Рахель Лихт

 Черновик биографии Бориса Пастернака

"О детство! Ковш душевной глуби!" (1889-1903)

Глава 4. Лето в Одессе. 1891 год

Пять месяцев разлуки - это большой срок для годовалого ребенка. Отец и сын заново знакомились друг с другом. Босоногий мальчик вольготно чувствовал себя в просторной квартире родителей Розалии Исидоровны. Он заметно подрос, поправился и загорел на южном солнце. На улицу его наряжали в платьице. Так было принято в те годы, по-видимому, для удобства ухода за малышами. Этот девичий наряд каким-то невероятным образом запомнился. И в минуты отроческих сомнений и страхов ему мерещилось, будто когда-то давно он был девочкой. И вообще он не тот, за кого его принимают, а усыновленный цыганенок-найденыш. И то, и другое мучило не невозможностью доказать обратное, а непониманием, что следует делать, окажись это правдой. Все непонятное, с чем сталкивала его жизнь, ложилось на благодатную почву: с ранних лет мальчик был склонен к суеверию и охвачен тягой к провиденциальному. По ходу повествования мы еще много раз будем сталкиваться с этими только в зрелости преодоленными чертами характера. А пока что южное солнце мирволит к будущему поэту, и детский щебет еще не оформился в слова.  

Грустным было свидание Леонида Осиповича с родителями. После нескольких лет разлуки особенно бросалась в глаза их немощность. Впервые за годы самостоятельной жизни тягостное чувство сыновней зависимости сменилось щемящим чувством жалости к ним. Но родительский дом не стал от этого ближе. Как не стали более сердечными его отношения со старшими братьями и сестрами. Возможно, тому виной был пуританский стиль жизни, унаследованный старшими детьми в родительском доме. Или их природная сдержанность в проявлении своих чувств. Или отсутствие духовной связи. Страсть младшего брата к "малеванию" никогда не находила сочувствия в семье. Старший брат Давид, одаренный юноша с несомненными художественными способностями, умер в юности, когда младший Леонид еще только начал получать оплеухи за попытки разрисовать угольками стены. Из всей семьи добрые отношения сохранялись только с сестрой Асей (Анной Осиповной) Пастернак. Брат и сестра отличались природной жизнерадостностью и неиссякаемым темпераментом.

Старшинство сестры не тяготило Леонида Осиповича. Не помешало их дружбе и ее замужество. Она растила троих детей, младшая из которых, Оля, была ровесница Бориса Пастернака. Более чем возраст, детей сближала равновеликость способностей. Их пожизненная привязанность друг к другу выдержала проверку временем и крутыми поворотами судьбы. Их почти полувековая переписка читается, как захватывающий эпистолярный роман "о времени и о себе". Редко можно встретить людей такой душевной близости и столь разных по характеру. Ольге в моем повествовании будет уделено еще много места. Хотя я уверена, что профессор и руководитель кафедры классической филологии Ленинградского университета Ольга Михайловна Фрейденберг заслуживает отдельной биографии, как человек незаурядных знаний и профессионального мастерства.  

Но пока что самое время рассказать о ее отце - Михаиле Филипповиче Фрейденберге.

Родители Леонида Осиповича, наверное, не раз пожалели о том, что в одну из сдаваемых внаем комнат пустили постояльцем молодого человека без определенных занятий. Несмотря на значительную разницу в возрасте Михаил Фрейденберг вскоре подружился с сыном хозяев постоялого двора, гимназистом Леонидом Пастернаком. Постоялец всячески поощрял тягу юноши к рисованию и даже поручил ему иллюстрировать юмористический журнал "Сверчок". Он сам и был издателем журнала. Когда же гораздому на фантазии издателю пришло в голову подняться в воздух на воздушном шаре собственной конструкции, билеты на все три представления, которые состоялись на Безыменной площади города Одессы, продавал его молодой друг, Леонид Пастернак.

Так кем же был М. Ф. Фрейденберг - издателем или воздухоплавателем? И тем, и другим, и это еще далеко не все его специальности. Я лучше перечислю ту часть его длинного послужного списка, которая известна мне. А я уверена, что известно мне далеко не все.  

М. Ф. Фрейденберг был сотрудником множества одесских, а затем и центральных газет и журналов. Писал стихи, эпиграммы, фельетоны, комедии и водевили. Выступал на сцене, основал драматический театр в Евпатории, был редактором многих журналов: кроме уже отмеченного мною "Сверчка" (1879 г.), издавал "Маяк" и "Пчелку" (1881-1889 гг.).

Литератор и издатель Михаил Фрейденберг был также изобретателем. Круг его изобретений обширен. Специалисты типографского дела до сих пор чтят заслуги Фрейденберга в усовершенствовании оборудования для типографских работ. Им созданы три модели буквоотливных наборных машин.

Любое увлечение М. Ф. Фрейденберга оставляло заметный след в самых разных отраслях техники. Увлекшись воздухоплаванием, столь модным в конце XIX века, он изготовил из коленкора и бельевой корзины собственный воздушный шар, и в 1881 году удивил всю Одессу, поднявшись над базарной площадью.

Совместно с И. А. Тимченко М. Ф. Фрейденберг участвовал в конструировании киноаппарата, так называемого кинетоскопа. Существенным был его вклад и в развитие телефонной связи. Телефонистки тех лет не справлялись с наплывом абонентов. Изобретенные Фрейденбергом линейные, а затем и групповые искатели, позволили значительно расширить возможности ручной телефонной станции.

Талантливый изобретатель-самоучка, он не сумел пробить дорогу ни одному из своих изобретений. Не добившись признания в России, Михаил Фрейденберг отправился завоевывать Париж. Макет его машинной телефонной станции прошел успешное испытание в Париже и был запатентован. Но после 4 лет безуспешных попыток внедрить изобретение на телефонных станциях Парижа и Лондона, Фрейденберг исчерпал свои собственные средства и был вынужден продать свое изобретение фирме Эриксон.

Буквоотливная машина (линотип) тоже не принесла изобретателю ни славы, ни денег. Аферист, продвигавший это изобретение за границей, дочиста разорил Фрейденберга. 

Одним из последних проектов Михаила Филипповича было создание подводной лодки. К сожалению, в родном отечестве не обратили внимания на перспективный проект. Из патриотических соображений Фрейденберг отказался продать его иностранцам. В отличие от чиновников родного отечества он понимал, какой силой будет обладать военный флот, оснащенный подводными лодками. Шел 1910 год, до первой мировой войны оставалось всего три года. В 1920 году этот разносторонне талантливый человек навеки покинул так и не признавший его мир.

Только спустя почти 30 лет после смерти М. Ф. Фрейденберга в России заговорили про его изобретения. "Он смог предвосхитить многие идеи, ставшие понятными обществу только спустя 40-50 лет", - сказал о нем Л. А. Вайнер. 

Вот такого человека полюбила своенравная Ася Пастернак. Естественно, что ее родители не приняли сватовства Фрейденберга, не обладавшего сколько бы то ни было серьезной профессией. Рассорившись с родными, Ася вышла замуж, и в описываемое мною лето 1891 года семья Фрейденбергов еще жила в Одессе. Тесная дружба между двумя семьями с годами еще больше окрепла. Разница в характерах не влияла на теплоту отношений брата и сестры. Анна Осиповна всегда находила причину, чтобы покритиковать брата, Леонид Осипович умело обходил опасные рифы, был добродушен и покладист, за что и считался воинственно настроенной прямолинейной сестрой "юродивым". Не было ничего удивительного в том, что отношения их детей - Ольги и Бориса - во многом напоминали родительские. Так же, как не было удивительным, что степень одаренности Фрейденберга и направленность в будущее всего его творчества открылись Борису еще в юношеские годы, хотя он даже не подозревал о наличии у дяди патентов и изобретений. Величие личности не определяется перечнем ее заслуг. Наделенный сверхчувствительностью Борис видел многое, что скрыто от проницательных глаз аналитика. Дочь изобретателя догадалась о том, кем был ее отец, спустя много лет. Подготавливая архив отца для передачи в Музей связи, Ольга Михайловна натолкнулась и на его патенты, и на его книгу "Воспоминания изобретателя". Прочитанное дало повод к ее размышлению о человеке и истории, как о двух антиподах только в редких случаях сливающихся в единое целое. Тут поражает не только интересный ракурс взгляда на проблему, но и способность дочери занять бесстрастную позицию исследователя, когда речь идет о самом дорогом личном. 

В то одесское лето 1891 года Леонид Осипович познакомился с очередным открытием своего старшего друга. Изобретение в области цинкографии было тем более интересно художнику, что решало многие проблемы, с которыми столкнулся Леонид Осипович, подготавливая к изданию иллюстрации недавно вышедшего собрания сочинений Лермонтова.

Между тем время, отведенное Леонидом Осиповичем на отдых, подошло к концу, и в середине сентября семья в полном составе выехала в Москву.

Иллюстрации к главе " Лето в Одессе"

Маленький Борис в платьице поочередно сфотографирован на руках у родителей.

Анна Осиповна, сестра Леонида Осиповича

и ее муж Михаил Филиппович Фрейденберг

А эта фотография Михаила Фрейденберга

любопытна шутливой дарственной надписью на обороте: "Аэронавтическому кассиру, соиздателю "Осы", сотруднику "Пчелки" и дорогому другу И. Пастернаку. М. Фрейденберг. Одесса 7 февраля 1882 г".

Фотография была почти сразу выкрадена у брата сестрой Асей, которая тогда еще не была ни женой, ни даже невестой воздухоплавателя... Поэтому фотография хранилась в семье Фрейденбергов до того дня, пока Ольга Михайловна не передала весь архив отца в Центральный музей связи им. Попова. В музей была отправлена копия снимка. Оригинал фотографии Ольга Михайловна отправила младшему брату Бориса, Александру Пастернаку. По словам Ольги Михайловны, которая могла это слышать от матери, во все дни полета на площади собиралось очень много народу. Брат Леня продавал входные билеты, сидя за маленьким столиком у входа на Безымянную площадь.

Трудно удержаться, чтобы не показать две работы Л. О. Пастернака из семнадцати его иллюстраций, вошедших в иллюстрированное собрание сочинений Лермонтова.

Л. О. Пастернак. Иллюстрация к поэме Лермонтова "Маскарад".

Характерное для Пастернака-художника освещение. Размытый абрис фигур, едва угадываемые выражения лиц и при этом легко угадываемые характеры игроков.

Л. О. Пастернак. Иллюстрация к поэме Лермонтова "Мцыри".

Контраст света и тени, энергия жеста неукротимый мятежный дух юного Мцыри.

Художники-иллюстраторы, выпущенного Кончаловским лермонтовского собрания сочинений, были вольны сами выбирать произведения, которые они хотели бы иллюстрировать. Лермонтовский "Демон" привлек Врубеля.

М. А. Врубель. Иллюстрация к стихотворению "Демон".

Врубель неоднократно обращался к теме "Демон". Его картина  "Демон сидящий", вызывает в памяти стихотворение Бориса Пастернака.

ПАМЯТИ ДЕМОНА

Приходил по ночам

В синеве ледника от Тамары,

Парой крыл намечал,

Где гудеть, где кончаться кошмару.

Не рыдал, не сплетал

Оголенных, исхлестанных, в шрамах.

Уцелела плита

За оградой грузинского храма.

Как горбунья дурна,

Под решеткою тень не кривлялась.

У лампады зурна,

Чуть дыша, о княжне не справлялась.

Но сверканье рвалось

В волосах и, как фосфор, трещали.

И не слышал колосс,

Как седеет Кавказ за печалью.

От окна на аршин,

Пробирая шерстинки бурнуса,

Клялся льдами вершин:

Спи, подруга, - лавиной вернуся.

Это стихотворение открывает книгу Б. Пастернака "Сестра моя - жизнь", посвященную Лермонтову. "...Не памяти Лермонтова, но самому поэту, точно он был в живых среди нас, его духу, все еще действенному в нашей литературе...", - пояснял позднее Борис Леонидович.   

Мятежный дух лермонтовского Демона, гордый дух врубелевского и свободолюбивый сверкающий Демон Бориса Пастернака объединившись, образовали неразъемное отныне кольцо творчества.