Елена Новикова    Стихи из романа «Калейдоскоп, или Кладбище сюжетов» Все наши несчастья - всего лишь предвестья благие, Все приобретенья - Кассандры грядущих утрат. Изменится все, я пророчу, мои дорогие: Голодный наестся, в шелка обрядятся нагие, Ждет праведных нимб из червей и полынь на могиле, А грешников ждет наказанье - веселенький ад. Пришло Рождество. Счеты - щелк! - на пороге второе, Глядь, к третьему, мучаясь, рифмы слагает поэт. Мы все человеки. Не ангелы и не герои. Грешим, совершаем ошибки, рискуем порою, Как белки гордимся бельчатами, шубкой, норою... Жизнь мчится. Опять Рождество. Только нас уже нет... * * * Знаю, стыдно быть счастливой. Ну, да, Бог меня простит. Я не кошка и не слива - Человечий индивид. Просто мне необходимы Эти светлые глаза: В них, как в лампах Алладина, Тайна, мудрость и азарт. В них коварство, и насмешка, И обман, и черт-те что. В них я - крошечная пешка В горностаевом манто. * * * И не родиться не вольны И вечно жить не в нашей власти, И, кажется, обречены Ждать с неба милостыню счастья... Неужто все предрешено И нами провиденье правит? Неужто смертным не дано Нарушить свод небесных правил? Неужто даже брак... Но нет, Мы сами, сами выбираем Того, с кем год иль много лет Жизнь будет адом или раем. Бог выдал каждому крыло, Но чтоб взлететь, нужно второе. То - некрасиво, то - мало, Мы слепнем в поисках порою. Парящие прельщают нас, А наше - бродит однокрыло И тоже не спускает глаз С тех, чье двукрылье воспарило... Рассеется ль над нами мгла? Соединятся ль два крыла? * * * Пасхальное яичко Слезами окроплю. Тому я безразлична, Которого люблю, Тому неинтересна, Кто мне дороже всех. Тому со мною пресно, С кем мне так сладок грех. ...Коль чувствами не можешь, Заведовать с небес, Зачем ты, святый боже, Воистину воскрес? * * * Петер Брейгель был прав, мы по жизни бредем, как слепые, Слыша где-то вдали птицы райской призывную трель. И забыв обо всем, мчимся, скрытые в облаке пыли... "Ну, куда ты, кричим, дайся в руки " "а ля натюрель"! Ангел божий, кумир, златоперая райская птица. Ах, дотронуться бы, прикоснуться легонько рукой, Может быть, воспарить, может от слепоты исцелиться, - И тогда, до свиданья, мираж, - здравствуй, мир и покой! Но, увы, никогда никому еще не удавалось Райской птицы добившись, ее при себе удержать... Да и птица вдали отчего-то красивей казалась. Жаль варить ее, право, хоть бройлера трудно достать... * * * Огорчается старец: "не вижу", "не слышу","забыл". А Всевышний смеется над детским его огорченьем. Прибегают неюноши к разного рода леченьям. Чтоб вернуть себе зрение, слух, а быть может - и пыл. Не понять им, смешным, что у зрелости собственный счет. Что не слепнем с годами, а, наоборот, прозреваем. Силясь вслушаться, сетуем горько, не подозревая, Что из уст собеседника жижа пустая течет. Все, что нужно, услышим и вовремя вспомним, друзья. Все, что стоит того, мы без лишних усилий увидим. На болезни и немощь отныне не будем в обиде. Сильный телом и зреньем качается меж обезьян. Длиннорукому не догадаться, что палка - стрела. Длинноногому незачем было б придумывать крылья. Дух питается плотью и крепнет с телесным бессильем: Было б тело бессмертно, - душа б от тоски умерла. * * * В роскошной золоченой клетке Льет слезы сытый соловей, А за окном поет на ветке Продрогший тощий воробей. Они завидуют друг другу, Жизнь завистью омрачена: Один взлетел бы в поднебесье, Другой наелся бы пшена... А поменяй их нанемножко Местами - взвыли бы дружки, Один попал бы в лапы кошке, Другой издох бы от тоски. Эх, как связать нам воедино Тепло, свободу, сытость, кров... За это, коль необходимо, С судьбой вступили б в поединок, Мы все б вступили в поединок, Но бдит Вселенский Птицелов!.. * * * Задолго до слиянья тел Соединенье душ свершилось, И все само собой решилось, И всякий третий отлетел, Парили души высоко, Всем суетным пренебрегая, Одна плыла легко-легко И, рефлексируя, другая. Но миг настал: одна душа В другой так жадно растворилась, Так страстно с ней соединилась, Что Космос замер, чуть дыша. Ну, а тела? Тем, се ля ви, Осталось следовать примеру, Границ не ведая, и меры, И обреченности Любви... * * * Удивляет такой парадокс: Коль Кощеев не тощ - значит бочка, Длинноносов обычно курнос, Летунов - неподвижен, как кочка. За Улиткиным трудно поспеть Гол Одежкин и голоден Сытов. Деликатен и вежлив Медведь И надушен всегда Неумытов. Обижать не хочу никого, Но, как правило, тускл Многоцветный, Редкий умница Дурново И почти многодетен Бездетный. В парадоксы поверите вдруг, А поверив - умрете от смеха: Сладкий сон вам навеет Кислюк. А от гриппа излечит А-а-пп-Ч-чехов!.. * * * C криком приходим. Уходим, сомкнувши уста. До сорока лишь готовимся к истинной жизни, Тосты с годами печальней, чем речи на тризне. Кинемся: жизнь на две трети уже прожита. В небе погасла звезда. Не бессмертны и мы. Призраки прошлого шепчут: "Вам не повториться. Надо сегодня счастливыми быть умудриться: Завтра окажетесь, братцы, добычею тьмы. Жизнь это ставка в игре под названьем Любовь, Смерть - это плата за то, что посмели родиться. Так что терять свой единственный шанс не годится. Видимо, жребий счастливый не выпадет вновь. С криком приходим. Уходим, сомкнувши уста... * * * Где вы, где вы, дни златые, Юного бездумья дни. Кудри, некогда густые, Мышцы, силой налитые, Где они? Чем мы старше, тем белее И светлее борода, И чем дальше - тем тусклее Прежде яркая звезда. Небылью иль скучной былью Стало все, что так влекло. И нужны уже не крылья, А удобное седло... * * * В жизни счастье есть, В счастье жизни нет. Знает лишь слепец, Как прекрасен свет, Знает лишь скопец, Как заманчив грех. Знает лишь глупец, Кто мудрее всех. Снится горбуну Ровная спина. Снится хвастуну Скромная жена. Знает только мышь, Как уродлив кот. В жизни счастлив лишь Тот, кто не живет... * * * Январь почти прошел. До окончанья Всего два дня. У люльки, умиленная, в молчанье Стоит родня. Младенец явно Богом не обижен, Но выйдет срок: Его на крюк для ловли душ нанижет Черт-Козерог. Обворожит. Купель из лимонада Соорудит. Желанье каждое исчадье ада Предупредит... ...Пресыщенный опекой Козерога, Тот бросит все... И лишь тогда обласкан будет Богом И вознесен!..