 |
|
|
Марина Русова Стихи |
|
шаром луна нынче быстро светает над нами ночь замирает в предверьи рассветного стука слово целую на выдохе вашей гортани мятно глотаю воздушность романского звука и по лекалу глазницы цветок вырезая радужкой лезвий со дна бирюзового глаза мысли запретно читаю как тайно другая чьи-то цветы подрезает и ставит в вазу на подоконнике пышно стоят на потребу взглядам чужим распахнув разноцветные зевы утром в ладони сорвётся румяное небо яблоком сказочным даром от злой королевы мне не впервой я отравлена вашей любовью противоядием чувства плутающим в точках ваших глубоких зрачков под изогнутой бровью служит мне рвотная дробь исторгаемых строчек рвётся из недр души в ожидании чуда всполохом крыльев распорото счастье на дольки голос зовёт в никуда я пришла ниоткуда звук пустоты отзвеневшей печали и только...  ваш портрет никуда не годится ваш художник-обманщик и фат он рисует обычные лица и цена за картину – пятак этот в ветхих лохмотьях бродяжка нарисует шедевр и запьёт так ребёнок - душа нараспашку тут же плачет иль песни поёт в непутёвой заблудшей натуре маяком прорезается свет на грунтованной влажной фактуре он бессмертный напишет портрет на палитре по чувствам разложит как по полочкам карандаши силу духа ранимость без кожи все движенья и тайны души он привык к холодам и презренью бесприютна сутулость спины но взглянув на своё отраженье вы заплачете поражены под личиной худой и убогой столько страсти и столько добра человек поцелованный богом без креста без кола без двора до дна переливаясь радужной плёнкой смальт смерть танцует хастл под брюхом У вода вязкая и усталая как горячий асфальт чёрной мокротой харкает в пустоту в безжизненную серу мёртвых камней в комки спелёнутых слизью птиц в раскрытые пасти мидий и вне пустоты обожжённых лиц не жить нежитью сочащихся ядом слов не грести плавниками взахлёст без сил расклад горючего смерти нынче таков от спелёнутых истин и до могил падая в кадмиевый эквивалент в продукты сгорания угольных шахт расклад жизни волнами о парапет в бессилье кидает птах падают распластав грузно крылья и свастикой на груди природы босой по побережью кругом кресты да кресты а над миром грай самолётный вой горе ядом пьём черпаем до дна. каждый день замером до ста эта истина смерти не так сложна как проста до стыда проста ad interim временно мне тебя пестовать временем вязнет курсором зависшая клавиша гадким утёнком и выросшим лебедем на волнорезе эмоций катаешься проще любить ненавидеть до судорог много сложнее и рвать до беспамятства это у времени нажито мудро и без кровоточин без ложного пафоса видишь распахнуты серые ставеньки мысли мыслишки и темы заброшены только в придумках всё гладко и ладненько в сказках кончается всё по-хорошему жизнь апельсином на дольки разорвана или грейпфрутом кислей до оскомины небо сегодня прорвало как горло и рвотой дождей захлебнулись молнии это всё лето скачок радиации взрывы на струнных сканирует в герцах жили любовью и ждали оваций а отдавалось шрамами в сердце так оглянувшись женою лота солью дышать и летать пореже бы нынче прохладно жара на исходе губы на вдохе разорваны свежестью  рождение из сферы лун вылупляется свет птенцом окрашенным в красный тоской кидаться на парапет и падать до марианской дна ладони наших судеб до сжатия линии вместе и когда слова как вчерашний хлеб крошатся ржавым винчестером потуги рифм разрывают рот и хрипло рычат роженицами красный – страстный наоборот не перекрасить ложью ни остудить размером строки пиная справо ли слева ли линии сердца жизни куски сбивая в единое целое чувствовать боль от затылка до пят крыльев порезами острыми стих как младенец спелёнут и свят спит на бумажной простыни я в отгадки играем а надо бы в лета на пальцах гадаем вопросы ответы я градусник вдрызг разбомблённый стихами зашкалит за сто почернею облезу а времечко крутит а времечко с нами сжижается ртутью и капает в бездну контузией лиц уходящих в пространство я падаю ниц в заклинаньях шаманства раcстреляна словом разорвана рифмой кусочки меня соберите по свету бордовая смерть перемешана с лимфой горячечным бредом палящего света сто двадцать серёг из дешёвой монетки за низкий порог перекошенной клетки сто двадцать ушей недослушавших мессу застрявшие дни на хрящах перепевом по небу летят как сандалии гермеса зародыши боли исторгнуты чревом сменять на полушки слепить образами пластмасса наушников плачет стихами пустившие корни в материю мозга слова разрывают союз полушарий на меридианов солёные розги на сеть параллелей и вертикалей сжимают до брызга набухшие вены бульварной репризой обшарпанных стен и всё будет как прежде там рвётся где тонко сорвавшимся грузом без нужной отмашки бедовое сердце сорвётся девчонкой с карниза пентхауса многоэтажки  варфоломей исцели дочь царя полимия варфоломей исцели дочь царя полимия здесь над лугами спешился месяц молоденький с тучных полей зацелованных летними ливнями облако жёлтой пыльцы покрывает тоненько старые скалы в трещинах - изъязвлениях плачут лики камней под цветочной мантией слово царя бесспорно служащее гарантией подкреплено даров золотым подношением варфоломей исцели дочь царя полимия солнце вверяет он в очи твои прозревшие перед его браслетами золото фригии меркнет как отступная ехидны грешной и корчатся на земле в закатных лужах страшной кровавой пеной у кромки в грязи морды бесовские что отражением дразнят и оседают проклятьем в заблудших душах варфоломей исцели дочь царя полимия просит тебя не могущественный но просящий в кущи далёкие райские не позови меня дай отдохнуть в затерянном настоящем знаю я цену политикам клятвам власти голос отца взывает к пророку божьему слово царя драгоценно да только грош ему если деньгами не измеряется счастье варфоломей исцели дочь царя полимия.. у астиага сегодня в альбане весело на освежёванном небе луна развесила красные слёзы от беневента до рима Здравствуйте, деревья Весенний бзик. Синяк на сгибе локтя. Я впитываю темперамент солнца Открытым темечком, затылком беззащитным, Всей личной сутью маленькой и ложной. А в небе, где озоновые дыры Пронзают мочку воздуха каскадом Колечек пирсинговых ультрафиолетом, Не оживают ангелы теперь. И не роняют с изумрудных перьев коровок божьих на седые стены. Я остаюсь за краем восприятья шершавых трещин, За бетонной кладкой, слоновьей мощью На асфальте сером разлёгшейся. В асбестовых морщинах Торчит вихрами жухлая трава. И россыпь одуванчиков прозрачных Сбегает по забытому газону Как по надбровным бусиночки пота. Я выдавлю из тюбика колбаску. Защитный крем вопьётся мне в запястья Охранным зверем. Здравствуйте, деревья. Я вас пришла проведать и потрогать Ладошкой теплой, может быть живой. Futur Моё ситцевое платье Гот от года всё ветшает. Крыша дома протекает, И бегут ручьём стихи. И тазов уж не хватает, И корыта и ушаты. Переполнены палаты. За какие мне грехи? Вы напишете пять строчек И любуетесь часочек. А потом ещё немножко, И стоите грудь вперёд. Скульптор памятник ваяет, Где в граните ваших строчек Будет маяться порочно Новый век за годом год. Мне отмерят три аршина, И стихов моих лавина В гроздях спелою рябиной Заалеет на просвет. Птиц накормит. И однажды На вино поставит бражник- Местный бомж, кладбища стражник Мой рябиновый сонет. И поделится с поэтом, Что при кладбище, при этом Некрологи пишет летом, А зимой безбожно пьёт. Мутной браги он отведав, Вдруг извергнет напоследок Золотые строки века. И в бессмертие уйдёт. Марта красива Марта красива. Марта безбожна. Гладит собаку. Резкие пальцы. Цвейг непрочитан. Спать невозможно. Плакать как в детстве. Пялиться в пяльцы. Марта любови любит любовью. Степом простывшим. Кошечкой в марте. Нянчит в себе застывшие боли Месячным циклом Смешивать карты Как в географии гео и голо. Голокакграмма Грамmакакгамма Льётся из Марты с музыкой соло Соул солёных слёз караваном. Месит словами Много ли толку? Тесто. Подходит. Азбуки мало. Кто-то втыкает в Марту иголки. Марта устала. Марта упала. Там... В кафешке на углу светильники как яблочки. Прилипли тени кожею шагреневой На лица, Оставляя блики-блямбочки Светлеть на подбородках и ресницах. Там запах кофе стелется пантерою, С дымочком сигаретным синтезируя, Играются причудливыми тенями бокалы И от музыки вибрируют. Врастаю в место лучшее на глобусе. Пропитано до рам, до занавесочек Там всё тобой. Твоим лицом и голосом. Твоими междометьями в обрезочках. Свисает бахромой резной по краешку Рукав обтрёпанный. Сама вязала, мучалась Пуловер твой, А он всё распускается. По ниточкам, По петелькам, По чувствам там...
|
 |
