Ирина Фещенко-Скворцова

Как, в такую жару философия?!

В.В. Розанов

Искрило, тлело, угасало:
Не разобрать, добро ли? Зло?
И вот - открылось, будто Савлу,
И ослепило.
И ушло.

Каким утешным смутным знанием
Незрячая душа согрета?
И медлит тьма над светлым зданием,
Над белым зданием без света.

И что-то благостное зреет
Поверх блистательных речей…
И понял: тот из нас мудрее,
Чья - здесь - молитва горячей.

А каждый человек...

А каждый человек -
И раб, и волен.

А каждый человек -
И меч, и воин

А каждый человек -
И грех, и стоик.
Но каждый человек -
Любви достоин.

Не внешний человек -
Но - Сущий - в нём.

Отсекая пустяки...

От привычного вокзала
С погремушкой пустоты
Я привычно ускользала,
Отсекая пустяки.

Никуда себя не денем...
Прежде - где там! не спущу!
А теперь, как малым детям:
Все заметив, все прощу.
Пятый Ангел, пятая печать…
Третий Ангел, заревой горнист,
Силы Ада выпустил на волю.
И звезда-полынь легла на воды,
И доныне на губах горчит.

Пятый Ангел, пятая печать…

Дым в большой печи
Растёт, как лес,
Плоть - в огне, Вселенную знобит.
Дыму - до небес,
Не до обид…

Скольким - Ангел вострубит отбой, -
Знаем ли, застрельщики прелюдии?
Люди, что вы сделали с собой?
Люди?

Как, в такую жару - философия?...

Суждено ли тебе
пережить Апокалипсис свой?
В каждом сердце
однажды открылись
Вселенские раны…
- Как, в такую жару - философия?
- Это ли странно -
освежиться немного в купели её ледяной?
Нелинейность мышления
выведет прочь из пространства.
Вместо чётких причин -
Бодрийяровских вирусов дьявольский рой.
Древоточцы проели ковчег?
- Всё во благо! - ответствует Ной.
А страшнее всего - постоянство
и всезнание. Это конец!
Да уж лучше банальное пьянство…

Что мы можем отдать, если нет своего ничего...
1.

Нынче гадать и гадать
Иль, по природе не мать?
Все я смогла бы отдать,
Только не душу.

Как от врага: страшен сглаз -
Что-то в себе берегла.
Может, в себе и спасла,
В ней - проглядела.

Рядом и вечно одна,
Ласки не знала она,
И сотворённого зла
Не переделать.

2. Смоковница

Изначально проклято лоно,
И плоды отравой горчат.
И печальна, и непреклонна
На ветвях поникших печать.

Изначально плод открывает
Тайну корня, соков, листов.
И уносит все, отрываясь -
Безразличный, юный, литой.

Сок тот - горький, а грех тот - древний:
Не целуя - слепо - предам.
По плодам узнается древо,
По плодам.

3.

Секунда паренья
В свободном паденьи,
Кассандрой молчу
И пытаюсь забыть.

Как больно касанье,
Касание быта,
Касанье,
По сути - не быт.

Для тела - не роскошь -
Свобода паренья,
Свобода паденья
В не - быт.

Но стоит ли лучшее
Стихотворенье
Тобой искалеченной
Близкой судьбы?

4.

Выбирают любимых.
А дети приходят
Как судьи.
И косые дожди
В пустоту выдыхают:
- Терпеть…
И не вспомнишь теперь:
Столько зла накопилось, -
Откуда?
А в закрытую дверь
Не стучи
И в счастливые вести
Не верь.
Будут вести печальны.
Изначально,
Бездумно - зачем -
Мы за каждую ласку
В ответе?
И за каждую мысль,
От которой она родилась -
Беспощадная связь…
От себя
Не укрыться подранком
В глухую нору…
Не кричи о любви…
На ветру…

5.

Авраам, Авраам,
Этот выбор -
Уже на разрыв.
На распад, на распыл,
На тоскливый космический пепел.
На агонию петли
На горле,
На голос
Потерявшего память во сне.

Это наша любовь.
Что мы можем отдать,
Если нет своего ничего,
И чем любишь сильней,
Тем страшнее
Кровавая жертва…
Авраам, Авраам,
Отстраняющим жестом
Охрани.
Оторвись
От любви.

Астральный свет созревшего листа...

Астральный свет
Созревшего листа
Осенний свод
Еще небесней стал.

И проступают черные кресты -
Кресты стволов -
Сквозь праздник влажной прелести и прели,
Как первые цветы
Сквозь снег в апреле.

А в глубине
Упорный рост корней,
Их тел сплетенных
Средь комьев темных.

Закрыты от небес тяжелыми слоями,
В незрячем естестве подобные кроту, -
Так лишь кристалл и свет,
Не врозь и не слиянны,
Так лишь душа и свет
Рождают красоту.

Не долить до краев эту чашу

Та обида извечна,
Что не знаешь ни дня и ни часу.
Ты - без точки опоры,
А вокруг голосит воронье.

Слишком сильный напор,
Не долить до краев эту чашу.
Только Богу известно,
Сумеешь ли выпить ее.

Тобой недоброе приходит

"Идёт бычок, качается,
Вздыхает на ходу…"

Не утверждай и не упорствуй:
тобой недоброе приходит.
И жизнь преступна по природе,
и Каменного гостя поступь
звучит за кадром постоянно.
И кувыркаются паяцы,
высмеивая каждый шаг твой.
досочкой пьяненькой и шаткой
за луковку - на свет.
И в тишине
за кадром - тоже
шаги звучат,
на жизнь похоже.
И там
покоя нет.

Сенеке

Земля, нагретая за лето,
Как материнская утроба.
Рожденье - это праздник света.
Зачем же атрибуты гроба?

Есть декорации у смерти,
Как есть условности у жанра.
Но кто сказал, что смерть ужасна?
Да с той же жизнью соразмерьте.

Чуть начал жить, и вот полезли
Слепая дурь людей недобрых,
Затеи зависти, болезни, -
Да каждый - сам себе Иуда.
Нас будто гонят прочь отсюда,
А это значит: мы не дома.

Но, как финальный акт балета.
Уход твой празднично устроит
Земля, нагретая за лето,
Как материнская утроба.

Жизнь
1.

Сперва - пьянила, как вино,
Благословила на полёт.
Потом - учила быть одной,
За годом год, за годом год.

Но мы не зря приходим в мир,
Где каждому - по силам - роль,
И жизнь священна в каждый миг,
И если вся - сплошная боль.

Как меркнет свет. Как близок мрак.
Сегодня все мы - у межи.
Всего лишь жить. Сегодня - так.
Всего лишь - жить.

2.

На разломе времен
каждый шаг,
каждый миг
оценен и учтен
не вовне -
в нас самих.
Снова мертвой петлей
виражи, виражи.
Каждый вдох опален,
не прожить, не дыша.
Как же хочется жить,
просто жить не во лжи
каждый миг,
каждый шаг…

Беседы Мэн-Цзы

Мэн - цзы был принят лянским правителем.
Ван сказал: " Отец! Вы приехали ко мне,
не посчитавшись с расстоянием в тысячу ли,
вероятно, чтобы принести пользу моему царству?"

Ах, ван !
Зачем непременно о пользе?
Не это ли главное зло?

Правитель о благе страны помышляет,
Сановник для блага семьи промышляет,
Чиновник во благо свое умышляет…

Ах, ван!
Зачем непременно о пользе?
Не это ли - главное зло ?

Испаряется кровь - продолжается круговорот...

Долго в гору расти
Первобытно-косматыми
Мхами - веками,
Обрываясь,
Цепляясь корнями
За камень…
Долго в гору расти.
А с горы
Путь лавины недолог
До кремнёвых ножей,
До победного пира ворон.
Свиток неба свернулся уже
Над дымящимся домом.
Испаряется кровь -
Продолжается круговорот.

Опять болит? Утихнет понемногу...

Опять болит?
Утихнет понемногу.
С закрытыми глазами полежи.
Ну, потерпи.
Ну вот, и слава Богу,
Вот и прошла,
Прошла…
Не боль, а жизнь.

Невдалеке от чудищ в глубине...

Я погружаюсь в тёмный океан
отчаянной,
отчаявшейся жизни.
Отчётливые контуры стирает
холодная вода,
стихает
шум подсказок,
под скалами
шевелится живое…
В твоей же воле
всё -
так прочь
из этих мест!
Туда, где мел на дне,
и где резвится стая,
где мелководно
жизнь произрастает
невдалеке
от чудищ в глубине.

А после по стеклам зеркал неотвязное время стекло...

Ф.И. Тютчеву

А после
По стеклам зеркал
Неотвязное время стекло,
Попытки протеста
Глуша дребезжаньем трамвая.
"Бессмертная пошлость"
Глядится в пустое стекло,
Под маской морщин
Первородство свое узнавая.

Желанных гостей
Баловали на вольных хлебах,
А в этой казарме
Живет ощущенье сиротства.
И не расхлебать
Ту, что жирной была и густой,
Когда-то казалась
Намного важней первородства.