Надежда Далецкая

Стихи

НЕБЕСА ЗА НАС РЕШИЛИ

Максу

Небеса за нас решили, небеса!
Между нами - океаны, карты, страны.
И рассветы, и закаты, и туманы.
Пересуды, часовые пояса.

Беспокойные и суетные дни…
Между нами - телефонные помехи.
Не дойти, не долететь и не доехать!
И бессонницы, и тягостные сны…

Между нами - окаянная любовь,
неприкаянная страшная разлука.
Век прошедший, век пришедший - шёпот муки.
Холод пальцев. На виске - густая кровь.

Между нами пол-Европы, пол-Судьбы.
Двадцать зим, и двадцать лет, и две недели,
что опять, как миг единый, пролетели
вдоль метелей, натыкаясь на столбы.

Между нами - твой обшарпанный рояль.
Взгляд прощальный - без обратного билета…
Между нами - скоростная магистраль
под Парижем. И молчание кювета.

* * *

Максу

Из сотни тысяч на устах забетонированных слов
Я выкрикну одно, одно лишь слово:
"Верни! Верни нас, Бог, на миг на угол у "Пяти углов"!
Меня - влюблённую, его - живого…"

СОН МОЙ, ПОДАРОЧЕК!

Максу

"При тебе одной сердце чувствую,
Моя милая, моя душечка".
Денис Давыдов "На голос русской песни"

День, как огарочек
свечки, скончался.
Вечер-подарочек
сном увенчался.
Сном незатейливым,
простеньким бредом.
Свистнул кофейником -
сгинул бесследно.
Тени из прошлого
поступью мягкой,
лапкою кошкиной,
в душу - царапкой.
Сумерек кружево
над Петроградской,
горлом простуженным
песенка - цацка!
Клодтовской лошадью
вздыбилась память.
Если из прошлого
выдрать когтями
яркие лучики
звуков летящих -
то и получится
сон настоящий…
Сон незатейливый,
пряный, медовый!
Птицы, растения,
запах бедовый,
жалкий огарочек
ночи белёсой.
Сон мой, подарочек!
Сладкие слёзы.

СКУЛЬПТОР

Расположившись в старом кресле,
потягивая крепкий чай,
спросила друга я: "А есть ли
такое средство, чтоб печаль
меня покинула, когда
я средство внутрь употреблю?"
Он засмеялся: "Ерунда!
За что я все-таки люблю
тебя? Так это - за печали
и детские твои мечты!".
И замолчал. А пальцы мяли -
из пластилина возникали
фигурки дивной красоты
То птица в лёгком оперенье,
то тощий и угрюмый кот,
то чей-то лик, открытый рот
и глаз косой на этом лике -
как будто весь зашёлся в крике
тот человек! Ещё мгновенье,
и чаша полная плодов,
возникла. Без больших трудов
легко он лепит, словно дышит.
В моём молчании он слышит
все вздохи, ахи-бедолаги,
те самые, что на бумаге
располагаю стройно в ряд.
А на краю стола стоят,
на нас поглядывая сонно,
фигурки мышки и слона,
и пучеглазого питона,
кота, орла и скакуна.
На кухне мы сидим вдвоём.
Какой родной и тёплый дом
у друга моего! Светает.
Лишь сигаретный дым витает
под потолком. Тихонько тает
ночной мираж. Приходит утро.
"Тебе пора" - мне шепчет утварь
кухонная, зевая сладко.
За ночь исписана тетрадка.
С двенадцатого этажа
смотрю в окно, маршрут рисуя.
С собой отсюда унесу я
улыбку. Шинами шурша,
внизу Алтуфьевка гудит,
переливается огнями!
А со стены в картонной раме
портрет мой на меня глядит.

ПОЖАРИЩЕ

Теперь уж знать не обязательно,
ты или я. Я или ты -
кто был зачинщиком? Искать того,
кто первым поджигал мосты.
Кто с лихорадочной поспешностью
таскал дрова, щепу крошил,
с остервененьем иль с беспечностью
горящий факел подносил!
Когда царила пиромания,
и чад, и смрад, и треск огня -
в глаза друг другу на прощание -
я на тебя. Ты на меня.
Последний променад по кладбищу
весны, любви, житья, бытья.
Скользили тени по пожарищу -
моя, твоя. Твоя, моя.
Сожгли мосты, золу развеяли.
Рук не сомкнуть, глаз не поднять…
В себя, в любовь, в судьбу не верили,
не сберегли - ни дать, ни взять!
Без грёз, без слёз, без мук, без памяти -
и ты, и я. И я, и ты.
Зачем самих себя обманывать
и строить новые мосты?

ПРИРОДА НЕ ТЕРПИТ ПУСТОТЫ

Оскоминой: "Природа
не терпит пустоты!" -
доносится из года,
где над Невой мосты
сомкнулись указуя,
что путь на берег тот
свободен. Но пасую.
Ведь знаю, что не ждёт
никто меня на этом,
пустынном берегу.
Всё выдумки поэтов!
Легко слетают с губ
в закаменелость фразы
расхожие слова.
Пустоты-метастазы,
словесные заразы -
заходит ум за разум,
в горячке голова.
Не вытравить, не выжечь
приметы прошлых лет!
Тот ходкий бег на лыжах,
тот пепельный рассвет.
И то, как беззаботно,
небрежно бросил ты
мне под ноги:
"Природа
не терпит пустоты!"

ВЕЧНО ХОЧЕТСЯ ЧЕГО-ТО…

Очень хочется чего-то,
чаще - для души.
Несть числа делам, заботам!
От заката до восхода
спят карандаши.

На столе раскинув тельца,
не желают знать,
кто ко мне скребётся в сердце,
в заколоченную дверцу,
в сургуча печать.

Отупев от измышлизмов,
просятся в покой.
Грифель смотрит с укоризной,
как танцуют афоризмы
под моей рукой.

Где покой?! Одна работа!
В грифельной крови
злость, усталость, неохота.
Мне в ночи неймётся что-то…
От заката до восхода
вечно хочется чего-то…
Только - не любви.

ВСЁ НА ПРОДАЖУ

В умах, в домах корысти бог.
Ему в угоду -
ни шаг без выгоды, ни вздох -
всё по расчёту.
Я и сама, я и сама
в тот раж впадаю.
Давно уж плевел от зерна
не отличаю.
Как заведённая юла,
верчусь на месте.
Чтоб прозвучала похвала -
слагаю песни.
Верстаю - про, верстаю - за,
бумагу гажу.
Скупая куцая слеза -
всё на продажу!
Порыв, смятенье - всё пустяк!
Всё - вне закона!
Всё. Только сердцу вторит в такт
звон телефона.
К нему бы надо сделать шаг…
А я - как зритель.
Отчаянный щелчок в ушах.
Определитель.
И номер высвечен давно,
а не снимаю…
Как из забытого кино
щемящей музыкой, в окно
любовь стекает.

НА ПРЕДЪЯВИТЕЛЯ

Тонкими нервными пальцами
волосы треплют разлуки.
Вехами - станции, станции.
Метками - лица и руки.

Совестью - чеки, квитанции,
штампами - на предъявителя.
Мне уже не рассчитаться!
И под личиной грабителя

годы дотягивать. К Богу
за всепрощением - криком!
Скольких - пинком от порога.
Скольких - презреньем безликим.

Лишь в утешенье для совести:
тех, кого страстно любила,
в собственной жизненной повести
я навсегда поселила.

Я им - хоромы хоромами,
и терема расписные!
Только б забыли, не помнили…
Как вы меня не любили….

ТАКАЯ Я - ЖИВАЯ!

Мне говорят: "Не надо
метать напрасно бисер!"
Смотрю ослепшим взглядом
на многоточье писем.
Ловлю оглохшим ухом
треск линий телефонных.
Завидую старухам -
их недовольным стонам
о прошлом безвозвратном,
забытом и ненужном.
Вся в метинах и пятнах
любовь бредёт по лужам,
скользит по гололёду,
стучит в чужую дверцу…
Лечу простуду - мёдом,
разлуку - горьким перцем.
Не просто горьким - жгучим!
На перехват дыханья!
Огромным стадом тучи -
плывут воспоминанья.
То рвутся на ошмётки,
от ветра приседая,
то катят комом плотным,
всё на пути сметая.
Им - вечная дорога!
Мне - доля непростая…
И всё ж, спасибо Богу!
Такая я - живая!

ВСЁ ЖЕ ЛЕТО

Всё перепахано дождём.
По всем приметам
должно быть лето за окном.
Должно быть лето!
Но разворочена земля
водой и грязью.
Как верной метой сентября
сквозит ненастьем.
Набухли кроны от дождя,
ещё немного -
и рухнут листья уходя,
на край дороги!
Закоченевший небосвод -
седой рогожкой,
зачерпывает воду, пьёт
дырявой ложкой.
В широкой банке на окне
стоят пионы.
В багровом буйстве, как в огне,
горят бутоны.
Взметнулись ало как заря,
всем телом к свету
они повернуты не зря -
живой приметой.
Им вторит лист календаря,
что всё же лето.