычной стала.
Домик, хлеб, а в небе – облака…
Это много для свободы, или мало?

* * *
Сквозь солнечность надежд прощального тепла,
Где каждый день – с особой позолотой,
Незримая, как взмах небесного крыла,
Звезда любви мне прошептала что-то.

Мне эхо донеслось тревоги и тщеты,
И горькой правды, говорившей честно…
И вместе со звездой над бездной я застыл.
И подо мной застыла эта бездна.

* * *
Фотошоп не разгладил тревожные сны,
Смоделировав швы бытия.
Монитор – как глубокое небо весны,
Подтверждает, что жизни края

Растворяясь во всех мегабайтах тоски,
Недоступны для ложных звонков.
Швы пространства, как прежде, близки и крепки,
И не сны их сшивают, а кровь.

* * *
Где-то на окраине тревог,
Где живут бегущие по кругу,
Вечность перепутала порог,
И в глаза взглянули мы друг другу.

Черствые сухарики мечты
Подарила, обернувшись ветром
В мареве тревожной маеты,
Где окраина так схожа с центром.
* * *
Снова повод похож на причину,
А причина со следствием в ссоре.
Мимолётность вдруг кажется длинной,
Словно паузы тень в разговоре.

В разговоре вскипают вопросы,
Но в ответах – как в паузе, холод.
О причинах судьба только спросит,
А для следствия важен лишь повод.

* * *
Не отрегулируешь контрастность
В телевизоре воспоминаний.
Вместо «общего» мелькает «частность»,
Наплывает «поздний» план на «ранний»

Выцветшею детскою раскраской
Видятся картинки на экране.
И не отличить лицо от маски,
Не понять, кто первый, а кто – крайний.

Вспоминаются и разговоры,
И укоры бывшего пространства,
Где надежды пели детским хором
Где контрастным мнилось постоянство.

* * *
Облака плывут с востока,
И державен их поток.
Безразлична им морока –
Запад прав или Восток.

Им, наполненным дождями,
Важен только свой маршрут
Над полями, над вождями,
Что пришли и вновь уйдут.

* * *
Сбой в системе координат.
Видишь – нормою стало предательство.
И не климат в том виноват,
И не личные обстоятельства.

Просто пала горизонталь,
Заменив содержание формою,
Где, устав от закалки, сталь
Утвердила предательство нормою.

 

 

 

 

 

* * *
Сувенирная резьба и позолота
Листьев, что разбросаны в пространстве
Поздней осени, готовящей к полёту
Боль и маету непостоянства.

Каждый – лёгок, одинок и уникален,
Но костру привычней – общий ворох.
Вроде, и полёт судьбою был объявлен,
И в пустынно-сумрачных просторах

Шелестящее свеченье листопада,
И весенний проблеск перспективы.
Это – память, раздающая награды
До последнего осеннего призыва.

* * *
Любовь, как поэзия, без дураков
Не может парить и творить.
Безумные чувства и магию слов,
Сплетая в суровую нить,

Суровая жизнь, где любовь и стихи
Легки, даже если всерьёз,
Дарует лишь тем, кто как все дураки,
Мечтают, не чуя угроз.

 

       *    *   *

Было и прошло. Но не бесследно.

Память, словно первая любовь,

Избирательно немилосердна,

Окунаясь в детство вновь и вновь,

 

Падая в случайные мгновенья,

Где добром отсверкивает зло…

Счастьем было просто ощущенье,

Что осталось больше, чем прошло.

 

*   *   *

В душе – мерцающий, незримый свет,

Он с лёгкостью пронзает стены.

Взгляни вокруг – преград, как будто, нет.

Но как тревожны перемены.

 

Небесной тверди слыша неуют,

Беспечно дышит твердь земная.

И нам с тобой – вдоль перемен маршрут,

Пока горит огонь, мерцая.