Стихи

шелест игл и молчание глин

замираешь у пропасти синей

в пересохшие русла равнин

сколько нежности стелит пустыня

чтоб с печалью ее тягаться

Азиатской железной дороге

прокаженных не хватит акаций

городов протянувших ноги

а закат отекает тоской

рикшу тела на волю отпустишь

звезд осыпет листвой

оскопленную пустошь

тепловоз будто ангел трубит

что же выпадет - в рай или в ад?

ночь задумчиво  цедит как кит

звонкий мусор цикад

***

Марко спит под боком у верблюда,

как верблюд, неровно дышит утро.

Пригоршни несет оно кому-то

изумрудов яшмы перламутра.

Марко снятся кручи да сугробы,

Марко бы поспал еще немного,

но зовет, как Лазаря из гроба,

голос ветра или голос Бога.

Чтобы в Генуе, когда синичка,

как бубенчик, отзовется трелью,

города вдруг вспомнить, женщин, стычки,

как мониста, бусы, ожерелья.

Глядя сквозь тюремные решетки,

Причитать, что нас с тобой случайно

жизнь забыла в пальцах будто четки,

Рустичано, брат мой Рустичано…

Песенка

"За три дня все само перестанет", -

говорил мне апостол Фома…

Мироносицей в белом тумане,

может, мне поможет зима.

На меня снег посыпал, как брашно,

а по телику пела girl или boy:

"Что меня ты не любишь - не страшно,

все равно я с тобой".

***

Вокзал  д`Орсэ

Бросить все и уехать в Париж,

мыть посуду и стать знаменитым.

В кронах воздух мучительно рыж,

и студеное небо открыто

для прощальных порывов души,

для хрустальных каскадов печали.

На бульварах его согреши,

чтоб последние франки пропали.

Оттянись, господин либертэн,

отгрызи свой кусочек свободы,

белый прах не стряхая с колен,

помолись под высокие своды,

на четыре на стороны все

погляди - если мало,

поброди по вокзалу д"Орсэ,  

погуляй по вокзалу

   ***

"…Александрович Серов

в этом доме жил и умер".

Две картины помню: в шуме

синих пенистых валов

едет к морю Навсикая,

стирка будет ей большая,

ветер светел и суров.

Деву бык везет в пучину,

сновидением дельфина

прочь скользит от берегов 

Навсикая иль другая…

Я иду себе, гуляю.

Александрович Серов

Вроде "Заповiта"

прабабушка моя рожденная на Днепре

отдыхает в земле предгорий

я же  когда умре

хочу видеть море

в каталонскую лег бы степь

сетками разгороженную

под прибоя бас чаек рэп

оригинал тоже  мне

Листопад

Языки вымирают, толмач,

выступает скупая натура,

и холодного солнца кумач

за рекой озирается хмуро.

Взят врасплох изумленьем зимы,

далеко теперь видишь с обрыва -

на границе заката и тьмы

черный дуб, как танцующий Шива.

Кино

над ухом застрекочет

отчаянный звоночек

и на подножку вскочит

герой без проволочек

влажна небес глазница

и ночь грозою дышит

как две большие птицы

два снайпера на крыше

роняет листья город

давай моя отрада

отпустим жизни горе

в барокко водопады

двор как вальсок  шарманки

крылатку клена вертит

а на рубашке ранка

от пули но не к смерти

в дождь фары светофоры

теряют очертанья

и щеку лижет море

без края и названья

а в зал впускают город

что ничему не верит

в горячий полдня ворох

распахнуты все двери

Веласкес. Утро

С мамой ты идешь в Севилье где-то,

но петух сквозь сон тебе  горланит хрипло:

просыпайся и пиши портреты

всей семье  Четвертого Филиппа.

Пляшут и поют твои собратья:

карлики шуты комедианты.

Ты кладешь по серой ткани платья

Маргарите розовые банты.

А в зрачки тебе пускает корни

цепкое безжалостное лето.

Что же ты,  как скряга, пишешь в черном,

пьяный  от несмешанного цвета?

Пьяному и море по колено,

пьяному границы все открыты...

Вот куплю билет, поеду в Вену

посмотреть инфанту Маргариту.

Эдди Рознер

золотой трубач

Польша лежит в коме.

Слушай, Адольф, приказ -

секретарю обкома

будешь играть джаз.

В черном огне Европа -

выдуй всю душу, трубач.

Думаешь - это синкопа?

Это еврейский плач.

Жизнь сейчас вырвут, как гланды  -

в зале один Сталин.

Эдди шипит музыкантам:

"Smiling, psja krev, smiling".

Эдди трубит по полной -

зоны не слаще тюрем.

Господь все слышит - Верховный

сдох аккуратно в Пурим.

В воздухе вновь заноет

сладкий мучительный стон.

Он разведется с женою

и соберет стадион.

Это труба твоя, Эдди,

гаркнет - "Грядет Человеческий Сын".

Он наконец-то поедет

в сладкий смертельный Берлин.

Ты, как и я, калека.

Что мне сказать тебе?

-  Если судьба играет  человеком,

человек играет на трубе.