Мария Патраманская

 Растоманская осень

Опять ледяная тоска чужого города, заводи и водовороты мыслей, звон тишины. Редкие брызги дождя, и сквозь окно - пейзажи всё того же нео-импрессиониста. Теплая осень обжигает холодом одиночества. Солнце опять снисходительно улыбается, поздравляя всех с урожаем ганжи...

Ангел зашёл.

- Я не видела тебя с полгода. Помнишь, в последний раз мы с тобой говорили о тоске радиостанций, о нестабильности времени?

Ангел молча кивнул, опустив по ребячески нижнюю губу.

- Ага, но мне бы бутербродик с сыром вон тот.

- Ну да, прости, Ангел, конечно... - Я смутилась совсем, как в первый раз, когда Ангел попросил сыру, и, увидав, что он это заметил, хихикнула в кухонное полотенце. - Я вот писала тебе, а ты не ответил...

Ангел, смачно пережёвывая сырок и заедая его крошечкой хлеба, громко глотнул, издав смешной звук, что может воспроизвести лишь лягушка, квакающая с закрытым ртом.

Я расхохаталась, а Ангел покраснел.

- Перестань. Ну что ты, - сказала я, - посмотри лучше в окно, какая тоска...

- Какое уныние, м-да, - проскрипел Ангел, причмокнув языком, так я поняла, что он хочет чаю.

- Чаю будешь?

- Угу.

            За окном опять пошёл дождь, через форточку ворвался запах пыли, пожухлых листьев,пряной земли вперемежку с терпкой пыльцой хризантем.

- Тебе плохо, да? - как никогда серьёзно спросил Ангел, взглянув на меня из под своей длинной белокурой чёлки.

Он впервые задал такой вопрос, потому что обычно был в курсе происходящего со мной.

- Давай не об этом, Ангел, - сказала я, потеребив его пушистое и теплое крыло, - ты и так раз в пол года заглядываешь. Где ты был?

 - О-оооо, - многозначно потянул Ангел, расправив крыло и разбив этим самым мою любимую подарочную кружку, - я был на юге, принимал солнечные и грязевые ванны.

Я подобрала осколки чашки, вздохнула и достала сигарету.

- Опять куришь, - сморщив конопатый нос, сказал Ангел.

- Ага, я вот теперь здесь обитаю. Скучно так, никого нет, и вечно слышу, будто кто-то переговаривается. Может, я того? - сказала я, покрутив указательным пальцем у виска, - или депрессия...

Ангел вздохнул и посмотрел в окно.

- Вчера говорила с другом, у него все в порядке.

- Скоро он приедет, - задумчиво сказал Ангел.

- В гости?

- Угу, - буркнул Ангел, - я так скучал, думал, что тебя не увижу. По вечерам плакал.

Я улыбнулась, затушив сигарету и выпустив дым в форточку.

- Так почему не заходил?

Ангел отхлебнул чаю. За стеной опять кто-то заговорил и возмущенно произнес:

- Безобразие!!!

- Самое странное, Ангел, тут никто не живёт, кроме меня.

Ангел пожал крыльями, и мы вместе уставились в окно. Опять выглянуло солнце, и все растоманы, видимо, в очередной раз улыбнулись.

- Тебе еще нравится рэгги? - внезапно спросила я.

- А что, есть?

Я нажала «плэй».

- Боб Марли в аду или в раю? - спросила я.

- Не могу ответить, - с сожалением сказал Ангел, - Мне пора лететь.

Я было сдвинула жалостливо брови, как он поцеловал меня в лоб, выдернул перо с крыла, ойкнув от боли, и протянул его мне.

-  Мы больше не увидимся, - сказал Ангел, подошёл к окну и, распахнув его, улетел в облака и солнечный свет.

Я долго смотрела на его удаляющуюся смешную фигуру слушала птиц и курила. Потом громко спросила:

- Почему не увидимся?

- Почему, почему, - услышала я тот же ворчливый голос за стеной, - ты умерла, а ангелы помогают только живым...